Административный блок находился в основании здания, на втором этаже. Ролана вели мимо камер, но ни одна из них не показалась ему достойной того, чтобы в нее поместили особо важную персону. Обычные двери с глазками и кормушками, шлюзы, контролеры… Но люкс мог скрываться и за неприметной дверью. Для отвода глаз. Ведь в тюрьму наведываются и высокое начальство, и независимые проверки.
Административный блок был отгорожен от общего тюремного пространства крепкими решетчатыми перегородками, путь к руководству перекрывало караульное помещение, где за мониторами сидели контролеры, а в соседних отсеках отдыхала дежурная смена и бодрствовал спецназ. В случае бунта эти люди должны были стать живым щитом на пути разъяренных заключенных. Впрочем, Ролан сомневался, что когда-нибудь это произойдет – слишком уж крепко закрутил гайки полковник Храпов. Пряники, может, у него и сладкие, да каторжный труд зубы расшатывает…
Конвойный доставил Ролана в приемную, обшитую пластиковыми панелями «под дерево». За столом, щелкая по клавишам компьютера, сидела симпатичная, фигуристая, но склонная к полноте женщина в форменной рубашке с погонами сержанта. Небрежно глянув на Ролана, она кивнула конвойному и попросила немного подождать.
Ролан устал, ему захотелось присесть, но конвойный разгадал его желание и подставил под задницу резиновую дубинку. Это не тот человек, чтобы сидеть в приемной главного тюремного начальника.
Зато Храпов, приняв Ролана, позволил ему сесть на стул за приставной стол. Чаю, правда, не предложил, хотя в приемной стоял стеклянный шкаф с посудой, а электрочайник только что вскипел. Впрочем, не до жиру, когда Храпов смотрит на тебя пронизывающе жестко, изогнув тонкие губы в недоброй ироничной улыбке.
– Давно не виделись, – усмехнулся Храпов, постукивая пальцами по папке с личным делом, что лежала на столе.
– Земля большая, а дорожки узкие, – изображая покорность, обреченно развел руками Ролан.
– Что верно, то верно. Но ты понимаешь, что оказался здесь не просто так.
– Мстить будете?
– Я?! Тебе?! За что? – изобразил удивление Храпов.
– Сами знаете, за что.
– А что ты такого сделал? Проявил свою звериную суть? Волк от природы злой, но разве работник зоопарка обидится, если он зарычит на него из клетки? Ну, а если волк из клетки вырвался, так это у него натура такая, сколько его ни корми, он все в лес смотрит. Смешно мстить волку за то, что он зверь. Не мстить ему надо, а в клетку посадить. Я это сделал, поэтому ты здесь. И теперь моя задача – законопатить тебя в этой клетке. Я на тебя не обижаюсь, но будет досадно, если кто-то не сможет тебя удержать. И чтобы такого безобразия не случилось, ты здесь, под моим персональным присмотром. Тебе знакомо такое понятие, как дело чести?
Ролан оттопырил уголок губ, в образовавшуюся щель сердито и со свистом втянул воздух. Оскорбил его Храпов. Свое возмущение он этим вздохом выразил, но грубить в ответ не стал.
– Я смотрел твое дело. Первый срок за убийство, второй – за убийство, два побега. Плохая у тебя биография.
– А вы что, конкурс на лучшую биографию устраиваете?
– Нет, этот конкурс тебе сама жизнь устроила. Ты проиграл, Тихонов. Поэтому ты здесь. И я смотрю за тобой. Если ты вдруг задумал бежать, лучше откажись от этой затеи…
– Ну, если бы вертолет за мной прилетел, я бы не отказался. Но он не прилетит. А биться головой о стенку смысла нет, только лоб расшибешь…
– Даже не буду с тобой спорить, – снисходительно усмехнулся Храпов. – Есть такое правило на дороге: не уверен – не обгоняй. Неправильный обгон может закончиться летальным исходом. А неудачный побег – выстрелом часового. Если ты не знаешь, у меня есть правило живым беглеца не брать. Негуманно, но вполне законно. Убийство при попытке бегства – это уже не убийство, а суровая жизненная необходимость…
– Да не собираюсь я бежать. Я же принял ваши правила, работаю, как надо, план делаю, все такое… Может, срок скостят?
– Может, и скостят, – улыбнулся Храпов, глядя на Ролана как дрессировщик на усмиренного зверя. – У нас такое практикуется. Будешь хорошо себя вести, годика три-четыре скинем. Хорошие люди у нас в почете…
– Я это уже понял.
– Слишком быстро ты это понял… – Полковник в раздумье тихонько поскреб пальцами по лакированной поверхности стола. – Как-то слишком ты быстро перевоспитался…
– А чего против течения плыть?
– И как ты в Святогорске оказался?
– Проездом…
– Куда? Откуда?
