Оливье Дескампс ненавидел это чувство жестокой, мучительной, изматывающей тревоги, приходившей в его жизнь вместе с любыми переменами. И сами перемены он тоже ненавидел. Он вообще не терпел, чтобы его отвлекали.
Дескампс ценил покой. С самого раннего детства его лишали этого покоя. Дергали, отрывали от любимых занятий — сначала от конструкторов, потом от компьютера. Ему не повезло. Он родился в неподходящей семье, жил среди родных словно приемыш — ни общих интересов, ни понимания…
Его родители — обыкновенная деревенщина — никогда не понимали, как ценно то, что он умеет, какая это силища — его талант. Они до самой смерти так и не рискнули хоть раз подойти к компьютеру. Да и ему — ему! — купили компьютер только после разговора со школьным учителем. К счастью, тот считал Оливье одаренным мальчиком. Верил, что его ученика ждут большие перспективы.
Ну что же, он не ошибся. Оливье всегда помнил о первом признании своего дара. Он не был неблагодарным и заносчивым человеком. Он умел ценить сделанное ему добро. После того, как Дескампсу удалось стать одним из самых богатых людей на земле, он даже послал тому учителю чек на крупную сумму. Если бы Оливье знал, что старый дурак сразу же побежит в полицию, он бы, наверное, очень удивился. Или не удивился. Потому что привык к предательству. И к глупости человеческой тоже привык.
Оливье Дескампс достоверно знал: кругом — одни предатели. И глупцы. А вместе эти качества составляли самое отвратительное Зло. Раньше предатели и глупцы, носители и служители Зла, пытались его унизить, потом принялись мешать и дергать. Теперь старались получить от него деньги. Много денег. Ради них Зло было готово на все. И потому его адепты выглядели все мерзее и мерзее.
Один Лейбман чего стоит.
За все время, что Оливье находился в бегах, он успел обрасти целой сетью связных с «большой землей» — продажных юристов, алчных адвокатов и просто жадных людишек. И каждый следующий был хуже предыдущего. Но никто не раздражал его до такой степень, как этот Даниэль. Гнусный мелкий человечек оказался последней каплей, переполнившей чашу его, Дескампса, терпения. Все.
Он больше не желает быть самой богатой мышью в вонючей глухой норе. Хватит жить невидимкой, метаться от одной плавучей крепости к другой. Скоро на свет появится абсолютно новый человек, свободный и уверенный в себе. Все необходимые документы на имя Фабриса Десанжа уже оформлены, остается только подобрать этому красивому имени соответствующую внешность.
В Бейруте его уже ждут высококлассный пластический хирург и офтальмолог. Стоило заполучить состояние, чтобы узнать: проклятое косоглазие, из-за которого он столько лет был объектом насмешек и в школе, и за ее пределами, оказывается, исправимо! Мать с отцом даже не удосужились отвезти его к нормальному врачу. Да что с них возьмешь, деревенских дурней. Нет, не думать о них. Не вспоминать. Их больше нет.
Он уже закрыл все свои дела в Израиле. Теперь ему надо встретиться на Кипре с одним из директоров своих офшорных компаний, зарегистрированных, разумеется, на подставное лицо. Он больше чем уверен: проклятый Борух, который, кстати, и порекомендовал ему этого отвратительного Лейбмана, его обманывает. Так что придется лично встречаться с этими липовыми акционерами.
После чего и состоятся торжественные похороны Оливье Дескампса. Он многое видел, он много страдал.
Но все эти планы были моментально отложены сразу после того, как Лейбман прислал ему видео…
* * *
Оливье сидел в каюте своей последней яхты под названием «Серебро». В третий раз он смотрел запись, сделанную Даниэлем на «Мейнстриме» — лодке, которую давно передумал покупать. Девушка… Тонкая, изящная, с широко распахнутыми зелеными глазами…
Как можно совместить в одном лице женщину и ребенка, как могут уживаться в одном теле хрупкость и сила?
И что-то новое появилось в ней: вот совершенно незнакомый ему жест — второй раз она именно так поправляет прядку волос. Или вот говорит практически без акцента. Нет, все же он слегка уловим — легкий русский акцент, который невозможно перепутать ни с каким другим… Так не бывает.
Наконец он взял телефон и позвонил Лейбману.
— Я получил видеопрезентацию яхты. Кто эта девушка?
Голос его был чуть хрипловатым, и говорил он медленно, с расстановкой, как человек, долго не имевший живого общения.
