Соболев все больше и больше сомневался в степени вменяемости своего начальника. В том, что это был его приказ усыпить обоих, Андрей был почти уверен. Подмену шампанского и бокалов он помнил отлично.
Внезапно зазвонил мобильный. Соболев с сожалением оторвался от компьютера.
– Слушаю.
– Андрей, здорово. Краско. Ты спишь?
– Нет, Максим Александрович.
– Срочно приезжай. Есть дело. Жду.
– Слушаюсь.
Андрей выключил мобильный и растерянно посмотрел на спящих. Череда необъяснимых событий раздражала оперативного работника. Логику происходящего он потерял давно. Но теперь отношение Андрея к ситуации изменилось. Простое любопытство и азартное «интересно, а что будет дальше?» сменилось на неприятно-щекочущее ощущение приближающейся опасности.
Соболев посмотрел на часы – было около полуночи. Он не представлял, что его ждет в кабинете начальника в столь поздний час. Но был готов ко всему.
Андрей быстро оделся, убедился в том, что рекордер записывает сигнал, идущий с камеры, и вышел из квартиры, на всякий случай, прихватив с собой диски с видеоматериалами последнего дня.
Машина неслась по пустынным улицам столицы. Обычно забитые автомобилями дороги, теперь радостно принимали редкие машины на свои широкие полосы.
Соболев думал о том, что Краско, скорее всего, прознал о вчерашних откровениях Сони. Этот разговор прослушивался через ее мобильник, и если с аппарата не была снята батарейка и он находился в непосредственной близости от девушки, то все произнесенное в тот вечер фиксировалось в техническом отделе ФСБ.
«Ну и хорошо! Значит, теперь все в курсе грязного прошлого доблестного руководителя отдела!»
Соболев пытался предположить, в какую сторону будут развиваться события в кабинете у Краско через несколько минут. Андрей готовил себя к тому, что начальник начнет ему угрожать. Или станет рассказывать ему о том, что Воробьева – сумасшедшая.
От воспоминания о Соне у Соболева сжало сердце.
За несколько кварталов до офиса Андрей вспомнил слова Краско: «Я хочу знать все: чем она дышит, что она ест и что она пьет». В этот момент как будто что-то щелкнуло в мозгу у Андрея. Он резко развернул машину посреди широкой улицы и помчался обратно.
От предчувствия беды у Соболева похолодело внутри.
На большой скорости автомобиль Соболева с трудом вписывался в повороты. Оперативный работник проскакивал на красный свет, и, не давая гаишникам опомниться, скрывался в узких старинных улочках.
Андрей оставил машину за углом соседнего дома и вбежал в подъезд. Не дожидаясь лифта, он бросился к лестнице. На семнадцатый этаж вбежал на едином дыхании. Очутившись в квартире, он, не включая свет, сразу же бросился к перегородке.
Соня и Ухов по-прежнему крепко спали.
Андрей оперся рукой о стену и попытался отдышаться.
«Нервы ни к черту!»
Соболев уже ругал себя за то, что сорвался и прибежал обратно, за то, что ослушался приказа, за то, что позволил эмоциям сбить себя с толку.
В квартире все оставалось без изменений.
Андрей чувствовал себя дураком.
Он уже было опять собрался в путь, когда заметил человека, стоящего в углу комнаты Сони. Он был одет в черный спортивный костюм, лица не разглядеть в полумраке, на голове черная вязанная шапка. Он был без ботинок, в одних носках. На руках – черные перчатки. Соболеву показалось, что фигура женская.
Незнакомка осторожно подошла к платяному шкафу и открыла тот отдел, где, как знал Соболев, хранится Сонина коллекция галстуков. Женщина постояла перед этим отсеком несколько мгновений, потом обернулась и посмотрела на одежду Ухова, разбросанную перед кроватью. Скользнув к постели, она подняла с пола галстук. Ловкими движениями она схватила спящего Ухова за шею и начала его душить. Стас широко открыл глаза, попытался стряхнуть с себя убийцу, но женщина держалась крепко. Только после того, как Ухов перестал сопротивляться, она накинула на его шею галстук и, упершись ногой, сильно затянула его.
Андрей стоял перед зеркалом-окном, с ужасом глядя на происходящее.
Возмущенно звякнул телефон. Андрей вздрогнул. Звонил Краско. Голос его был резок.
– Ты где, спринтер?
Андрей постарался взять в себя в руки, чтобы ничем не выдать своего волнения.
За зеркалом женщина-убийца развернула тело Ухова лицом к Соне.
– Простите, Максим Александрович. Я на шиномонтаже. Колесо пробило. Меня подтянули до заправки. Ребята занимаются. Скоро закончат, и я – пулей…
– Жду, – недовольно пробурчал Краско в трубку.
