А может, это мощный бульдозер с яркими прожекторами надвигается на дом, чтобы сровнять его с землей? И за всем этим мог стоять Димон со своими отморозками. Неделю они готовили удар, и вот реванш уже близок.
– Вставай! – закричал он, сталкивая Эльвиру с кровати.
– Что такое? – вскочив на ноги, встревоженно спросила она.
– Бульдозер!
Но нет, двигатель за окном работал слишком тихо для трактора, к тому же он заглох, и фары потухли. Значит, это была обычная машина, но ведь на ней мог подъехать Димон. Как бы дом бензином поливать не начал.
В одних трусах, с топором в руке Павел выскочил во двор и увидел вставший напротив гаража мощный «Хаммер». Именно на таком джипе и должен был ездить такой баловень судьбы, как Димон. Но из машины вышел высокий холеный мужчина лет сорока. В нем чувствовалась порода, может, потому в джемпере и джинсах он смотрелся так же элегантно, как в деловом костюме. Аккуратная стрижка, седеющие виски, ироничные глаза, в которых не было ни капли страха, хотя смотрел он на топор в руке Павла. Может, во дворе было недостаточно светло, чтобы разглядеть этот страх, но голос его прозвучал без тени робости.
– Я знал, что к мухе смерть приходит в трусах и майке. Но я же человек! Любезный, вы не могли бы надеть балахон и взять косу?
– Нет у меня балахона, – тем же тоном ответил Павел. – А балаган, я смотрю, уже приехал…
– Антон?! – растерянно и с удивлением протянула вышедшая на крыльцо Эльвира.
– Я смотрю, ты тут не скучаешь, – саркастически усмехнулся мужчина.
– Я должна тебе все объяснить… Побудь здесь, я сейчас…
Она взяла Павла за руку и с силой потащила обратно в дом.
– Может, скажешь, что случилось? – оказавшись в прихожей, спросил Торопов.
– Это Антон… Тебе не следует здесь находиться… – в нервном смятении сказала женщина. – Я тебе потом все объясню!.. Пожалуйста, будь здесь, не выходи!
Сложив ладони на груди в умоляющем жесте, Эльвира порывисто вышла из дома и плотно закрыла за собой дверь. Заинтригованный Павел мог бы последовать за ней, но все же он внял ее странной просьбе и остался в доме. Правда, подслушать ее разговор с незнакомцем через приоткрытое окно он не смог, поскольку они закрылись в машине.
Павел вспомнил о мужчине, про которого говорила Эльвира в минуту откровения. Появился он в ее жизни поздно; после того, как с ее горизонта исчезли все женихи, вскружил ей голову, но замуж так и не позвал. А потом и любовь закончилась, остались только деловые отношения. Со стороны Антона все закончилось, а она, возможно, продолжала любить его. А может, и он ее до сих пор любит, потому и приехал сюда, что любит – если, конечно, Антон и есть тот мужчина. Потому и мечется она сейчас от того, что по-прежнему он ей дорог. Павел же для нее – один из многих, одна из последних надежд…
Торопов был уязвлен и возмущен, но все-таки ночь взяла свое. Стоя у окна, он сначала погрузился в дрему, а затем и вовсе заснул, как лошадь в стойле. Он мог бы свалиться на пол, если бы вдруг не хлопнула дверь. Это и разбудило Павла, и он, потирая глаза, увидел, как идут к дому Эльвира и ее ночной гость.
Когда она зашла в спальню, Павел уже лежал в кровати. Архипова закрыла за собой дверь, прижалась к ней спиной, подняла голову, тупо вглядываясь в темноту под потолком.
– Сейчас будешь объяснять или потом? – спросил Торопов.
– Это Антон. Я тебе о нем рассказывала…
– Любовь прошла, но остались деловые отношения.
– Да какие там отношения – так, чуть-чуть…
– Ты его любишь?
– Не знаю… Думала, что нет. А сейчас не знаю… Но это не важно. Я ему все равно не нужна…
– Он один, без жены, а вдруг возьмет и позовет тебя к себе? – с сарказмом спросил Павел.
– Не позовет, – зажмурив глаза, мотнула головой Эльвира.
– Ну а вдруг?
– Я не знаю…
– Тогда мне лучше уйти. А то вдруг возьму да набью его холеную морду. Проклянешь меня потом…
В дверь тихонько постучали. Это был Антон. Оказывается, он хотел поговорить с Павлом, и для этого приглашал его в кухню. Эльвиру же он попросил остаться в комнате. Разумеется, от приглашения Торопов отказываться не стал. Ему и самому интересно было расставить все точки над i.
Антон при нем по-хозяйски достал из шкафа две рюмки и поставил их на стол, где уже возвышалась бутылка дорогого коньяка.
– Как я понял, у тебя серьезные виды на Эльвиру, – с холодным юморком спросил он у Павла.
– А у тебя?
