– Скорее всего, Володя не собирался никого кидать. Деньги перевел на какой-нибудь счет, но вам ничего сказать не успел, потому что получил инфаркт. И если это так, то ни вы, ни я, скорее всего не узнаем, куда он дел эти деньги. Тут я вам ничем помочь не могу. Мне очень жаль.
– В твою концепцию не укладывается пара мелочей, – возразил Захаров. – Насчет наследства ты ошибаешься, кстати. Наследники капитала точно так же ждут полгода, прежде чем забрать деньги. И вот еще что. Он успел составить завещание. Значит, обо всем позаботился.
– А те деньги у него уже были на тот момент? – поинтересовалась я.
– Были. В завещании все имущество он оставил родственникам и почти ничего не оставил тебе. Это странно. По всеобщему мнению, жили вы душа в душу, друг друга обожали. Почему же он не захотел тебя обеспечить после смерти.
– Надоела мне эта сказочка про Белого бычка, – досадливо протянула я. – Я уже сказала, что ничего не знаю.
– Если бы он все действительно оставил родне, я бы подумал, что ты, скажем, наставляла ему рога и он об этом узнал, – задумчиво произнес Захаров. – Но они с его так называемым наследство получили кучу проблем и почти никакой прибыли. Не знать этого он не мог.
– Я во всяком случае, не знала, – встряла я.
– Ты в курсе, что он взял бешеный кредит в банке под залог дома, машины и фирмы?
– Уже в курсе. Родня просветила.
– И куда он эти деньги дел?
– Откуда мне знать?
– Поручителями в банке названы его родственники, а не ты. И теперь весь долг по кредиту выплачивать им. Сестра даже не понимала, что подписывает, потому что была пьяна. Фирма записана на Володю и его компаньона, но компаньон продал свои акции Михаилу Соколову. Соколов утверждает, что столько денег у него не было, их ему одолжил Володя. Теперь кредит висит на Михаиле. Легко отделалась только Варвара. Он завещал ей вторую машину, на которой никаких долгов нет.
– Я уже в курсе, – прервала я. – И в чем суть этого монолога?
– Подерзи мне еще, – сурово сказал Захаров. – А суть такова – все это он проделал за те две с половиной недели после выхода из больницы.
– Он действительно был очень занят, – медленно сказала я. – Я умоляла его поберечь себя, но он только отмахивался. А я как раз крутилась, как белка в колесе, у нас премьера намечалась, я дома почти не жила, ночевать только приходила.
– Дальше. Он поехал в Германию, где встретился с нашим партнером. После Бонна он почему-то не полетел сразу домой, а заехал в Чехию, точнее в Прагу. В Праге у него никаких дел вроде бы не было. Зачем он там оказался?
– Гранаты покупал, – ответила я. Захаров вытаращил глаза.
– Зачем? – оторопело произнес он. – Чего взорвать хотел?
Я рассмеялась.
– Да я попросила. Чешские гранаты, лучшие гранаты в мире. Это камни такие полудрагоценные. Совсем не то, что вы подумали.
– Тьфу, господи, – выдохнул Захаров. – Я грешным делом и правда подумал, что… Ладно… Гранаты, говоришь?
– Гранаты, – кивнула я. – Честно говоря, я надеялась, что он останется там подлечиться, и даже хотела приехать к нему, но он обернулся за пару дней.
– Гранаты привез?
– Привез. Я из них как раз сейчас ожерелье делаю.
Захаров замолчал, с сомнением посмотрел на рюмку с коньяком, потом все-таки выпил. Я тоже отпила из своей, потому что в голове уже приятно шумело, а напиваться до чертиков мне не хотелось.
– Ты хотя бы предполагаешь, где он мог спрятать эти деньги? – спросил Захаров. Я отрицательно покачала головой.
– Клянусь, что не знаю. Я бы сейчас тут не сидела, если бы знала. Уехала бы в Европу. Паспорт есть, виза еще действует. А оттуда махнула бы в Аргентину.
– Почему в Аргентину?
– Говорят, Аргентинское гражданство получить можно как не фиг делать. Страна бедная, торгует гражданством направо и налево вполне официально. А с деньгами жить можно в любой стране.
– Если бы доехала до Аргентины, – скептически заметил Захаров. – Доброжелателей у тебя хватает. Ты в курсе, что тебя пасут?
– Так ваши поди, – удивилась я.
– Мои тоже. Но не только. Сергей! – крикнул Захаров. В комнату вошел мой попутчик, посмотрел на него вопросительно.
– Покажи ей, – приказал Захаров. Фраза прозвучала как-то двусмысленно, я опустила глаза в район пупка Сергея, отчего тот вдруг смутился. Он сунул руку в карман пиджака и вытащил обыкновенный красно-желтый конверт, в которых обычно выдают фотографии. Я взяла конверт и высыпала на стол увесистую пачку снимков. Разложив их по столу, я уставилась на изображения разных людей.
– Знакомых видишь? – спросил Захаров. Я ткнула пальцем в одну.
Этого можете не брать в расчет. Это Нафаня. Мой, так сказать, поклонник. Таскается за мной уже с год, сидит на каждом спектакле. Странно, что сегодня я его не видела.
– Сегодня он тоже был, – негромко сказал Сергей. – Только сидел на последнем ряду.
Я посмотрела на него долгим оценивающим взглядом, который Сергей выдержал с невероятным достоинством.
– Вот этих двух я тоже где-то видела, – сказала я, ткнув пальцем в двух совершенно квадратных парней в кожаных куртках, нелепо смотревшихся на них в свете явно хорошей погоды. Народ вокруг был одет в майки. Судя по цветущим пионам на клумбе, снимок был сделан недавно, а хорошая погода в июне нас не баловала слишком часто.
– Ребята из бригады Косого, – спокойно ответил Сергей.
– Не знаю никакого Косого, – нахмурилась я.
– Косой работает на Глову, – пояснил Сергей. Я вытаращила глаза.
– Зам губернатора выслеживает меня?
– А чьи, по-твоему, деньги увел твой муж? – меланхолично поинтересовался Захаров.
– Я думала, ваши…
– Мои тоже. Но я это переживу. А для Пети Гловы это ощутимый урон.
Я промолчала. Внимательно оглядев фотографии, я отложила их в сторону.
– Больше никого знакомых я тут не вижу. Мужчины, который напал на меня, здесь тоже нет. Или это был ваш человек?
– Нет, – помотал головой Захаров. – Не наш. Ты ничего больше мне не хочешь сказать?
– Про что?
– Про то, где искать эти деньги?
Я покачала головой.
– Я уже сказала – не знаю. И, если это возможно, объясните Косому и Глове, что я этих денег не брала, куда их муж дел – не знаю и знать не хочу. И пусть они оставят у меня в покое.
Захаров кивнул и снова уткнулся в свою тарелку. Я поняла, что аудиенция закончена и встала.
– Ваши мальчики меня отвезут?
– Отвезут, – буркнул Захаров, не поднимая глаз от тарелки.
Я пошла к выходу, но у дверей остановилась и повернулась к Захарову.
– Почему вы мне помогаете?
– Я еще ничего не сделал, – невнятно произнес он.
– Да бросьте вы. Так почему?
– Потому что Вовка просил тебя беречь. И потому что верю, что ты не знаешь, где эти деньги.
На девятый день после смерти Мержинского, в дом Агаты влетел разъяренный Михаил. Он с визгом притормозил у крыльца, едва не задавив черную кошку соседки Агаты, которая грелась под еще слабым солнышком на слабо нагретом асфальте. Кошка метнулась в сторону, влетела на забор, откуда посмотрела на Михаила с нескрываемым презрением. Он выскочил из машины и хлопнул дверью так, что в его сторону повернулись все немногочисленные прохожие.
Алиса и Агата убирали со стола. В дом Мержинского, где теперь хозяйствовала Люба, ни Алиса, ни Агата не явились, устроив поминки у себя, о чем предупредили всех знакомых. В маленьком доме сразу стало тесно. К Любе приехали только Варвара с семьей, адвокат Мержинского и несколько подозрительных личностей, которые хмуро озирались по сторонам и задавали странные вопросы. Последним явился скользкий тип, являющийся представителем какого-то банка. Люба, уже изрядно набравшаяся, пропустила момент объяснения и никак не прореагировала на сообщение, что под дом взят кредит, дом принадлежит ей, и она уже просрочила очередной платеж. Пьяненькая Люба пала посланнику на грудь, выдала рюмочку, блин и попотчевала историей, как она строила этот дом. Посланник банка блин откушал, от рюмочки отказался и, оставив документы на столе, отбыл. Бумаги провалялись на столе до самого вечера, пока с работы не приехал Михаил, злой как собака. Увидев документы, вникнув в их содержание, он злобно выругался и, невзирая на вопли пьяной мамаши и вопросы жены, рванул из дома прочь. Незадолго до возвращения домой, у Михаила состоялся очень неприятный разговор с представителем другого банка, после которого спешно был вызван бухгалтер, доложивший о состоянии дел фирмы «Любимые окна» и строительного магазина. После этого разговора у Михаила появились вопросы к вдове дорогого дяди, которая явно знала больше, чем желала показать.
Михаил появился в дверях и остановился, не зная, что сказать. Агата, вытиравшая тарелку, повернулась к нему без всякого удивления.
– О, родственничек дорогой пожаловал, – презрительно произнесла она. Не знай Михаил Агату уже много лет, он наверняка бы подумал, что после этих слов она сплюнет на пол. Однако Агата была слишком хорошо воспитана.
