— Он что, хочет, чтобы мы ее свистнули из музея? — нахмурилась Анна.
— Что свистнули? — не поняла я.
— Икону, что ж еще?
— Он писал о Пятом Евангелии, а не о пятом евангелисте.
— Какая разница? Если есть евангелист, должно быть Евангелие. Соображаешь?
— Не очень, — отмахнулась я.
— Как думаешь, музей сегодня работает?
— Почему бы и нет.
— Может, взглянем на икону? Вдруг мысли какие появятся.
— Давай взглянем, — согласилась я.
— Пойду узнаю, есть ли какие-то из этих книг на абонементе.
Анна вновь направилась к стойке, а я еще раз пролистала брошюру и обратила внимание на контрольный листок. Если верить записям, книга была востребована лишь четырежды: в 1947 году, в 1960 году и дважды в этом. Перед нами ее брал некто с читательским билетом за номером 1785. Я придвинула к себе книгу из стопки, лежащую сверху, и проверила контрольный листок. Последний, кто ее брал, имел тот же номер читательского билета: 1785. Я проверила все книги из стопки, вне всякого сомнения, кто-то интересовался тем же, что и мы, то есть задавался теми же вопросами. Могло это быть случайностью? Возможно, еще совсем недавно я именно так бы и решила. Но не теперь. Теперь во всем я видела если не указующий перст, то некую закономерность. Мы пришли сюда, мы взяли именно эти книги, и я обратила внимание на контрольный листок.
Когда вернулась Анна, я шепотом поведала ей о своем открытии. Внимательно меня выслушав, она взглянула как-то странно, с сомнением, что ли. Или в ее взгляде все-таки присутствовало удивление. Находка вдруг показалась пустяковой, и я закончила растерянно:
— Наверное, это ерунда, просто… просто показалось занятным.
— Может, и не ерунда, — ответила Анна, приглядываясь ко мне со все большим интересом, хотя теперь мне показалось, что в ее взгляде появилась настороженность. — Неплохо бы с этим человеком встретиться.
— Неплохо, — согласилась я. — Только библиотекарь вряд ли скажет, что это за человек и где его найти.
— Вдруг нам повезет, — усмехнулась Анна, и мы, взяв книги, направились к стойке. — Простите, — с улыбкой заговорила Анна, улыбка у нее, кстати, была очаровательная. Она улыбалась кончиками губ, не открывая рта, возле глаз собирались морщинки, расходясь лучиками, и глаза словно излучали сияние. Лицо становилось очень красивым, но не той яркой, притягивающей взгляд красотой. Ее красота была другого свойства, ты просто понимал, что перед тобой красивый человек, а не просто девушка с красивым лицом. — Нас очень заинтересовало Пятое Евангелие. Вы, должно быть, знаете всех людей, кто сведущ в этом вопросе. Мы обратили внимание, что все эти книги до нас брал один и тот же человек. Возможно, он не отказался бы поговорить с нами…
Я ждала, что произойдет дальше, наблюдая за библиотекарем, высокой худой дамой в старомодных очках. Сначала она едва заметно нахмурилась, потом, склонив голову вбок, слушала вполне доброжелательно, а под конец кивнула.
— Это, наверное, Платонов, — сказала она, взглянула на контрольный листок и вторично кивнула. — Он знаток в этих вопросах.
— Часто заходит в библиотеку? — спросила Анна.
— Нет, я его вообще ни разу не видела. — Мы недоуменно переглянулись, но она пояснила:
— Он инвалид. За книгами приходит его родственник, а с Николаем Ивановичем мы общаемся в основном по телефону. Дело в том, что родственник глухонемой, вот Николай Иванович и звонит мне. Человек он общительный, а поговорить не с кем. — Она кивнула на телефон, который стоял на стойке. — Конечно, подолгу разговаривать не получается, телефон служебный, но иногда для человека очень важно с кем-то поговорить хоть минуту.
— Разве книги из читального зала дают на дом? — удивилась я. Во времена моего студенчества это не практиковалось, но, возможно, все изменилось.
— Нет, конечно, — ответила женщина. — Я же сказала, сюда приходит родственник, делает ксерокопии. У Николая Ивановича феноменальная память, он помнит, на какой странице интересующий его абзац.
— Вряд ли он откажется поговорить с нами, — опять улыбнулась Анна. — Вы не могли бы дать нам его адрес?
На какое-то мгновение женщина замешкалась, но быстро ответила:
— Я должна ему позвонить. Если он не против…
— Да-да, конечно, — в два голоса сказали мы.
Женщина набрала номер, ответили ей сразу.
