– Надо Гобоя настропалить, пусть пробьет этих ребят, – озадаченно сказал Мартын. – Похоже, на чеченскую братву наехали. Эти от нас не отстанут…
– Что-то серьезное? – забеспокоилась Жанна.
Она не выходила из машины, в ресторане не была и не могла знать, что там происходило.
– Серьезное. Спартак всех там ухохотал. – В голосе Мартына звучало и восхищение, и осуждение разом. – Как бы нам все это боком не вышло… Ты это, юбки бы подлиннее носила. Сами «зверей» кормите, а потом жалуетесь…
– Тебя забыть спросили, – мрачно глянул на него Спартак.
Мартын, конечно, прав, но не его это дело – учить уму-разуму чужих женщин. Своих подружек пусть воспитывает.
– Как нам теперь от «чехов» отбиваться? – угрюмо спросил Мартын.
– Отобьемся.
Прав Мартын, надо будет Гобоя озадачить, чтобы он «Терек» под наблюдение взял. Если это, конечно, штаб-квартира чеченской группировки. Квартиру в доме напротив надо будет снять или комнату, человека своего посадить. Спартак должен знать, куда и зачем – ну, хотя бы куда – выезжают люди Шамхана. С кем он сам встречается, с кем дружбу водит, с кем враждует…
– Не надо было себя называть, – не унимался Мартын.
– Если они серьезные люди, по-любому вычислят. А не назвался бы, они б решили, что я боюсь. А я не боюсь…
– Жанну дома спрячь, пусть сидит, не высовывается.
– А институт? У меня сессия, между прочим!
– Сколько экзаменов? – сурово посмотрел на нее Спартак.
– Один.
– С охраной поедешь. А потом дома сидеть будешь. Пока с чеченами не разберемся…
– Ну, пока каникулы, можно и дома… А еще лучше в жаркие страны съездить. Я тут подумала…
– Здесь и без этого будет жарко, – оборвал ее Спартак.
Он и сам бы не прочь смотаться куда-нибудь на Канары с их вечной весной, но пацаны его не поймут. Сам кашу заварил, сам должен и расхлебывать.
2На столе зашипела «Моторолла».
– Спартак, тут к нам гости! – сквозь шум в эфире пробился голос наблюдателя.
Спартак взял в руки радиостанцию:
– Кто?
– На сером «БМВ». Четверо. Похоже, «чехи». Может, просто приехали. А может…
– Номер машины?
Наблюдатель назвал номер, и все встало на свои места. Эта машина принадлежала бандитам Шамхана. Гобой, насколько это было в его силах, разрабатывал эту группировку и знал номера всех машин, на которых ездили чеченцы. Около сорока бойцов у Шамхана, с десяток машин. Занимались горячие южные парни рэкетом, разбоями, крадеными автомобилями. Объектов у них много – банки, рестораны, кафе, магазины по всей Москве. Работали очень жестко, непослушных вывозили в лес, зверски пытали. Шамхан не принадлежал ни к рязанским, ни к лобненским, ни к останкинским. Сам по себе. Но поддержкой своих братьев-чеченцев пользовался. Впрочем, он не считал Спартака с его «спартанцами» настолько сильным противником, чтобы просить помощи со стороны. Он сам должен был разобраться со своим врагом, собственными силами. И он вполне способен на это. Поэтому Спартак и не спускал с него глаз.
Сам Шахман тоже присматривался к нему. В окрестностях рынка и в самом городе уже видели его людей. Пока шла разведка, но вот, похоже, пожаловал авангард. Спартак, однако, начеку. И люди его не спят, потому и не пропустили посланцев Шамхана.
А это действительно были они. Четыре молодых горца с орлиными взглядами. «Взвились соколы орлами…» Спартак мог опустить их до уровня рожденных ползать, но не стал этого делать. Люди пришли к нему без оружия, а то, что спесь из них лезла, как тараканы из щелей, так это натура у них такая гордая.
Одного джигита Спартак узнал. Это был Аслан, особо приближенная к Шамхану особа. Молодой, но ранний. Впрочем, Спартак и сам далеко не старик.
За чеченцами он наблюдал из окна, что выходило на территорию рынка. К себе впустил только Аслана, а его свиту оставил в кафе.
– Это беспредел, – не здороваясь, сказал парень.
Спартак сидел в кресле своего кабинета, немигающе глядя на него.
– Объясни.
– Всех должны были впустить…
– Это ваши барыги тебе должны. А я ничего не должен… Это у вас в «Тереке» бардак, а ко мне так просто не пройдешь.
– Так мы ничего и не боимся, потому и охраны нет, – язвительно усмехнулся парень.
– И я не боюсь. И оправдываться перед тобой не собираюсь. Чего ты хотел?
– Ничего личного.
– Ух ты!
– Шамхан тебя простил.
– Ну, тогда у меня сегодня праздник, – ехидно усмехнулся Спартак.
– Ты поступил как мужчина. Ты защитил свою женщину. Шамхан был не прав, и он свою вину признал.