Андрей дал отбой и вытер вспотевший лоб. Он так тяжело дышал, что, казалось, его слышно в соседней квартире.
Убийца подхватила кроссовки и побежала к выходу. Когда она приблизилась к «зеркалу», Андрею стало видно ее лицо. От неожиданности он присел.
Это была Наталья Власова, коллега Андрея, делившая с ним кабинет.
Андрей оцепенел. Не успел он прийти в себя от увиденного, как услышал, что дверь в его квартиру открывается отмычкой. Он мгновенно вскочил с кровати и метнулся к шторе.
Освещая себе путь фонариком, вошла Власова. Подойдя к системе видеонаблюдения, она вынула диск с последней записью и заменила его другим.
Наталья подошла к окну и остановилась в двух шагах от замершего за шторой Андрея. Она подняла к уху мобильный телефон. Андрей услышал знакомое «да».
– Все сделано. Я ухожу.
Власова закрыла телефон, надела кроссовки и поспешила к выходу.
Андрей еще какое-то время после того, как убийца закрыла за собой дверь, боялся дышать, чтобы не выдать свое присутствие.
Звонок мобильного телефона опять заставил его вздрогнуть. Андрей открыл окно, сделал глубокий вдох и высунул голову с телефоном, чтобы фоном пошли шумы улицы:
– Еду, Максим Александрович. Буду через…
Краско не дал ему договорить:
– Да нет. Не приезжай. Я подумал – дело, в принципе, терпит до завтра. Езжай домой. С утра жду.
– Слушаюсь, Максим Александрович.
Соболев сидел на кровати, не отрывая взгляда от «зеркала». Он потерял счет времени и совершенно не представлял, сколько он уже так сидит. Когда первый шок миновал, ему удалось стряхнуть с себя оцепенение, встать и подойти к проему.
Ничего не изменилось с тех пор, как убийца покинула место преступления. Соня по-прежнему крепко спала, а мертвый Ухов так же лежал рядом с ней.
Ощущение того, что он один в этой игре не знает правил, не покидало Андрея. Он подошел к подоконнику, около которого еще несколько минут назад прятался, пошире открыл окно и позволил холодному воздуху остудить его воспаленную голову.
«Господи, что ж происходит?»
Соболев понимал, что вот-вот начнет паниковать. Свежий ветер помог его мыслям обрести былую четкость.
«Она что-то говорила про галстуки… что-то про удушение… это было вчера на кухне у того парня… она говорила, что хотела придушить Краско его лоховским галстуком… почему же везде эти галстуки?.. Что они значат? Почему она их коллекционирует?»
Что же получается? Краско прислал Власову убить Ухова. Судя по тому, что галстуки – это «фишка» Сони, он пытался придать убийству стильность. Он хотел ее подставить. Но зачем? Чтобы Соню посадили в тюрьму?
Андрей бродил по квартире, задавая себе все больше и больше вопросов.
«Если она объект страсти Краско, то он, по идее, должен желать завладеть ею. То, что в здравом уме Соня никогда не пойдет на близость с бывшим отчимом, было ясно. Зачем же ее заключать в тюрьму? Тогда она ему и подавно не достанется. Значит, остается один вариант – Краско хочет свести ее с ума. Поместить ее в психушку. Суд может признать Соню невменяемой, если удастся доказать, что она совершала преступления в состоянии аффекта. И тогда Краско может попытаться снова взять ее на попечение на правах отчима».
Андрей без устали мерил ногами пол. Он должен был понять причину всего происходящего, чтобы найти способ помочь Соне.
Он хотел спасти ее. Но как это сделать, если против них выступает психически больной человек, влиятельный и очень опасный.
Андрей достал копию дела Леонида Воробьева и стал заново перечитывать его.
С чего все начиналось? Ученый сбежал в далекие восьмидесятые предположительно за границу. Его подозревают в сотрудничестве с британскими разведывательными службами. Ученый разработал способ воздействия на психику, посредством которого душевнобольного человека можно вернуть в уравновешенное состояние, а психически здорового – ввергнуть в состояние длительного психоза.
У Сони повесилась мать!
Андрей оторвал глаза от страничек с делом Воробьева, его взгляд упал на мертвого Ухова.
С минуты на минуту Соня должна была проснуться и обнаружить в своей постели…
Соболеву казалось, что он понял план Краско. Действуя таким образом, Соня почти гарантированно должна была получить наисильнейший стресс, который отбросил бы ее в самые жуткие события ее жизни. Она должна была поверить, что сама убила человека, и съехать с катушек.