— Николай Иванович, здесь две девушки интересуются краеведением, очень хотят с вами встретиться. Девушки красивые, — засмеялась она, должно быть отвечая на его вопрос. — Хорошо. Как ваше самочувствие? Вот и славно. Да, да… спасибо. — Она повесила трубку и на листке бумаги написала адрес и номер телефона. — Вот, пожалуйста. Думаю, никто не знает историю нашего края лучше, чем он, — заметила она на прощание.
Мы покинули библиотеку.
— Давай сначала заглянем в музей, — предложила Анна. — Очень мне интересно взглянуть на икону. А потом позвоним этому Николаю Ивановичу, номер, кстати, телекомовский.
— Это о чем-то говорит? — насторожилась я.
— Только о том, что у него мобильный телефон.
И мы поехали в музей.
Здание музея было построено еще в начале девятнадцатого века. В детстве я здесь неоднократно бывала, но теперь затруднялась припомнить, когда это было в последний раз. Навстречу нам выпорхнула стайка ребятишек во главе с молодой женщиной, которая пыталась их утихомирить.
— Петров, прекрати кривляться, — взывала она к кому-то, но увещевания не действовали, дети галдели, мальчишки носились друг за другом.
Я распахнула тяжелую дверь и первой вошла в музей. Прямо напротив входа находился киоск сувениров, слева касса музея.
Мы купили билеты и вошли в первый зал. Экскурсовод, собрав вокруг себя школьников, рассказывала о татаро-монгольском нашествии.
Икону мы обнаружили на втором этаже, в зале с экспозицией «Православие и атеизм». Старые фотографии, церковная утварь и икона за стеклом, внизу табличка «Пятый евангелист», икона из Вознесенской церкви села Новодворское". На иконе был изображен молодой мужчина, темные кудрявые волосы до плеч, аккуратная борода, в руках раскрытая книга, развернутая к зрителю, надпись на старославянском. Я попробовала прочитать, и у меня получилось следующее: «Яко ты создал всяческое: и волею твоею суть и сотворений».
— «Ибо ты сотворил все и все по твоей воле существует и сотворено», — медленно произнесла Анна.
— Что? — точно очнувшись, спросила я.
— Так звучит привычнее, — пожала она плечами. — Откровение святого Иоанна, или Апокалипсис.
Экскурсовод вошла в зал вместе с детьми. Мы решили дождаться ее объяснений. Дети заметно утомились, и экскурсию она сократила. Коротко сообщила, сколько церквей было в области до революции, сколько было разрушено в период борьбы с религиозным дурманом, и наконец указала на икону:
— А это знаменитый «Пятый евангелист». Предположительно копия иконы четырнадцатого века, которая в настоящее время утеряна. На ней изображен апостол Иоанн, любимый ученик Христа.
Дети выслушали все это без особого интереса и вскоре перешли в другой зал. Мы дождались конца экскурсии и перехватили экскурсовода у выхода из зала.
— Если это Иоанн Богослов, то почему икону назвали «Пятый евангелист»? — спросила я.
Молодая женщина окинула нас оценивающим взглядом, чувствовалось, что экскурсии и ее изрядно утомили, однако она сочла своим долгом ответить на наши вопросы.
— У иконы очень интересная история. Есть множество легенд о том, как эта икона попала в наши края. До сих пор ученые сомневаются, существовала ли в действительности икона четырнадцатого века, с которой якобы сделали эту копию. По этой причине икона, как видите, осталась в музее, в экспозиции, посвященной атеизму. Она считалась чудотворной, из глаз евангелиста стекали капли крови. В 1937 году икону отправили на экспертизу, разумеется, ничего чудотворного… время было такое, — точно извиняясь, добавила она. — Впервые на эту икону обратили внимание в девятнадцатом веке, тогда и попытались установить, кто же на ней все-таки изображен. Вы видите надпись в книге? Эта строка из Апокалипсиса Иоанна, потому и решили, что изображен на иконе апостол Иоанн. Однако существует легенда, что первоначально здесь была другая строка, которой нет ни в одном из текстов Священного Писания. Отсюда и название «Пятый евангелист». Якобы переписчик самовольно внес изменения, когда делал копию иконы. Знаете, самое интересное, что легенда о кровавых слезах не лишена оснований. По крайней мере есть свидетельства вполне уважаемых людей, что однажды икона действительно «плакала» уже здесь, в музее, где она находится с 1940 года. Произошло это восемь лет назад. Утром смотритель музея обнаружил капли крови на иконе, которые потом исчезли.
— И что? — жадно спросила Анна.
— Епископ почему-то с большим сомнением отнесся к этому факту… — Она развела руками и вдруг виновато хихикнула:
