— Извини, милый, мне пора. — Светлана поднялась и вышла из комнаты.
Вячеслав Аркадьевич помрачнел, обернулся, поманил к себе пальцем Вадима. Вадим состоял при нем кем-то вроде ординарца.
— Вадим, кто за Степкой вчера присматривал?
— Денис с Павлом. — Вадим понял, что ничего хорошего охранников не ждет.
— Где они? — поинтересовался Вячеслав Аркадьевич.
— Еще не приехали. Сегодня же другая смена. Они с пацанами к свадьбе готовятся. Подарок и все такое…
— Вызови.
— Сюда?
Вячеслав Аркадьевич подумал, затем решительно тряхнул головой.
— Сюда не надо. В офис вызови. К часу, — добавил он. — А Димка где?
— К невесте с утра пораньше умчался. Платье, фур-фур, все дела… — Вадик улыбнулся.
— Кто-нибудь с ним поехал?
— Борик с Паней.
— Оделись-то хоть по форме? — чуть отошел Вячеслав Аркадьевич.
— А как же, — улыбнулся Вадим. — Димка вообще на «лимон» грин тянет. За такого парня кто хочешь замуж выйдет.
— Только ты ему этого не говори, — вздохнул Мало. — Тогда вот что, Вадим, не в службу, а в дружбу, сходи вытряхни из постели Степку. Пусть спустится. У меня к нему разговор есть.
— Хорошо, Вячеслав Аркадьевич, — ординарец взбежал по лестнице на третий этаж, на ходу доставая из кармана сотовый и набирая номер.
Дом Мало представлял собой вполне приличный трехэтажный особняк, стоящий в охраняемом поселке и мало отличающийся от домов большинства современных российских онассисов. Красный кирпич, искусственная черепица, три этажа с мансардой, башенки, тонированные стекла арочкой, под готику, камин, сауна, бассейн, забор с телекамерами по периметру, отдельно дом для гостей и для охраны, отдельно гараж для гостевых машин, вдоль асфальтовых дорожек электрические фонари, стилизованные под начало века. Плюс автономная система жизнеобеспечения.
Света процокала каблучками по ступеням. Глухо, не разобрать слов, сказала что-то охране на первом этаже. Засмеялась. Вячеслав Аркадьевич вздохнул. Вот если бы она его еще и любила, цены бы их союзу не было.
Загудел подъемный механизм — поползли вверх ворота гаража. Рычание двигателя. Светин «Ниссан» проехал мимо дома к воротам.
На третьем этаже что-то с грохотом опрокинулось. Вячеслав Аркадьевич терпеливо ждал. Что-то заорал возмущенно Степан. Видать, Вадим его действительно вытряхнул.
— Да отпусти ты меня! Руки убери, говорю! — Это уже на лестнице.
Щенок, а гляди как лает. Дай ему волю — вцепился бы Вадиму в горло. Мало покачал головой. Рановато мальчишка начал характер проявлять. Впрочем, сейчас вся молодежь на один манер кроена. Кроме Димки. Этот в мать пошел. Тихий, спокойный, никогда голос не повысит. «Доброе утро, папа. Доброй ночи, папа». Золото, а не сын.
А Степка… В него. Тот еще характер. Сам Вячеслав Аркадьевич в двадцать тоже никак не тянул на звание «образцовый комсомолец». Но одно дело — он, и совсем другое — Степка. Его сын, его надежда, должен вырасти иным. Солидным, уважаемым человеком. Что бы ни говорили скептики, а бардак-то в стране рано или поздно закончится. Вячеслав Аркадьевич понимал это лучше, чем кто бы то ни было. И тогда ребята со светлой головой, хорошим образованием и безупречной репутацией будут в большой цене. Умные люди уже сейчас готовили смену. Гарвард, Йель, Оксфорд, Кембридж. Юристы, адвокаты, бизнесмены. Степан должен плавно влиться в их ряды.
Как там сказала Светлана? Инф… Инф… Черт!
На ступеньках показался бесстрастный Вадим. Охранник тащил за собой взъерошенного, опухшего после вчерашней вечеринки хозяйского отпрыска. Свел на второй этаж, подтолкнул к столу, сам остался у лестницы.
Насупившийся Степан тускло взглянул на отца, хмыкнул, плюхнулся на стул, потянулся за бутылкой минералки.
— Что, плохо, да? — улыбаясь, спросил Вячеслав Аркадьевич. — Головушка, наверное, бо-бо, да? Во рту как кошки нас…и?
Степан сцапал бутылку, припал к ней губами. Вячеслав Аркадьевич поднялся, подошел к сыну, лениво махнул рукой. Бутылка отлетела в противоположный угол комнаты и, ударившись о стену, брызнула сотней осколков. Шипящие потеки протянулись до ковра и впитались, оставив после себя темные пятна.
— Ты че? — воскликнул Степан, скопировав интонации отца, но при этом все-таки закрылся рукой и втянул голову в плечи.
Вячеслав Аркадьевич, не меняя позы, вкатил сыну затрещину. Тот опрокинулся вместе со стулом, да так и остался лежать, глядя на отца со страхом и ненавистью.