— Милейшее, милейшее существо, — закудахтал Лейбман, — и высокий профессионал! Представляете, она русская, специально из Москвы прилетела, чтобы показать вам все в лучшем виде! Но поскольку у вас такие проблемы со временем, мы решили предоставить вам вот такой вариант — видеоэкскурс… По-моему, лодка просто отличная, как вы думаете?
— Да… — помолчав, ответил Оливье.
— В общем, если вам понравилось, то документы можно подписывать, когда вам удобно! Единственная, так сказать, личная просьба девушки… Вы не подумайте, она не просила вам это говорить, так — намекнула лично мне. У нее виза кончается, так что ей надо улетать через три дня, сделку может совершить и местный представитель «North Triumph Boats», но тогда наша очаровательная русская потеряет свой процентик… Вы меня понимаете?
— Да… — ответил Оливье все тем же тусклым голосом. — Я перезвоню. — И положил трубку.
Он сидел ссутулившись напротив погасшего окна ноутбука и видел, как наяву, это лицо девочки-женщины: ямочки на щеках, огромные глаза, нежные, пухлые губы — губы маленького ребенка, готового вот-вот расплакаться…
Чего стоят все богатства мира, когда к тебе возвращается смысл твоей жизни?
Как только Женя вошла в свой номер, на нее обрушилась усталость. Будто целый день вагоны разгружала. Сегодняшняя съемка ее просто иссушила. Не осталось ни сил, ни мыслей.
Не так просто оказалось вести себя перед камерой естественно и непринужденно. Изображать легкость и непосредственность оказалось очень тяжело, пусть это всего лишь видимость. Автопилот периодически отказывал, и Женя была готова если не расплакаться, то помрачнеть и погрузиться в свои мысли.
Сейчас она чувствовала внутреннюю опустошенность и раздражение, словно весь день занималась совершенно пустым, ненужным делом. Да так оно и было, на самом-то деле. Вера в удачный исход операции покинула ее.
Но самое главное — неожиданное предложение поужинать от Алекса и теплота в его голосе… Зачем, зачем он это делает? Ведь она — живой человек, как можно так играть чужими чувствами? «Нет, — решила она, — лучше думать о Диме!» О Диме, которому, кстати, она обещала позвонить, когда вернется. Она взялась было за трубку, но поняла, что не может и не хочет вообще ни с кем разговаривать. Женя рухнула на кровать и прижала к себе подушку: «Наверное, я просто-напросто не выспалась, ведь за последние сутки спала от силы часа четыре». Потом, совершив невероятное усилие над собой, она протянула руку к телефону.
«Привет, — написала она Диме sms. — Только что вернулась с работы, устала, завтра созвонимся». Дождалась ответа: «Спокойной ночи, до завтра» — и тут же уснула.
Проснулась Женя совсем другим человеком. Свежесть, бодрость, вера в себя вернулись к ней. «Как странно, — удивилась она, — такое чувство, будто полдела уже сделано. Может, это из-за вчерашней съемки. Как будто запустился некий механизм. Старт для забега взят. Неизвестно, правда, короткой или долгой будет эта дистанция, и совсем непонятно, что ждет спортсмена на финише. Возможно — приз, а возможно… Нет, о плохом я думать не буду. Нельзя настраивать себя на провал».
Ее мысли все время возвращались к другому «концу цепи»: что подумает этот человек, увидев съемку, как сработает приманка? Ей было интересно — интересно и боязно…
Женя поразилась себе, своему неуемному любопытству: «Надо же! Что за странное существо человек! Ведь умом понимаю: лучше бы приманка не сработала, лучше бы на этом все и кончилось. Но если эта история не получит продолжения, если хакер проигнорирует нашу презентацию, — призналась себе Женя, — я буду разочарована. Забавно, в каждом из нас живет заядлый охотник… Или азартный игрок, как мой отец».
Она вспомнила один вечер из своего детства, вспомнила вплоть до мельчайших деталей, несмотря на то что была совсем маленькой — лет пяти или шести. В тот вечер отец взял ее с собой в гости, и мужчины сели играть в карты.
Перед Женей положили большую коробку шоколадных конфет в разноцветных обертках. Для начала она решила перепробовать все сорта и выбрать для полного уничтожения конфеты с наиболее понравившейся начинкой. И занялась любимым делом. Случайно она бросила взгляд на игроков и не смогла оторвать глаз от папиного лица. Про конфеты Женя просто забыла. Отец все проигрывал и проигрывал, а потом поставил на кон все… Как же она им любовалась, как восхищалась, как гордилась тем, что он все-таки выиграл. Тогда Женя вряд ли понимала, что играет отец на деньги… Она восприняла покер как обычную детскую игру, и ее, ребенка, заворожило то, что взрослые умеют так серьезно, самозабвенно играть.
