— Да, малыш, как же нам быть с этим хамом, капитаном полиции?
Майкл медленно сказал:
— Но ведь ситуация-то отчаянная. Значит, и меры нужны крайние. Давайте исходить из того, что Макклоски тоже придется убирать. А значит, обставить все надо так, чтобы речь шла не об убийстве честно исполняющего свой долг полицейского капитана, а о продажном чиновнике, связанном с рэкетирами, жулике, замешанном в наркобизнесе, который получил свою пулю, как всякий другой гангстер на его месте. У нас ведь есть свои люди в прессе, которым надо все должным образом объяснить и представить материал с соответствующими доказательствами. Это несколько снизит впечатление. Как вы думаете? — он оглядел собравшихся. Тессио и Клеменца по-прежнему не разжимали губ. Санни поддерживал Майкла все с той же странной улыбочкой:
— Продолжай, малыш, у тебя здорово получается. Устами младенца глаголет истина, как говорил обычно дон. Нет, правда, мы все тебя слушаем.
Хейген тоже слегка улыбнулся Майклу. Майкл покраснел:
— Они же сами хотели, чтоб на встречу с Солоццо шел именно я? Я и пойду. На переговорах нас будет всего трое. Распорядитесь, чтобы осведомители выяснили место заранее и чтобы все происходило на виду, в ресторане или баре, в дневное время, — ночью и в чужой дом, на частную квартиру, я не пойду. Так я буду чувствовать себя безопаснее да и им не придет в голову, что мы посмеем пойти до конца при капитане полиции. Наверное, они меня обыщут, но я и не ношу при себе оружия. Оружие можно спрятать где-нибудь там или передать во время переговоров. Тогда я смогу убить обоих.
Четыре головы обернулись к Майклу, восемь глаз смотрели в его лицо. Клеменца и Тессио выглядели потрясенными. Хейген опечалился, но не удивился, он принял предложение Майкла с полной серьезностью. Зато Санни, ставший сейчас похожим на комедийного Купидона, искренне расхохотался. Его просто свернуло от хохота. Чуть не рыдая, он ткнул пальцем в сторону Майкла:
— Ах ты наш неженка, училка-зубрилка, студент-интеллигент! Ты же знать не желал ничего о семейных делах. А стоило Макклоски попортить тебе рожицу, и ты готов сам застрелить полицейского капитана, и «турка». Нет, посмотрите! Обиделся, как мышь на крупу, вот и говори после этого о деловых отношениях. Двоих готов пришибить за то, что разок схлопотал по зубам! Ну, умница. Стоило ли столько лет придуряться?
Клеменца и Тессио тоже заулыбались в тон Санни, не очень понимая, что его так насмешило, но уверенные, что Майклу такого дела не потянуть. Зато Хейген был непроницаем и серьезен до предела.
Майкл оглядел всех и обернулся к Санни, который все еще покатывался от смеха:
— Значит, обоих убьешь? А ты знаешь, малыш, что за такое здесь не дают медалей, а отправляют на электрический стул? Здесь это не считается геройским поступком, как на войне. И стрелять надо не за целую милю, а в упор, тебе придется встать совсем близко с ними и разнести их головы вдребезги, так что мозги могут брызнуть прямо на твой костюмчик. Ты понимаешь это? И готов пойти на все из-за идиота-полицейского, распустившего свои поганые лапы?
Санни не мог уняться. Майкл встал.
— Может, довольно повеселились? — спросил он.
Улыбка разом сползла с лиц Клеменцы и Тессио — так мгновенно и неузнаваемо изменился Майкл. Он не был ни высокого роста, ни могучего сложения, но от него сейчас прямо повеяло силой и опасностью. Более всего казалось, что это сам Корлеоне проявился в образе младшего сына. Темные глаза побелели от гнева, лицо напряглось. При том, что Санни явно был и сильнее, и крупней, едва ли кто-то поставил бы на него, сойдись они в поединке, да еще с оружием в руках.
Санни подавился смешком, а Майкл продолжил бесцветным, холодным голосом:
— Может, ты сомневаешься во мне, паразит?
Санни сбавил обороты.
— Я вовсе не сомневаюсь, Майк. Я не над тобой смеялся. Просто все иной раз так смешно оборачивается. Я всегда знал, что ты самый сильный в Семье, может, даже сильнее дона — ведь ты единственный умел противиться ему. Я помню тебя совсем махоньким, но и тогда ты умудрялся нарываться даже на меня, не говоря уж о Фредди, а ведь я намного старше. Солоццо думает, что ты слабак, потому что позволил Макклоски ударить себя и не дал сдачи, а еще потому, что от наших дел в стороне. Вот он и мечтает оказаться с тобой лицом к лицу, да и дурак Макклоски держит тебя за сосунка.