— Не умеешь пить — не пей, — миролюбиво произнес Вячеслав Аркадьевич. — Еще раз напьешься, пеняй на себя.
— Лучше бы я вообще домой не пришел, — отчаянно выдохнул Степан. — Снял бы телку у «Интуры» и к ней подался…
Вячеслав Аркадьевич опустился на корточки, сгреб майку сына огромной лапищей и рывком притянул к себе. Затрещала материя. Майка поползла по швам.
— Прибью, — тихо, но очень внушительно пообещал Мало. Он отпустил майку, поднялся, вернулся к столу, но садиться не стал. Взял со стола стакан, отпил. — Кстати, ты знаешь, что такое инф… инфанилиновый человек?
— Чего? — не понял Степка. — Какой «инфанилиновый»?
— Короче, это означает — «маменькин сынок».
— Может, инфантильный?
— Вот-вот, — ничуть не смущаясь, согласился Мало. — Так вот, Светлана сказала, что ты — он самый и есть.
— Светка? — окрысился Степан. — Да пошла она…
— Еще раз вякнешь про Светлану — не посмотрю, что сын. Шею сверну, — пообещал Вячеслав Аркадьевич. — Собирайся, поедешь в институт.
— Не поеду, — с вызовом выкрикнул Степан. — У Димки свадьба сегодня, забыл?
— Поедешь, — ласково кивнул Вячеслав Аркадьевич. — А на свадьбу и после института не опоздаешь. К пяти прямо в ЗАГС приедешь. Вадим, — посмотрел он на ординарца, — отправь этого орла в институт. Но сначала забери у него все деньги. И скажи ребятам, чтобы не вздумали одалживать. Ни копейки! Узнаю, что дали денег, — руки повыдергиваю.
— Хорошо, Вячеслав Аркадьевич, — едва заметно улыбнулся Вадим.
— Все, — Мало вернулся в кресло. — Можешь идти.
— На хрена мне такая жизнь. В жопу. Как в тюряге, — парень зло сверкал глазами. — Чихнуть самому нельзя. Вечно эти псы за спиной топчутся. Лучше бы ты меня в детский дом отдал. Или в интернат.
Вячеслав Аркадьевич смотрел на сына. Лицо его оставалось непроницаемо-спокойным. Вадим подхватил Степана под локоть, помог подняться.
— Пошли.
Тот покорно поплелся следом. Он лучше других знал: как отец скажет, так и будет. Характер. Мало еще различал их шаги на лестнице, когда зазвонил лежащий на столе сотовый. Вячеслав Аркадьевич поднял его, нажал клавишу «ответ».
— Я, — сказал он просто.
— Вячеслав Аркадьевич, — произнес в трубке голос охранника, что нес вахту у ворот. — Боксер с Пестрым приехали, Философ и Челнок. С ними еще один, фраер какой-то…
— Пропусти, — приказал Мало и сунул трубку в карман пиджака. Пришла пора заняться делами.
Вячеслав Аркадьевич посмотрел в окно. Черный «Гранд-Чероки» аккуратно полз по дорожке. Через затененные стекла нельзя было разглядеть водителя, да и пассажиров тоже. Мера предосторожности. Пустяк, но именно пустяки зачастую и спасают жизнь. Именно пустяки, а вовсе не высококлассная охрана. Хотя последняя пока еще никому не мешала. Время такое, жизнь такая.
Вячеслав Аркадьевич неспешным, тяжелым шагом пересек гостиную, прошел по длинному, затененному коридору и толкнул дверь кабинета.
— Вот мы и дома, — пробормотал он, опускаясь в массивное кресло.
Мало потер квадратный подбородок, помял пальцами щеку. Что-то сдавать он начал в последнее время. Или просто усталость копится?
В груди щемит… Нехорошо как-то. Вроде не язва, язва болит по-другому, остро, как будто кто в кишках шилом ковыряет. А тут ноет. Главное, не в животе ноет, а в груди. Надо бы этому лепиле очкастому показаться, так ведь на больничку уложит. А тут дела крутятся — мама дорогая.
На лестнице послышался шум шагов, громкий разговор. Слов из-за дубовой двери было не разобрать, но голос Вячеслав Аркадьевич узнал.
Громче всех болтал Пестрый — самый молодой из «ближнего круга». Едва за четвертак перевалило парню, но уже весь на понтах.
Баском вторит Боксер. Бывший спортсмен. Мощный, как совковый бульдозер, сорокалетний мужик, всегда стриженный под «бильярдный шар». Внешность Боксера подвела. Бабы от него шарахались, что черт от ладана. Нос сломан, да не просто сломан, а сплющен. Ночью такого в подворотне встретишь — все, относи. А уж когда Боксер злиться начинает, тут уж вообще можно заупокойную петь.
Остальные молчат. Однако Вячеслав Аркадьевич и так знал, кто приехал. Философ — Борис Борисович Савенко. Большой дока в области аналитики. Любую ситуацию по косточкам разберет. На десять… Нет, на пятнадцать шагов вперед думает.
