Бандера не подвел – он как раз завел и выкатил старую «буханку», когда я подбежал. Открыл дверь, ввалился назад…
– Гони!
С хрустом переключилась коробка – и машина, воя изношенной передачей, начала разгоняться. Дорога была скверной, нас бросало из стороны в сторону, но машина шла. Вслед ей свистели пули…
– Стой!
Не знаю, насколько мы оторвались, но проверить не мешает. Я снова взял винтовку (в автомате все равно ничего не было), открыл сзади дверь и прицелился. Прикинул – метров сто пятьдесят, но пока они их пройдут, я успею выстрелить пять-шесть раз. Вот только за нами не гнались.
Потому что это не моджахеды. И не пакистанские коммандос. А простые бандиты, которым своя шкура ближе к телу…
А для меня теперь самый главный вопрос – что делать?..
– Поехали… – устало сказал я, – знаешь, куда…
– Так.
– Не знаешь. Сворачивай к дороге… едем к Ростову…
Далекое прошлое
Пакистан. Зона племен
1988 год
Оружие было завернуто в плотную мешковину и спрятано в расщелине, которую мог найти только уроженец этих мест. Например, такой, как Юнус…
Оно было похоже на «Бур-303», но не являлось им. Винтовка называлась No. 4 Mk. I rifle и была переделана в снайперскую в 1941 году самой известной британской оружейной компанией, выпускающей элитное оружие – Holland&Holland. В оригинале это была пехотная винтовка, известная еще с Первой мировой как «Ли-Энфильд», но британская оружейная мануфактура поставила новый ствол, специально нарезанный под стрельбу патронами «№ 8 тяжелый пулеметный», и установила оптический прицел № 32 производства компании Aldis на кронштейне Griffin&Howe. Прицел имел кратность 3,5Х – совсем как хорошо известный по Великой отечественной ПУ, но качество изготовления линз у британского снайперского прицела было несравнимо выше, чем у советского, это объяснялось тем, что еще в 1941 году СССР потерял единственное производство качественного оптического стекла в Изюме. Еще в комплект входили ремень № 15 и защитное приспособление для прицела № 8 – у британцев была настоящая мания давать всему номера. Очень упорядоченная нация. В отличие от других винтовок того времени британская имела отъемный коробчатый магазин на десять патронов, что значительно упрощало процесс ее перезарядки: в других снайперских винтовках, сделанных на базе пехотных, отъемный магазин отсутствовал, и заряжать их приходилось по одному патрону. Но это было не единственное ее достоинство. По отзывам многих военных специалистов, британская снайперская винтовка была лучшей снайперской винтовкой Второй мировой – единственной, способной уверенно поражать цели на расстоянии в тысячу метров. А патрон «№ 8 тяжелый пулеметный» – лучшим винтовочным патроном из всех на тот момент существовавших.
Винтовка попала в руки советских спецслужб случайно: в числе нескольких других она была тайно перемещена в Чехословакию британскими спецслужбами для ведения снайперского террора против нацистов, а после того как закончилась война и Чехословакия попала в советскую зону оккупации, их передали советским военным, потому что винтовка была под нестандартный патрон и никакой пользы принести не могла. Винтовка была не уничтожена как бесполезная, а внимательно осмотрена, отстреляна на кучность и помещена на склад. Возможно, кто-то ждал большой войны в пятидесятые – и такие винтовки могли пригодиться для уходящих во вражеский тыл групп. Но войны так и не случилось, и винтовка пролежала на складе долгие сорок лет перед тем, как быть перемещенной в Зону племен. Чтобы сделать наконец то, ради чего ее собирали умелые руки безвестных британских оружейников, на тот момент, кстати, лучших в мире. Ради одного, единственного выстрела…
Помимо прочего в расщелине нашлись автомат «АКМ» с прибором «ПБС», форма афганских коммандос из верблюжьей шерсти, теплая, удобная и отлично маскирующая, американские ботинки, гранаты, китайские разгрузки – лифчики и патроны…
– Идите туда, шурави… – Юнус показал направление. – Это двенадцать часов пути. Позицию займете ночью на горе – никто не ожидает такого выстрела. Помните, чему я вас учил, шурави, – не торопитесь, ведь вашей рукой управляет сам Аллах Всевышний, вы его орудие. Пуштун отомстил сто лет спустя и сказал – я поспешил.