Аслан высоко держал голову, плечи гордо расправлены, как у орла крылья. Не было в нем раскаяния за своих боссов, да и те не чувствовали за собой никакой вины. Все это игра. Может, и не особо хитрая, но со зловонной начинкой, которая вот-вот полезет наружу.
– Я сейчас растаю.
– Короче, ничего личного. Но Шамхан хочет сделать тебе деловое предложение. Ты уходишь с этого рынка, а мы приходим и делаем здесь свои дела.
Ну вот, полезло.
– Прямо сейчас уходить или до завтра можно потерпеть?
– Можно и до завтра потерпеть. До утра.
– Передай своему хозяину, что свои дела он пусть в сортире делает, – нахмурился Спартак.
– Значит, нет? – пристально посмотрел на него Аслан.
– Нет. И передай Шамхану, что зря он все это затеял. Мы шутить не будем. У нас все по-взрослому…
– Сам ему скажешь.
– Когда?
– Завтра.
– Где?
– Можно у вас на пустыре. Стрелять не будем, поэтому все равно где.
– А у вас есть из чего стрелять?
– Зачем нам это? – хитро усмехнулся Аслан. – Мы люди мирные. Зачем нам стрелять, если всегда можно миром договориться?
– Со мной миром договаривайся. Прямо сейчас. И передай, что Шамхан очень сильно рискует. Очень-очень.
– Я же говорю, сам скажешь.
– Значит, завтра… Во сколько?
– В полдень. И не рано, и не поздно. В самый раз. У нас еще дел на завтра много…
– Ну да, у нас тоже… Хорошо, пусть будет в полдень… Значит, без стволов, да?
– Вы можете со стволами, а нам это ни к чему.
– Ну, нет, если вы без стволов, то и мы пустыми будем. Надо же все по-честному…
На этом разговор и закончился. Мартын со своими бойцами выпроводил послов за территорию рынка и вернулся к Спартаку. И Гобой уже здесь.
– Шамхан меня простил, – с усмешкой сказал Спартак.
– Бойся чеченцев, прощенье приносящих, – неожиданно проявил свою начитанность Мартын.
– И рынок просящих, – ухмыльнулся Гобой.
– Ну, этого следовало ожидать, – сделал вывод Мартын. – Не простил тебя Шамхан. И нас не простил. Резня будет… Где? Когда?
– Завтра в полдень, на пустыре. Трактор нужно туда загнать, чтобы снег счистил…
– Чечены не церемонятся. Что не так, сразу стрелять…
– Аслан сказал, что стрелять не будут. Они мирные люди.
– Если так сказал, значит, будут стрелять…
– Ну, может быть, – пожал плечами Спартак.
– Причем сразу стрелять начнут. Тактика у них такая. Подъехали – и сразу шмалять, без всяких базаров… А зачем говорить? Аслан с тобой говорил, ты все сказал. Да и зуб на тебя Шамхан держит. Оружия не будет… Мы соберемся, а нас из автоматов в капусту. Там в Чечне сейчас автоматов больше, чем людей, за копейки взять можно. Здесь у них целые арсеналы…
– Нет, скорее всего, не будут они стрелять, – вслух подумал Спартак. – Пустырь, считай, в городе, здесь стрелять нельзя. У чеченов и без нас проблемы, менты их, говорят, шерстить начали…
– Ну да, нелегко им. А кому сейчас легко?
– И нас менты могут прижать. Шестой отдел, говорят, разошелся… Может, чечены подставить нас хотят? Мы со стволами выйдем, а тут раз – и ОМОН. Всех разом повяжут, и «чехи» рынок без боя возьмут… Не думаю, что они будут стрелять. Не думаю, – покачал головой Спартак.
Задал ему задачу Шамхан. Но ничего, он постарается ее решить.
3Марина крепко взяла его за руку, порывисто прижала ее к своей груди.
– Не уходи!
В глазах у нее тревога, в голосе – предчувствие беды. Аслан ничего не боялся в этой жизни, но ему вдруг стало не по себе.
– Что такое?
– Не знаю. Сон плохой снился…
– Вы, русские, смешные. В сны верите.
– А чеченцы не верят? Брось.
– Ну, верим, – пожал плечами Аслан.
Примета есть у чеченских девушек – человек, который подаст ей воды во сне, в реальности будет ее мужем.
– Все люди одним миром мазаны, что русские, что чеченцы… Да ты и сам русский.
– Не русский я.
– Ты в русской школе учился, в русской армии служил…
– Не в русской, а в советской.
– Не важно.
– Молчи, женщина!
– Да пошел ты!..
Марина не овца какая-нибудь, умная, дерзкая на язык. Из тех русских женщин, которым все равно, на какой стороне у мужа тюбетейка. И плевать ей на традиции чеченской семьи, к тому же Аслану она не жена. Марина могла и дальше крыть его матом, но вдруг заплакала, зарыдала, размазывая слезы по щекам.
– Ну, что на тебя нашло? – ласково спросил Аслан.
