Вокруг ничего не было. Лишь голые стены, окружавшие его. Он осмотрелся вокруг и был крайне удивлен, не обнаружил ни одной двери, лишь зияющие дыры на высоте трех метров. Андрей встал на ноги.
– Как ты считаешь, Андрей, – раздался приятный женский голос, – у дурных поступков есть градация? Скажем, этот поступок ужасен, а этот не настолько уж и дурен, а учитывая, что совершен он вследствие безвыходного положения, на него и подавно можно закрыть глаза.
– А я не горжусь тем, что мы совершили, – сказал Андрей, повернувшись к женщине, закутанной в длинный черный плащ.
– Я не спрашиваю тебя о вас, я говорю о тебе.
– Хорошо, я признаю, что совершил обычное ограбление, что никак не вяжется… я не знаю, с чем это должно вязаться. Я запутался.
– А я тебя не осуждаю, – спокойно проговорила незнакомка, – ты не заметил? Я не Фемида. Я констатирую факт.
– Не похоже.
– Истории знакомо много случаев, когда деньги для революции добывались именно таким способом. И отношение к данной ситуации крайне неоднозначное. Откуда у простого человека, решившего совершить переворот, деньги на, скажем, то же оружие? Его либо снабжают заинтересованные лица, а то и страны, либо он добывает их любым, самым непредсказуемым способом.
– Мы говорим о революции? – спросил Андрей.
– Любой шаг, выходящий за рамки системы можно, пусть с некой иронией, назвать революцией. В твоем случае, ты продолжаешь не сдаваться.
– Деньги, – проворчал Андрей, – проклятые деньги.
– Да, Андрей, это тяжелая зависимость, и до сих пор неизлечимая. Революция, как ты видишь, тоже находится в зависимости.
– Получается, зависимы все? И выхода нет?
– Ты сдаешься? – удивилась незнакомка.
– Я хочу увидеть твое лицо и узнать, кто ты на самом деле. Пусть, я догадываюсь, но это не имеет значения, я хочу услышать это от тебя.
Незнакомка ухмыльнулась.
– Для этого ты должен ко мне прийти и понять меня. А ты так далек от этого.
– Но, ты разве не рядом?
Чудесный, волшебный смех разлетелся по пустому зданию.
Андрей открыл глаза. Голова трещала от боли. Он осмотрелся. Было уже темно. В углу здания горел костер, возле которого сидела Оксана, его соперник со своей девушкой и какой-то полный мужчина.
– Что за черт? – простонал Андрей.
– Андрюша! – Оксана бросилась к нему. – Ты как?
– Тебе честно сказать?
– Тебя не тошнит?
– А должно?
– Маша напоила тебя каким-то своим зельем, чтоб у тебя с мозгом все в порядке было, – заботливо говорила Оксана. – А то Слава не рассчитал…
– Маша, Слава. Вы что, лучшие друзья теперь? Что происходит? И кто это человек? Или я все еще в отключке?
– Извини, друг, она права, я не рассчитал. – Вячеслав подошел к Андрею и протянул руку.
– Я должен пожать ему руку? – обратился Андрей к Оксане.
– Я все им рассказала, – проговорила Оксана. – А они мне. Мы не враги.
– Ей стоит верить, – сказал Кортнев.
– Это цирк? – Андрей поднялся.
– Мир? – продолжил Вячеслав.
Оксана кивнула, улыбаясь.
Андрей протянул Вячеславу руку, тот подхватил ее и крепко пожал.
– Пойдем, чайку выпьем, – предложил Кортнев.
Они подсели к огню.
– Ты извини, мы до сих пор делились историями, повторяться нет сил уже, – сказал Вячеслав.
– Я тебе все расскажу потом, попозже, – пообещала Оксана.
– Хорошо, – сказал Андрей. Он смотрел на полного незнакомца.
– Ах, простите! – вскочил тот и протянул руку. – Петр Ильич.
– Чайковский? – спросил Андрей.
Тот рассмеялся.
– Если бы. У меня сеть магазинов мужской одежды. Была. Я все бросил и отправился в путешествие. Я вот тут уже рассказывал. Я больше не могу жить в том ужасном состоянии, в каком прошла вся моя жизнь, – затараторил Гордон. – Я вырвался в мир. Я хочу делать то, что хочу, всегда хотел, о чем мечтал. Хочу творить безумства. Вот, как то, что я видел в магазине. Хочу… Я хочу, чтобы вы меня взяли с собой…
– Вы в своем уме? – не пытаясь скрыть изумления, спросил Андрей.
– Ты не представляешь, сколько раз мы задавали ему этот вопрос, – сказал Оксана. – Он хочет стать соучастником всего, что будет.
– Будет? – спросил Андрей.
– А ты думаешь, на этом все закончится? – грустно произнесла Оксана.
– Я пока очень тяжело думаю, – признался Андрей. – Мне бы прогуляться.
– Андрей, можно мне с вами, я вам все объясню. – Петр Ильич снова поднялся.
– Пойдемте, только не называйте меня на вы, – попросил Андрей.
Андрей с Петром Ильичем вышли из здания.
– На меня даже не взглянул, – проворчала Оксана.
– Мой отвар действует, – смеясь, сказала Маша. – Бабушка у меня была настоящей колдуньей, да, как и мама.
– Мама, – прошептала Оксана.
Мария обняла Оксану.
– Оксана, ты сама спросишь Андрея о машине, и о нас? – спросила Мария.
– Конечно. Он о вас пока ничего не знает.
– Деньги у меня есть. До моря доедем. Хотя, если этот писатель за нами увяжется… вот чудак, правда? – проговорил Вячеслав.
– Ему было очень больно, – тихо сказала Мария.
– А что после? – спросила Оксана.
– Мы еще не думали, – ответил Вячеслав. – Я обещал свозить Машу на море. Пока, это самое главное. С вами, конечно, не безопасно, особенно, после того, что вы учинили перед камерами. Я бы, конечно, подумал. Но, вот, машина! Шучу, конечно. Не из-за машины же мы за вами потопали.
– А из-за чего? – тут же спросила Оксана. – Вы так и не сказали.
– Ты не поверишь! – воскликнул Вячеслав. – Я не могу этого объяснить. Что-то толкнуло! Я три года отсидел, и так отвык от свободы, что ваша выходка, уничтожающая все правила, пусть это и было банальным ограблением, но! Вы не похожи на бандитов! Это меня и подкупило. Я думал, в чем подвох, загадка? Кто вы такие? Зачем вы это делаете? Что такое происходит… вот, как-то так. Не знаю… мне больше нечего сказать.
– Исчерпывающе, – смеясь, проговорила Оксана.
– И вот, понимаешь, Андрей, я свободен, – говорил Петр Ильич, – от той гнилой жизни. Я больше не в ней. Я хочу воздуха. Я говорил, что первое, о чем я подумал, это о море и горах. Но, а после, я даже не знаю, я хочу просто быть собой. Не зависеть ни от кого, ни от чего. Ни от людей, ни от мнений.
– Но, вы всегда будете зависеть от обстоятельств, – вставил Андрей.
– И пусть! Я готов сопротивляться им, бороться! Я хочу этого! Я хочу этим перечеркнуть бессмысленную жизнь! Мне же почти шестьдесят. Когда начинать, если не сейчас, – смеясь, проговорил Петр Ильич.
Андрей улыбнулся.
– Я написал уже двадцать страниц. Но, это лишь мысли и очерки путешественника. Причем, мысли об увиденном, даже, скорее, это описания. А я хочу новых, живых мыслей