– Сам не знаю, гражданин начальник. Некуда мне было после побега причалить, вот и мотает меня по жизни. А у вас тут кормят хорошо, условия нормальные…
– Некуда причалить, говоришь… А посылки тебе хорошие приходят.
– Так родители стараются. Но к ним же не причалишь, у них в первую очередь искать будут.
– Как же они узнали, твои родители, что ты здесь?
Это был форменный допрос, и Ролану это очень не нравилось. Он попал в эту тюрьму преднамеренно, и плохо, что Храпов его в этом подозревает.
– Так в СИЗО порядки правильные, там по мобильнику позвонить можно…
– Порядки правильные у нас, – поморщился начальник тюрьмы. – Поэтому мобильные телефоны запрещены. Переговоры с родными и близкими только в установленном порядке.
– Это я уже понял.
– Вот я и говорю, что слишком ты понятливый, Тихонов. И права не качаешь, и на работу вышел…
– Встал, так сказать, на путь исправления.
– Хорошо, если так. Но если что-то замыслил, лучше выбрось это из головы.
– Замыслил.
– Что?
– Да вот подумал, что смотрящим по камере неплохо бы стать. Льготы, поблажки, все такое…
– Нет у нас смотрящих.
– Ну, бригадиром.
– Значит, есть к чему стремиться.
– Есть, да только желания нет. Должность эта козлиная, а мне с козлами не по пути. Мужиком – пожалуйста, а козлом не буду.
Ролан действительно не хотел сотрудничать с администрацией, но сказал он об этом, чтобы не казаться ангелом, вставшим на путь исправления. Не хотел усугублять подозрения на свой счет. Слишком хорошо – это уже нехорошо.
– Я не понимаю, о чем ты? – Храпов сделал удивленные глаза.
– Вы же сами сравнили тюрьму с зоопарком. Есть волки, есть овцы, есть козлы…
Храпов поморщился – дескать, не надо разводить здесь антимонию. И вызвал конвойного, который отправил Ролана обратно в цех.
– Где тебя черт носит? – набросился на него смотрящий.
Оказалось, что в системе вибропресса сломался транспортер для подачи смеси в бункер, и бригада теперь работала в режиме ошпаренной кошки. Смесь приходилось подавать ведрами, а забава эта не из легких – к тому же она требовала дополнительных рабочих рук. Причем сам смотрящий стоял в сторонке и кричал, подгоняя рабочих.
Первым не выдержал Ван-Вовыч. До обеда оставалось совсем ничего, когда он вдруг схватился за сердце и, выронив из рук ведро с раствором, стал оседать на пол. Ролан подхватил его на руки, к нему присоединился Ашот; вдвоем они отнесли задыхающегося Ван-Вовыча в тюремный лазарет.
Электрик появился после обеда, осмотрел машину и сказал, что нужно снимать на перемотку сгоревший электромотор. А смеситель тем временем выдавал раствор, и его приходилось вычерпывать ведрами. Да еще мастер путался под ногами, мешая работать. Бункер загружался с опозданием. Как итог, к семи часам вечера план не был выполнен. Начальство не волновало, что рабочий механизм вышел из строя, бригадиру дали нагоняй, а он, в свою очередь, отыгрался на рабочих.
– Это все из-за тебя! – заорал Олег, надвигаясь на Ролана. – Где тебя черти носили?
– Я же сказал, что Храпов вызывал.
Но бригадира это не волновало. Он назначил Ролана козлом отпущения и собирался его наказать. Электрошокера у него под рукой не оказалось, но имелись увесистые кулаки, которые он и пустил в ход.
Олег ударил его в живот, но сделал это в момент выдоха. К тому же Ролан успел напрячь пресс.
От сильнейшего удара у него перемешались все внутренности, но вдвое он не сложился и на ногах удержался. Ничего бы не произошло, если бы экзекуция на этом и прекратилась. Но нет, смотрящий разошелся и снова нанес удар. На этот раз Ролан перехватил его руку, взял ее на рычаг и, прибавив к силе нападающего свой вес, протащил его мимо себя и резко дернул в направлении штабеля бордюрных камней. Олег врезался в них головой с такой силой, что потерял сознание.
Ролан испугался, что смотрящий сломал себе шею, но, к счастью, он всего лишь отправился в глубокий нокаут. И голова целая, и шейные позвонки не смещены, и пульс хорошо прощупывается.
«Санитары» не заставили себя долго ждать. Их было двое, и они с ходу набросились на Ролана. Надо было обхватить голову руками, чтобы закрыть ее от резиновых дубинок, но инстинкт самосохранения вдруг выбрал иной способ защиты. Одного вертухая Ролан швырнул через бедро, другого сбил с ног подсечкой.
– Ах ты, сука!
Первый поднявшийся с земли боец попал в «колесо», другого Ролана опрокинул «вертушкой».
