Если подумать, так за двадцать лет шатаний по ближним и дальним морям он не нажил ничего, кроме кучи хронических болезней, с которыми следовало как-то договариваться. И о чем Федор в действительности мечтал, так это заработать немного деньжат на пенсию, уехать на какую-нибудь лесную речушку и, прикупив плоскодонку с навесным мотором, удить рыбу. Однако эта мечта была так далека, что Марианская впадина по сравнению с ней находилась на расстоянии вытянутой руки. И не было ни малейшей возможности, чтобы приблизить эту самую лесную речушку хотя бы на дюйм.
Все те деньги, что он получал, немедленно расходились, будто бы их и не было вовсе или как будто в его карманах были дыры величиной с кулак. На что хватало средств, так это на пару колечек супруге, с которой он развелся с год назад (да и то подобные вещи иначе как баловством не назовешь). Иногда его одолевала бесшабашная мысль: а что если исчезнуть вместе с грузом?! Благо, что Мировой океан огромен, и если груз достаточно ценный, то его с радостью примет любой океанский остров, на котором он впоследствии легко растворится среди местного населения. А там наладить отношения с супругой и вызвать ее вместе с сыновьями. Вот было бы радости! Они приезжают, а он встречает их на пороге роскошного особняка.
Федор Марков вдруг поймал себя на том, что его губы от приятных мыслей растянулись в мечтательной улыбке. Хорошо, что хоть никто не видел его со стороны.
Правда, у такого расклада имеется одна неприятная сторона: например, надо будет как-то договориться с экипажем, и надо полагать, что ни у каждого из его членов возникнет желание навсегда остаться на каком-то там острове. Пусть даже на самом курортном. Этот вопрос нужно было как-то решать, и не очень приятным способом. Иначе будет большая вероятность того, что через какое-то время на него выйдут хозяева груза, а уж они-то либеральничать не станут: порубят на куски да скормят рифовым акулам.
Существовала и еще одна проблема. Не менее опасная. Нужно было найти людей, заинтересованных в грузе. Если это сухогруз с деревом, так это одна группа; если это танкер с нефтью, то другая, а если оружие, то придется и вовсе впутываться в серьезные криминальные вещи. И при этом нет никакой уверенности, что удастся выйти из переговоров целехоньким. Риск в этом случае повышался на порядок.
Еще нужно обладать опытом ведения переговоров, единомышленниками, которых в команде должно быть подавляющее большинство. А где же их взять, если руководство набирает моряков едва ли не со всех стран мира и делает это намеренно, чтобы они не имели возможности договариваться между собой? И где гарантия, что его переговорщиками не станут полицейские, специализирующиеся на подобных комбинациях? В лучшем случае его передадут в Россию, где он будет отбывать срок за кражу в особо крупных размерах, в худшем – просто запихнут куда-нибудь в зиндан с гремучими змеями, да и позабудут!
Даже если ему удастся найти заинтересованных людей, готовых скупить товар оптом, то ему никогда не получить тех денег, на которые он рассчитывает, – ни для кого не будет секретом, что товар достался ему незаконно. Хорошо, если он выручит за товар лишь пятую часть его реальной стоимости. Полученные деньги нужно будет разделить с экипажем, но даже этих средств вполне хватит на то, чтобы достойно встретить старость где-нибудь на берегу живописного озера с удочкой в руках.
Эх, хотелось бы, чтобы так оно и было в действительности!
Шесть последних месяцев Федор Марков провел в Атлантическом океане, курсируя между Латинской Америкой и Португалией. Судно всегда было одно – многотонный низкобортный сухогруз, но вот флаги на мачте постоянно менялись: первый раз он шел под испанским флагом, потом был тунисский, а в последний раз умудрился сходить даже под филиппинским стягом. Каким образом хозяину компании удавалось столь часто менять национальные штандарты, несмотря на единственный порт приписки, Федор не знал, да и не особенно вдавался в подобные вопросы, но то, что хозяин компании обладал немалыми возможностями, это было вне всякого сомнения!
И вот теперь, по прошествии десяти месяцев, он выпросил у хозяина четыре недели отпуска, чтобы съездить куда-нибудь в экзотическую страну, но уже не в качестве тягловой лошади, а банальным туристом, весьма охочим для разного рода развлечений, тем более что думать о качественном отдыхе позволяла зарплата, выданная накануне.
Однако позавчера вечером к нему в гостиницу позвонил какой-то тип и сообщил, что хотел бы поговорить с ним о серьезном деле, которое значительно улучшило бы его материальное положение. Против подобного предложения Федор Марков ничего не имел против, а если оно окажется действительно весьма интересным, то он готов повременить с намеченным отпуском.
Встретиться договорились в пятнадцать минут первого. Самое подходящее время для конфиденциального разговора. Благо, что идти никуда не нужно, а потому после обстоятельного разговора можно будет дрыхнуть едва ли не до полудня. Ожидая, что разговор будет непростой, Федор отпустил на берег всю команду. В своей каюте оставалось лишь двое филиппинцев, закрывшись, они не выходили уже третий час, и у Маркова имелись серьезные основания полагать, что свободное время они используют для того, чтобы активно покушать наркотическую дурь. Но вламываться в каюту не было ни оснований, ни какого бы то ни было желания: парни честно отработали свой рейс, получили причитающееся вознаграждение, а как они будут просаживать свои доллары, это его совершенно не заботило. Тем более что до места приписки в Карачи им идти всего-то пару дней. А потом вряд ли он их когда-нибудь вспомнит.
Федор Марков глянул на часы: стрелка мягко скользнула по циферблату. Неизвестный должен появиться с минуты на минуту, а в том, что он непременно объявится, Марков совершенно не сомневался.
Задержав взгляд на часах, Федор вспомнил события пятилетней давности. Тогда, не то в силу какой-то патологической невезучести, не то от того, что он угодил в эпицентр неблагоприятного расположения небесных светил, но жизнь показалась ему на редкость скверной, а в его кармане было хронически пусто. Именно тогда Марков вознамерился продать вот эти яхтенные часы. На тот момент он совершенно не подозревал об их раритетности, воспринимая всего-то как симпатичную вещицу, которую можно сбыть за хорошие деньги. Прежде чем тащиться к антиквару, он тщательно осмотрел корпус и вдруг с удивлением обнаружил, что на тыльной стороне часов прикреплена небольшая металлическая пластинка, на которой красивым почерком была выгравирована дарственная надпись: «Адмиралу Беллинсгаузену, губернатору г. Кронштадта на день ангела от Николая Александровича». Отчего-то сразу поверилось, что это был подарок покорителю Антарктиды от самого российского императора. Во всяком случае, когда он на следующий день, любопытства ради, принес часы в антикварный магазин, то сумел удостовериться, что означает поговорка: «Вспыхнули глаза».
Глаза у старого антиквара, повидавшего на своем веку немало интересных вещей, залучились таким светом, что казалось, могли прожечь поверхность стола, где лежали часы. Обмануть Федора не сумела даже его показная ленца, с которой он рассматривал артефакт, и прочие наработанные приемы: кривая ухмылка, пренебрежительный тон и вялые вопросы типа «И сколько же вы за это хотите? Неужели вы думаете, что это кто-то купит?», способные одурачить менее крепких клиентов.
Однако старый жучара держал яхтенные часы весьма цепко, и пришлось вступать с ним в долгий диалог, чтобы он, наконец, разомкнул свою хватку и отдал вещицу полноправному хозяину. Уже при расставании антиквар увеличил первоначальную сумму вдвое. Она показалась Федору на тот момент весьма внушительной. Причем антиквар добавил, что если к этим часам имеются еще какие-то сопроводительные документы, то он готов заплатить за нее втрое больше. Только тогда Марков осознал, что к нему в руки, по воле судьбы, угодила действительно серьезная вещь.
И дал себе слово с ней не расставаться.
Сопроводительные бумаги к яхтенным часам действительно имелись: нечто вроде паспорта от завода-изготовителя, к бумагам он поначалу отнесся весьма пренебрежительно, воспринимая их не иначе, как несколько листочков ненужной макулатуры. И просто чудо, что он до сих пор не выбросил их с прочим хламом!
Так что, если разобраться, то часы стоили куда больше, чем посудина, на которой они работали в последнее время.
Марков услышал на палубе чьи-то быстрые приближающиеся шаги, затихшие у самого порога его каюты, затем в дверь негромко постучали. Неизвестный гость как будто терзался сомнениями, а стоит ли заходить в каюту?
– Войдите, – произнес Марков по-английски. – Незаперто.
Дверь открылась, и в каюту вошел плотный круглолицый человек среднего роста, на вид не более сорока лет, в легких светлых брюках и рубашке с короткими рукавами. Марков невольно задержал взгляд на его руках: коротких и невероятно сильных, словно сплетенных из корабельных канатов. Верилось, что этот человек большую часть своей жизни провел в спортивных залах, да и от природы был наделен невероятной силой. Такого человека легко можно было бы представить стоящим на капитанском мостике, но он так же привычно смотрелся бы в экипировке спецназовца. Вполне универсальный типаж, такой весьма неплохо чувствует себя на любом месте. От него пахло морской солью и опасностью.