– Рахмат, дост, – сказал один из переодевшихся неверных, держа винтовку в руках, – мы не забудем твоей доброты…
Несколько внедорожников «Мицубиши Паджеро» первой модели, крайне популярных среди полевых командиров Пешавара за выносливость, неприхотливость и комфорт, надсадно гудя моторами, преодолевали горную дорогу в уезде Северный Вазиристан. Они выехали утром из Карака и направлялись в Мирамшах на самой границе. По карте это было недалеко, но дорога была очень плохая.
Замыкал колонну пикап с крупнокалиберным пулеметом «ДШК». Этот пулемет СССР передал Египту бесплатно, в рамках военной помощи, а потом Египет решил, что его друг отныне США, и продал остатки советского вооружения. Их купило ЦРУ и передало моджахедам.
Из Египта было и другое оружие американцев, только не стальное, а живое. Его звали Мулло Модад…
Мулло Модад был одним из тех, кто имел полное теологическое образование и потому имел право выполнять функции кадия, судьи. Гульбеддин Хекматьяр, например, был выгнан из университета с третьего курса за антиправительственную деятельность и образования не закончил. А Бурхануддин Раббани, хоть и был профессором исламского права, шариата, да весь Кабул знал, что его лишили этого звания за пьянство и педофилию. А вот Мулло Модад имел за спиной не только афганское медресе, но и полный курс богословия в университете Аль-Азхар в Каире – одном из наиболее уважаемых исламских вузов в мире.
И мало кто знал, что именно этот вуз стал рассадником ваххабизма, причем сначала этот процесс курировали англичане, а потом подключились американцы. Саудиты вопреки распространенному мнению были не создателями, а первыми жертвами этой заразы.
Прежде всего название у нее было другое – не ваххабизм, а кутбизм. Профессор богословия Сеид Кутб преподавал в Египте, зачем-то три года провел в Соединенных штатах Америки, после чего вернулся – чтобы быть повешенным при правительстве Насера за подрывную деятельность. Но он успел создать учение, которое распространилось по всему Востоку ввиду его отличной приспособленности к реалиям сегодняшнего дня. Как и большинство египтян во времена Второй мировой, Сеид Кутб был сторонником Гитлера и ждал прихода войск фельдмаршала Роммеля как освободительных. Он читал «Майн кампф», подробно изучал труды Льва Троцкого и на основе всего этого создал учение, в котором теория перманентной революции Троцкого соединилась с этнической и расовой ненавистью Гитлера, и при этом все было изложено со ссылками на шариат и подавалось как богоугодное дело. Ничего удивительного в таком учении не было – Пол Пот тоже учился во Франции и там, почерпнув революционные и человеконенавистнические теории, адаптировал их к реалиям Юго-Восточной Азии, уничтожив треть населения страны. Уничтожил бы и оставшиеся две трети – да пришли вьетнамцы.
Освободительная борьба Египта не прекращалась весь двадцатый век, приобретая все новые и новые формы. Сначала эта борьба была с колониалистами-англичанами, потом с королем, потом с коммунистом (неверным) Насером, потом с «фараоном» Садатом, потом с военным диктатором Мубараком. Всегда во главе борьбы стояли исламисты и организация «Братья-мусульмане», созданная в двадцать восьмом году скромным учителем Хасаном аль-Банной, впоследствии тоже казненным. Концепция «Братьев-мусульман» сильно смахивала на деятельность мафии – инфильтрация во власть, круговая порука, помощь друг другу. Садат одно время заигрывал с «Братьями-мусульманами», но власть отдавать не собирался, а заявил, что история Египта намного древнее исламской и египтяне строили огромные государства, пока последователи Пророка были дикарями. Его за это убили – прямо на армейском параде расстреляла группа исламистов во главе со старшим лейтенантом Исламбули. Убивая его, они не заметили вице-президента Хосни Мубарака, пробегая мимо, они кричали: нам нужен Фараон, нам нужен Фараон! Придя к власти, Хосни Мубарак ввел бессрочное чрезвычайное положение и повел куда более осторожную политику в отношении исламистов, называемую «и нашим, и вашим». Если при Насере Египет был едва ли не главным пугалом для монархов всех стран Востока, предвестием их собственного страшного конца – то Мубарак с ними подружился, получал нефть со скидкой, а университет Аль-Азхар превратился в своего рода «депо исламской революции». Мубарак вел примерно ту же политику, что и другой диктатор, Тито: вы можете творить все что угодно, но только за пределами страны. В страну вы можете вернуться, и она вас укроет – но только если вы чисты перед ней.