– У меня виды на ее дом. Хороший дом. Однажды мы здесь провели с ней чудный месяц. Да и не однажды…
С завидной легкостью он откупорил бутылку, разлил коньяк по рюмкам.
– Зачем ты это мне говоришь? – угрюмо спросил Павел.
– Затем, чтобы ты не спускал с меня глаз, – весело посмотрел на него Антон. – Я собираюсь немного пожить здесь, поэтому и предупреждаю. Сейчас я здесь третий лишний, но ситуация может измениться, так и знай.
– Ничего, я не гордый, я и подвинуться могу. Но сначала морду тебе набью. Так и знай.
– Ух, какой ты грозный! – сказал Антон, пытаясь скрыть за широкой улыбкой растерянность.
– Я тоже тебя предупредил.
– Да, но ты предупредил меня всерьез, а я предупредил тебя в шутку. Я не один, а с женщиной. Завтра она будет здесь. Так что не переживай, к Эльвире приставать не буду… Ну, давай за знакомство!
Он выпил первым. Выдержав небольшую паузу, Торопов последовал его примеру.
– Ну все, можешь идти спать, – подмигнул ему Антон так, как будто он был взрослым дядей, а Павел – ребенком, с которым нужно было найти общий язык. – А я здесь немного похозяйничаю. И душ приму. А ты Эльвиру крепче держи, вдруг убежит.
Но Торопов не принял шутку.
– Да пошел ты! – сказал он и отправился спать.
Мохнатый шмель не мог понять, почему прозрачное стекло сдерживает его, не выпуская на свободу. Ведь видны же из окна небо, деревья, трава, цветы. С отчаянным жужжанием он бился о стекло, отскакивал назад или просто скользил вниз, стучась о подоконник.
Глупый шмель. Зачем суетиться? Зачем пытаться спастись, если смерть все равно рано или поздно придет. Нет ничего вечного в этом мире – и люди умирают, и насекомые. Так думал Павел, наблюдая за тщетными усилиями шмеля вырваться на простор.
Ему самому свобода не нужна. Ему бы в туалет сходить после сна. Но так неохота вставать, напрягать мышцы, чтобы тащиться в соседнюю комнатушку. Хочется просто лежать и ждать, когда наступит смерть.
В комнату тихонько вошла Эльвира. Шелковый халат на ней с золотистыми цветами, полы разошлись в стороны, обнаженная грудь едва не вываливается наружу, одна нога совсем оголена, но это ее ничуть не смущает. И Торопову все равно. Не важно, что в доме посторонний мужчина. Ведь ему нет никакого дела до Эльвиры. Что в ней хорошего? Лежать бы и лежать, наслаждаясь тишиной и покоем.
– Как дела? – спросила Архипова.
Павел в ответ лишь пожал плечами.
– Может, в туалет пора?
– Да, пора.
– Так в чем же дело?
– Вставать не хочу, – с глубокой апатией к себе и ко всему отозвался он.
– Сейчас ты встанешь и пойдешь в туалет.
Эту команду он обязан был исполнить. Эльвира для него тот самый человек, который должен ему помогать, без которого ему не обойтись. Это шмелю некому помочь, поэтому он до сих пор бьется о стекло. Он умрет, потому что никому не нужен. А Павел нужен Эльвире, и она не допустит, чтобы он умер.
У Торопова сильно закружилась голова, когда он вставал с постели, но все же он удержался на ослабших за ночь ногах. Рухнуть бы сейчас на кровать и лежать, но Эльвира сказала идти в туалет, и он должен ей повиноваться. Она взяла его жизнь в свои руки, и теперь все зависит от нее. Скажет умереть, и он умрет. А что хорошего в этой скучной и безликой жизни?
Он сходил в туалет, а когда вернулся в комнату, увидел, что Эльвира там не одна. Антон обнимал ее сзади, что-то шептал ей на ухо и тем временем шарил рукой у нее под халатом. Заметив Павла, она подалась вперед, вырываясь из мужских объятий, смущенно запахнула халат. В ее глазах застыло чувство вины, но при этом она смотрела на него внимательно, как врач, изучающий поведение пациента.
– Паша, ничего, что Эльвира теперь со мной? – с издевкой усмехнулся Антон.
– Ничего, – эхом отозвался Торопов.
Ему бы скорее до постели добраться, лечь, затихнуть, наслаждаясь чувством покоя. Накормят – хорошо, нет – ничего страшного, ведь он долго может обходиться без еды. Чувствовал, что может… А Эльвира ему не нужна. Не нужна, и все. Одно беспокойство с ней.
– Ужинать будешь? – спросила женщина, когда Павел лег.
Вообще-то, он думал, что пора завтракать, но какая разница, утро сейчас или вечер? Ну проспал весь день, и что здесь такого? Ведь спал же в тишине и покое. И дальше спать будет. Лишь бы только Эльвира с Антоном рядом не легли, а то ведь скрипеть будут, хрипеть, спать мешать…
– Я спрашиваю, ужинать будешь? – повторила она свой вопрос.
