– Вы к Сизовым приехали? – неожиданно спросила старуха.
«Откуда она знает?» – подумал капитан и ответил:
– Да.
Удовлетворившись ответом, старуха закивала головой.
– На даче они. Живут, как барья. Машина, дача. Сын умер, а им хоть бы что. Что значит не родная мать, – сказала старуха, размахивая перед лицом веточкой.
«Не родная мать?» – мысленно повторил Ивлев и поспешил спросить:
– Постойте! Как не родная? Разве Анна Николаевна Сергею не родная мать?
Старуха опять помахала веткой и уверенно покачала головой.
– Вы точно знаете?
– Милок, я сорок пять лет на фабрике проработала. Мне ли не знать. Василий Витальевич-то директором у нас был. Мужчина видный, красивый. Анна-то ему не пара. – Голос старухи звучал ровно, и это действовало успокаивающе. Ноги не поднимались встать и уйти. Словно что-то чужое, постороннее, не зависящее от его воли, удерживало его.
Он увидел лицо Квасова, сердитое, нетерпеливое, и отвернулся.
– Ох и бабник он был, – говорила старуха. Видно, ей самой нравилось вспоминать, и теперь, когда она вошла во вкус, даже если собеседник уйдет, все равно продолжит рассказывать. Пусть самой себе, но продолжит.
– Это вы про кого? – решил ей помочь с воспоминаниями, а заодно и уточнить капитан.
– Про директора. Про Василия Витальевича. Хозяин! – похвалила его старуха. – Кого хочешь уволит, если что не так. Гордый! Какая же дура ему откажет? Он и спутался с секретаршей своей. Она тоже красавица была, как картиночка. Круглолицая. Волосы темные, вьются. Анна супротив нее – так, ничего. Ух и любовь у них была! Понятное дело, разве добром такие дела кончаются?
– Что? – опять спросил капитан, чувствуя в мыслях какую-то кашу. Все перемешалось, и кое-что оставалось непонятным.
«Так кто же его мать?» – подумал Ивлев и задал этот вопрос старухе.
– Неужели не понял? Секретарша, Татьяна Неклюдова. Она их родила, а сама-то умерла. Роды тяжелые. Брюхо вспарывали.
– Минуточку! Подождите. Вы сказали – их?
– Ну да. Двойню. Двоих мальчиков, – уточнила старуха, давно соскучившись по настоящему разговору. Иногда так хотелось выговориться, да некому. Никто не станет слушать. А тут подвернулся хороший человек.
А Ивлева бросило в жар. Почувствовал, как струйки пота побежали по спине и рубашка сразу прилипла к пиджаку.
– Двоих детей? Их было двое? Но у Сизовых жил один, Сергей. А куда же делся второй?
– А Анна второго брать не захотела. Больной он родился. Врачи сказали – будет глупый или умрет. Она и не взяла. На что ей такой? Его отдали в приют.
– В детский дом?
– Ну да. А Сережку она растила как родного. Своих-то детей у нее всю жизнь не было. Нельзя рожать. Но она его не обижала, надо ей отдать должное, – говорила рассудительная старуха.
Для Ивлева эта старуха оказалась сущим кладом. Он готов был ее всю расцеловать.
– Постойте, бабушка, дорогая! Вы мне скажите, куда же второй подевался?
Старуха засмеялась. Видно, ее так никто давно не называл. Ее белое личико засветилось.
– Говорили, его увезли в какую-то больницу. Для дураков. Там их всех содержат.
– Что ж, все понятно. Вот, значит, в чем дело! В больницу, – обрадованно сказал Ивлев, начиная постепенно все понимать.
– В больницу, – проговорила старуха. – Уж не знаю, как он жил все эти годы. Только к отцу ни разу не приезжал. А вот на похороны Сергея приехал. Постоял в сторонке, посмотрел. Близко не подходил. Говорят, денег много дал на похороны брата-то.
Руки у Ивлева вздрагивали, даже сам удивлялся, никогда раньше за собой такого не замечал. «Вот оно в чем дело! Вот почему он так похож на Сизова! Двойняшки. Он его родной брат. Так чего ж мне Сизовы сами не рассказали про это?»
– А откуда вы, бабушка, знаете про деньги? – решил Ивлев задать хитрый вопрос.
Старуха едва заметно усмехнулась.
– Валерка, мой внук, говорил.
– Ваш внук? Он что же, этого парня знает? – Ивлеву захотелось подпрыгнуть на скамейке, лишь бы не сидеть сидьмя.
– Известное дело, знает. Живут рядом, – ответила старуха и замахала веткой и перед собой, и перед Ивлевым, желая угодить ему.
«Боже! – мысленно воскликнул Ивлев. – Этого не может быть! Такое везение! Надо постараться узнать адрес внука».
– А вы с военкомата? – в свою очередь, спросила старуха.
– С военкомата? – повторил Ивлев недоуменно.
