Открыл ему сам хозяин. Был он в широком, слегка помятом пиджаке и в галстуке. Седые волосы на этот раз были аккуратно причесаны. Увидев Сергея, Федоров поспешно приложил толстый палец к губам, давая понять, что женщины ничего не знают и знать не должны. Сергей в ответ кивнул головой и, чтобы у Федорова не было сомнений в том, что он его понял, громко сказал:
— Добрый вечер, Степан Григорьевич, — называя Федорова именем, которое тот сам себе когда-то придумал.
В этот момент из комнаты вышла статная румяная женщина лет сорока пяти, темные густые волосы ее были собраны в большой пучок, под черными, соболиными бровями вразлет большие, тоже черные глаза смотрели на гостя с нескрываемым тревожным интересом. Видимо, Федоров передал жене, что просьба их будет поддержана этим человеком, что он им поможет, и она пыталась угадать, не ошибся ли муж в своих надеждах.
— Проходите, милости просим, — с легким поклоном, певуче сказала она, указывая руками на дверь в комнату. — Мариночка сейчас придет.
— Хозяйка моя, Галина Захаровна, — чуть смущенно представил жену Федоров.
«Какая же красавица была», — невольно подумал Сергей.
В маленькой квартире было тепло и уютно. Комната удивила Сергея идеальной, прямо-таки стерильной чистотой. Словно никто не пользовался аккуратно расставленной мебелью, ничего не ставил на белоснежные, крахмальные салфетки и дорожки, и пыль словно никогда не садилась на полированные стулья, стол и сервант. Широкий подоконник был заставлен цветочными горшками, и видно было, что за цветами ухаживают любовно и тщательно.
Разговор начался самый обычный: о городе, в котором Сергей раньше не бывал, о морозе, который держался так необычно долго, о Москве, где ни разу не бывали хозяева.
Галина Захаровна принялась накрывать на стол. Проходя с посудой мимо окна, она, улыбнувшись, сказала:
— Вон и Мариночка. С подружкой прощается.
Сергей подошел к окну. Около ворот стояла Марина в своей черной шубке и большой меховой шапке, а рядом с ней… Сергей не поверил своим глазам. Рядом с Мариной стояла и горячо что-то говорила ей девушка в светлой беличьей шубке. Та самая девушка… Сергею пришлось сделать усилие над собой, чтобы вот так, в одном пиджаке, не выскочить стремглав на улицу. Его остановила только мысль, что раз девушка знакома Марине, то теперь уже не скроется от него. Но как они познакомились, черт возьми?
Он еле заставил себя отойти наконец от окна и с улыбкой, которая нелегко ему далась, сказал:
— Ну, мы с Мариной старые знакомые, еще, так сказать, по Москве.
— Да, да, она рассказывала, — оживленно откликнулась хозяйка, расставляя на столе посуду. — И Гоша так вас расхваливал…
Сергей не сразу сообразил, что она имеет в виду Урманского.
Вскоре пришла Марина. Увидев Сергея, она сразу как-то испуганно сжалась и боязливо протянула ему холодную, слегка дрожащую руку. Сергея не удивил ее испуг. Он легко был теперь объясним, как и поведение Марины в самолете. Непонятна была только причина ее бегства из Волгограда. Но главное, что следовало выяснить в первую очередь, это, что известно Марине о женщине, убитой в гостинице, и, конечно, кто такая новая ее подружка.
За чаем разговор не клеился. Федоров отмалчивался. Марина все еще была охвачена испугом, и только Сергей да еще хозяйка дома пытались разрядить тягостную обстановку.
Потом Федоров с женой под каким-то предлогом вышли на кухню, и Сергей сказал Марине:
— Давайте поговорим.
— Пожалуйста…
— Вы только не бойтесь меня, Марина. Я же помочь вам пытаюсь, — искренне заверил Сергей. — Вы хотите остаться в этой семье?
— Да.
— Ну и отлично. Они вас, кажется, по-настоящему полюбили. И люди хорошие.
— Очень хорошие!
— Вот я вам и помогу у них остаться.
— Правда?… — робко спросила Марина, подняв на Сергея большие серые глаза.
— Конечно. Но и вы мне помогите. Вы знаете эту женщину? — он вынул из бумажника фотографию и протянул через стол девушке.
Марина испуганно взглянула на нее, но тут же с непонятным облегчением покачала головой:
— Нет. Я ее не знаю, совсем не знаю.
Пораженный, Сергей как можно мягче возразил, еле сдерживая охватившую его досаду:
— Но, Марина. Она же послала вам телеграмму в Волгоград, собиралась к вам приехать. Вы посмотрите получше. Может быть, фотография не очень удачная?