Санни остановился и договорил совсем мягко:
— Но ты-то Корлеоне, черт тебя задери! И я единственный, кто никогда не забывал об этом. Все время с того момента, как старика подстрелили, я ждал, когда же ты взорвешься и сбросишь с себя маску студента, интеллигента, героя войны. Я ждал, что ты станешь моей правой рукой и главной подмогой против всей этой сволочи, цель которой — погубить отца и всю нашу Семью. А оказалось, что нужна такая малость — заехать разок в челюсть. И все. Как вам это понравится?
Он скривил смешную детскую рожицу и переспросил:
— Нет, как вам это понравится, а?
Обстановка в комнате разрядилась. Майкл покачал головой:
— Но, Санни, другого ведь нет выхода. Не могу же я допустить, чтобы Солоццо еще раз добрался до старика. А раз я единственный, которого он согласен подпустить близко, я и надумал. И полицейского капитана, кроме меня, убить некому. Это мог бы сделать ты сам, Санни, но у тебя жена и дети, и кто, кроме тебя, будет вести дела, пока старик не поднимется. Остаемся мы с Фредо, но Фредо сейчас не в счет. Значит, остаюсь я один, все логично. И удар в челюсть тут ни при чем.
Санни подошел к Майклу и обнял его за плечи:
— Да плевать я хотел на логику, главное, что ты с нами, вот что я тебе скажу. А еще скажу: ты прав с начала и до конца. Как по-твоему, Том?
Хейген ответил не сразу.
— Звучит все очень убедительно, тем более, что полностью доверять Солоццо все равно нельзя, никакие переговоры не помешают ему замыслить новую пакость. Значит, от «турка» надо избавляться с концами. И если иначе, как убрать вместе с ним полицейского, не выходит, что делать? Выбора они нам не оставили. Но кто бы не сделал это, обойдется ему недешево, опасность слишком очевидна. Стоит ли взваливать ее на Майкла? Разве больше некому?
Санни сказал не задумываясь;
— Я сам готов пострелять.
Хейген нетерпеливо покачал головой:
— Ты не подходишь, Санни, Солоццо ни за что не подпустит тебя к себе даже на милю и даже если охранять его будет целый взвод полицейских, а не один продажный капитан. И тебе, как главе семьи, сейчас никак нельзя рисковать. — Хейген обернулся к Клеменце и Тессио: — Неужели у вас нет настоящего парня, на которого можно было бы положиться? На всю жизнь обеспечим за такую услугу.
Клеменца высказался первым.
— Нет никого, кто не известен Солоццо. И у Тессио, и у меня. «Турок» ни минуты не станет сомневаться, сам понимаешь. Если пойду я сам или Тессио, результат будет тот же.
— А может, есть какой-нибудь малый, — продолжал настаивать Хейген, — который еще не проявил себя, но с характером?
Оба доверенных сделали отрицательный жест.
— С тем же успехом шахтера можно послать выступать на сцену, — сказал Тессио с усмешкой.
Санни прервал бессмысленный разговор.
— Без Майкла не обойтись, и причин тому — миллион. Но главное — что его не считают опасным, держат за сосунка. В том, что он справится, я не сомневаюсь ни секунды. А другой возможности подстрелить эту проклятую сволочь Солоццо в ближайшем будущем нам не предвидится. Значит, хватит тратить время зря, надо продумать все детали. Том, надо, чтобы Клеменца и Тессио немедленно выяснили место встречи, неважно, во сколько обойдется информация, не скупитесь. Когда узнаем где, решим вопрос об оружии для Майка. Я хочу, Клеменца, чтобы ты подобрал для него самый «чистый» пистолет из своей коллекции, самый «холодный», чтобы его абсолютно невозможно было вычислить. Желательно короткоствольный и с большой убойной силой. Точный бой не обязателен, с двух шагов и так не промахнешься. Майкл, как только пальнешь, пистолет кидай под стол. Упаси Бог, чтобы его обнаружили у тебя. Да, Клеменца, не забудь покрыть оружие специальным лаком, он у тебя есть, чтобы не осталось отпечатков пальцев. Запомни, Майк, мы скупим все, в том числе, и свидетелей, если понадобится, но оружие на руках — улика, против которой все бессильны. Не допусти только этого, ладно? Транспорт будет ждать тебя, охрану обеспечим. А потом тебе придется уехать надолго, брат, исчезнуть, пока все страсти не улягутся. Только, я тебя прошу, ты лучше не прощайся со своей девушкой, не звони ей и уж, во всяком случае, не встречайся больше. Когда все кончится, я сам свяжусь с ней, сообщу, мол, жив-здоров. Таковы мои распоряжения, — Санни опять широко улыбнулся. — А теперь можешь заняться оружием, которое подберет для тебя Клеменца. К нему надо привыкнуть, так что, возможно, есть смысл попрактиковаться. Об остальном не волнуйся. О'кей, малыш?