– Когда вы в прошлый раз приходили к Сизовым, я слышала, как мой внук Валерка спрашивал у ихней племянницы Галки про вас. А я у него спросила, он мне и сказал, что вы из военкомата. Пенсию за Сергея хотят будто начислять. А то им все мало. Так всего полно, только живи. Пенсию им давай! А кто его гнал в эту Чечню? Сам уехал.
– Подождите, – пришлось остановить словоохотливую старуху, чтобы узнать некоторые подробности. – Так в тот день, когда я приезжал к Сизовым, ваш внук был дома?
– Дома. Они целыми днями болтаются то по Орехову, то по Москве. Работать не заставишь. А денег полны карманы. Каждый день пьяный. А откуда деньги берет на вино, раз не работает?
«Теперь ясно, кто решил проехаться по мне машиной. Ах, Валерка, чертов внук! У Галки все выспросил и решил меня заранее убрать, чтобы я не докопался до другого Сизова».
– А я думал, ваш внук с вами живет, – решил схитрить капитан Ивлев, чтобы узнать адрес.
– Хо, со мной! Прописан-то у меня, чтобы, когда помру, комната не потерялась. Живет он в Мытищах у матери. А когда и тут болтается от нечего делать.
– В Мытищах – на Пушкинской? – спросил Ивлев, наугад назвав улицу. Он даже не знал, есть ли такая в Мытищах.
В Мытищах капитан Ивлев был всего лишь один-единственный раз и то по работе. Поэтому как следует узнать город не получилось.
Но улицы в честь русского поэта есть в каждом городе. «Должна такая быть и в Мытищах», – решил капитан Ивлев.
– Нет, не на Пушкинской. На Лесной. У них там хорошо.
Старуха принялась расхваливать житье своей дочери и внука Валеры, но Ивлев ее теперь не слушал, отвлекся.
«А что, если спросить у нее номер дома и квартиры, чтобы зря не возиться с паспортным бюро?» – решил Ивлев и сказал:
– У меня на Лесной тетка живет в пятиэтажке. Ваши-то в каком доме живут?
– У моих свой дом. Прямо как от вокзала ихний дом справа седьмой. Хороший дом. Двухэтажный, кирпичный. Нечего говорить, хорошо живут. – И она опять стала хвалиться.
– А тот, второй сын Сизовых… – Ивлев запнулся, потому что не знал точную его фамилию. Вряд ли он записан на фамилию папаши. – В каком доме живет? Далеко от вашего внука?
Старуха призадумалась. Лицо ее сморщилось еще больше.
– Может, вы фамилию его знаете? – спросил капитан.
Но она покачала головой.
– Нет. Не знаю. Если его по матери записали, то он – Неклюдов. Та была Татьяна Неклюдова.
Квасов нетерпеливо расхаживал возле машины. То и дело он поглядывал на часы, надеясь, что Ивлев поймет. Ведь им давно пора ехать. Кто знает, может, Махов уже вышел на след преступников? А они торчат в этом захолустье и тратят время неизвестно на что.
Досаждаемый укусами кровопийцев-комаров, Квасов хлопал себя ладонями по лицу. Он вспотел, и комары вились тучей, норовя впиться в кожу лейтенанту.
Когда Ивлев подошел к машине, Квасов сказал раздраженно:
– Ну наконец! Я думал, ты ночевать с этой бабкой останешься.
– Игорек, этой бабке я куплю мешок хороших конфет.
Квасов воспринял слова капитана не слишком серьезно.
– Она дала мне ценную информацию. Заводи скорей мотор и поехали. Дорогой тебе все расскажу.
– Как скажешь, капитан. Куда едем? Домой?
Ивлев покрутил головой.
– Нет. Едем в Мытищи. Знаешь такой город? – спросил Ивлев.
– А как же. Чаепитие в Мытищах, – чуть улыбнулся Квасов, хотя настроения шутить не было.
Ближе к полуночи они добрались до Мытищ.
Возле железнодорожного вокзала местные владельцы легковых автомобилей поджидали припозднившихся пассажиров с электричек. У одного из них Ивлев узнал, где находится Лесная улица. Тот, утомившись от долгого, пустого простаивания, даже изъявил желание немедленно отвезти Ивлева туда. С пассажирами ему в этот вечер не везло. И он расстроился, узнав, что Ивлев на машине.
– В общем так, – сказал он мрачно, без настроения. – Вон ту улицу видите? – показал он в сторону деревянных бараков.
– Вижу.
– Это Привокзальная. За ней сразу начинается Лесная. Отсюда минут десять езды. Я бы мог подбросить…
– Спасибо. У нас машина, – сказал капитан.
Не дослушав про машину, водитель демонстративно отвернулся, понимая, что продолжать разговор бессмысленно.
По Лесной улице они ехали медленно.
Ивлев смотрел в правую сторону. И тот дом, про который ему говорила старуха в Орехове-Зуеве, узнал сразу.
Он был построен добротно: двухэтажный, с большим балконом. Вокруг дощатый забор. Казалось, в этом доме и вокруг него течет своя жизнь и потому он отгородился от другой жизни. А вот захочешь подсмотреть, как там, внутри, – не получится.