— Нет, нет. Я вам даю слово… Я ее совсем не знаю. Совсем. И… и я не получала никакой телеграммы.
Девушка говорила искренне. Сомневаться в ее словах было невозможно. Но за всем этим Сергей ощущал страх, владевший ею, непонятный, ничем на этот раз не объяснимый страх. А главное, факты, которыми располагал Сергей, не позволяли поверить, что Марина говорит правду. Все обернулось до такой степени неожиданно и странно, что Сергей просто не знал, что теперь предпринять. Настаивать? Но этим ничего не добьешься. Уличить Марину во лжи, показать ей в конце бланк телеграммы с ее адресом и фамилией? Но самое странное заключалось в том, что Сергей готов был поклясться, что девушка говорила правду. Нет, нет, лучше пока больше не касаться этого вопроса. Надо спокойно подумать, посоветоваться с товарищами, еще раз все проверить. Марина, в конце концов, никуда не денется. Сейчас же самое главное — это постараться ее успокоить. Она вся дрожит от испуга. И Сергей, махнув рукой, сказал:
— Ну ладно. Не знаете, так не знаете. Дело, в общем, пустяковое, — и сам содрогнулся от своих последних слов. Они помолчали, потом Сергей снова спросил: — А почему вы так внезапно уехали из Волгограда?
— Я больше не могла жить одна, не могла, — поспешно ответила Марина, с каким-то новым испугом взглянув на Сергея. — Мне было так тоскливо. Я не думала, что… что останусь здесь. А теперь я напишу на работу, уволюсь.
— И еще не думали, что здесь появится столько друзей? — весело добавил Сергей. — Георгий. И потом та девушка. Мы видели вас из окна.
— Ах, Тамарочка? — слабо улыбнулась Марина.
— Вас, наверное, Георгий познакомил?
— Нет, мы… мы случайно познакомились в кино. Потому что… — Голос ее задрожал, на глазах появились слезы, и она вдруг в отчаянии воскликнула: — Вы мне не верите!.. Вы ни одному слову моему не верите!.. — И Марина зарыдала, уронив голову на стол.
Сергей растерянно произнес:
— Марина… Откуда вы взяли?… Я вам верю…
Но девушка, захлебываясь в рыданиях, лишь отчаянно затрясла головой.
В дверь заглянула встревоженная Галина Захаровна. И Сергей виновато сказал:
— Ну, смотрите — плачет. Я же ничем ее не обидел. — И, сам расстроенный, обратился к девушке: — Марина, разве я вас обидел?
Та снова затрясла головой и, неожиданно вскочив, кинулась в соседнюю комнату. Галина Захаровна, сама чуть не плача, поспешила за ней.
Сергей тоже поднялся. Было ясно, что поговорить с девушкой сегодня уже не удастся. Да и с хозяевами тоже. Вечер был испорчен.
Сумрачный Федоров проводил Сергея до двери.
— Честное слово, просто не знаю, почему она так расплакалась, — смущенно сказал Сергей.
Федоров вздохнул:
— Тоже жизнь, видать, не удалась у этой птахи.
Они условились встретиться на следующий день.
Сергей медленно брел по улице, расстроенный, на всех обозленный, и в первую очередь на самого себя, брел, не замечая ледяного ветра, дувшего ему прямо в лицо, не замечая людей вокруг, снова и снова перебирая в уме все, что произошло в этот вечер.
Итак, ему ровным счетом ничего не удалось узнать у Марины. Ни как она попала к Федоровым, ни кто та женщина, которая послала ей телеграмму, ни даже кто та Тамара, с которой Марина познакомилась в кино. А в кино ли, между прочим? И стоило ему только задать себе этот вопрос, как тут же всплыл целый рой других вопросов. Все было странно и непонятно в поступках этой девушки и в ее словах.
Сергей чувствовал, что безнадежно запутывается. Утомленный мозг уже не в силах был оценить и сопоставить факты, нахлынувшие на него за весь этот беспокойный, напряженный день, начавшийся с ошеломляющего открытия, что убитая не была Ниной Горлиной. А потом шли допросы Алека, Семенова, очная ставка между ними, наконец, появление Федорова, его страшная история. И вот теперь этот неудачный вечер.
В конце концов Сергей решил, что больше он не будет думать о Марине до самого утра, иначе можно просто свихнуться от всех этих мыслей.
До гостиницы он добрался поздно. Видимо, шел не самым коротким путем по улицам этого почти незнакомого города, больше руководствуясь собственной интуицией, чем указаниями редких прохожих, к которым иногда обращался.
Уснул он мгновенно, как только вытянулся на прохладных простынях, укутавшись с головой в одеяло. По комнате гулял ветер.
Наутро Саша Лобанов встретил друга нетерпеливым вопросом:
