Чистяков, выслушав предварительный доклад, поморщился:
— Да, ребята, тут мы прокололись, переходим к убийству Тихонова, ищите получше, должны быть доказательства.
Во дворе дома Володи Тихонова старушек не было: не лето все-таки, конец декабря, мерзнут бабули. Вот одна выползла как раз из нужной парадной собачку выгулять. Что ж, животное ждать не будет, мороз не мороз, а на улицу надо идти. Молодые люди посовещались и решили разделиться: один попробует разговорить старушку, а второй пойдет разбираться в 139-ю поликлиннику, где работала стоматологом Ирина Липкина.
Старушка одиноко прогуливалась вдоль дома, поглядывая на окна, но никто из собачников не выходил. Бабуле стало скучно, и она вступила в разговор с симпатичным молодым человеком, который погладил ее песика и правильно назвал породу — тибетский терьер, а не то что некоторые — болонкой называют. Парень предупредительно поддержал старушку под руку на скользкой дорожке, а когда она, удивившись такой его любезности, поглядела подозрительно, не растерялся и показал документы.
Ну что ж, все встало на свои места, человек по делу. Старушка оказалась чистым золотом, она знала всех соседей не только по парадной, но и по дому. Володю Тихонова она тоже знала, а благодаря своей многолетней привычке выгуливать собаку три раза в день, стала просто ходячим справочником по приходу и уходу всех жителей дома и их знакомых. Внимательно рассмотрев фотографию Марины Киселевой, старушка с уверенностью сказала, что видела эту девушку раза два, еще осенью. Девушка приходила к кому-то из их парадной, но не на ее, старухин, четвертый этаж, это она точно знает: у них из четырех квартир одна двухкомнатная стоит пустая — Савельевы за границей работают, а она у них цветы поливает, сама она в однокомнатной, в еще одной двухкомнатной муж с женой, жена ревнивая страшно, так что ему не до девушек, а в «распашонке» трехкомнатной семья многодетная, детей четверо, мал мала меньше, им тоже не до того.
— А могла она к Володе Тихонову приходить?
— К Володе-то? Могла, конечно. Только он парень тихий был, скромный, одет плохо, машины нету. А девица-то — красотка, из себя видная, одета модно, пальто у нее было дорогое светлое, я помню.
— Про пальто мы выясним, а как бы нам поподробнее насчет Володи?
— А это надо к Липе идти.
— Кто ж такая Липа?
— Олимпиада Гавриловна, подруга моя.
Как раз она с Володей на одной площадке живет, то есть жила. Она зимой совсем из дому не выходит, а летом и осенью на лавочке мы с ней часто сидим. Пойдемте, я вас отведу, а то она незнакомому человеку дверь не откроет.
Они подхватили песика и пошли домой.
Опасения опера, что Липа окажется в маразме, не подтвердились. И даже ноги у нее оказались в порядке, просто от мороза на улице сердце заходилось, поэтому приходилось все холода торчать в четырех стенах. Девушку Олимпиада Гавриловна опознала немедленно. Да, приходила к Володе, дверь открывала своим ключом, но с Володей вместе ее никто не видел.
— А с кем видели?
— А вот ни с кем. То есть кто-то с ней был в квартире, разговор я слышала, голос мужской, сами знаете, какие в этих квартирах стенки. А Володя-то все один да один.
Вечером тишина у него, не видно, не слышно. Мать его, когда умирала, меня просила:
Олимпиада Гавриловна, приглядите за ним, а я вот… — Старушка пригорюнилась.
— А вот скажите, могла девушка эта с кем-то другим у Володи встречаться? Может быть, после нее он приходил?
— Могла, конечно, но я не видела, глазка-то нет на двери, а на лестницу по каждому шороху выскакивать тоже ведь не будешь.
— Что ж вы, Олимпиада Гавриловна, глазок-то не сделали, — огорчился опер.
Да, вот нашли доказательства, что Марина Киселева у Володи бывала, а как это все с Рубцовым связать, пока неясно. Он походил по комнате, какая-то слабая мысль забрезжила в мозгу.
— Олимпиада Гавриловна, вот у вас с Володей окна на одну сторону выходят, а там через детскую площадку другой дом, так вечером в тех окнах вы что-нибудь видите?
— Если без занавесок, то видно, конечно, людей.
Тут вступила хозяйка собачки, ей тоже хотелось помочь симпатичному оперу, а то он как-то переключился на Липу, а на нее совершенно не обращал внимания.
— Если будете по квартирам ходить, то вам никто не поможет, во-первых, людям некогда по чужим окнам вечерами смотреть, своих дел достаточно, а во-вторых, если кто и смотрит, ни за что не признается.
А вот у меня в том доме приятельница живет, пекинес у нее, так она говорила, что есть там мужчина, сам довольно молодой, но инвалид, ноги у него не ходят. Он целый день дома сидит и в окно смотрит, только на какую сторону у него окна, я не знаю.
— А как бы эту вашу приятельницу с пекинесом отыскать?
— А чего ее искать? Сейчас позвоню ей по телефону и все выясню.
Старушка подошла к телефону и набрала номер по памяти — а все жалуются, что ничего не помнят! Через пять минут выяснился и номер квартиры, и как зовут инвалида. Мужчина был довольно молодой, пятидесяти еще нет, лет пять назад попал в автомобильную катастрофу, повредил позвоночник: сидеть может, а ходить уже нет.
Жена с ним развелась, он теперь живет со старшей сестрой, та его опекает, но днем она на работе, так что приходить можно только вечером.
С чувством простившись с бабулями, дождавшись вечера, оперативник позвонил в нужную квартиру. Его не хотели пускать, долго держали за дверью, пока не изучили его документы от корки до корки, потом позвали соседей по площадке, чтобы все на него поглядели и запомнили на всякий случай, и только тогда пустили в квартиру. С хозяйкой говорить было особенно не о чем, она ничего не видела, днем на работе, вечером по хозяйству, о чем она и не преминула сообщить, строго глядя оперу в глаза и намекая на его скорый уход.
Однако молодой человек сделал вид, что не понял ее намеков и продолжал стоять в прихожей.
— О чем же вы еще хотели поговорить?
— Если не возражаете, я хотел бы поговорить с вашим братом.
— Ну, не знаю… Брат — инвалид, его нельзя волновать.
— Вы понимаете, погибла девушка, проводится расследование. Показания вашего брата могли бы очень помочь следствию.
— Ну, ладно… Сергей, это к тебе!
Из соседней комнаты выехал в инвалидной коляске худощавый мужчина средних лет. Оперативник представился, снова показал свои документы. Инвалид назвался Сергеем Юрьевичем.
— Чем же я могу вам помочь? Вы ведь понимаете, я никуда не выхожу, ничего не знаю…
— Конечно, конечно. Но именно поэтому я к вам и обратился. Вы все время дома и, может быть, иногда смотрите в окно… Вот, видите, дом напротив вашего, можно сказать, окна в окна. Может быть, ну чисто случайно, вы что-нибудь видели в этих окнах, что-нибудь заметили? Конкретно меня интересует вон та квартира на третьем этаже…
— Я, молодой человек, в чужие окна не подглядываю, я не так воспитан. За кого вы меня принимаете? — Сергей Юрьевич смотрел на оперативника с явной враждебностью. — Я не позволю вам возводить на меня такие инсинуации.
Опер покосился на его сестру. Она делала вид, что вытирает пыль, но при этом даже спина ее выражала, с одной стороны, безумное любопытство, а с другой — крайнее неодобрение.
— Наталья Юрьевна, простите за нахальство, а нельзя ли у вас попросить чайку?
— Ну конечно, простите, что сразу не догадалась вам предложить. — И она удалилась на кухню.
Парень подошел вплотную к инвалидному креслу и склонился к Сергею Юрьевичу.
— Сергей Юрьевич, произошло событие очень серьезное, совершено убийство. Убиты два человека — молодой мужчина из квартиры напротив и девушка, которая, возможно, в этой квартире бывала. — Он достал фотографию Марины и показал ее инвалиду, внимательно следя за выражением его лица. Увидев фотографию, Сергей Юрьевич вздрогнул.
— Ну же, Сергей Юрьевич! Только вы можете помочь следствию! Скажите, ведь вы видели ее, правда?
— Да, я ее видел… Красивая девушка, только я не хотел бы, чтобы сестра… Знаете, у нее тяжелый характер.
— Я понимаю вас, конечно. Вы только ее и видите, с глазу на глаз, изо дня в день…
— Да уж. Вам не понять… Вы не можете себе представить, что такое одиночество. С утра до вечера один, в этой квартире… Да, я стал наблюдать за окнами соседей. Это все-таки какое-то развлечение.
Вот, у меня и бинокль есть, — он достал большой армейский бинокль из ящика письменного стола, — не подумайте, пожалуйста, что я какой-то маньяк. Просто хоть чем-то хочется отвлечься от тоски, все-таки какое-то разнообразие, а не только телевизор.
— Я вас понимаю. Вот в этих окнах, о которых я вам говорил, здесь вы видели эту девушку?
Сергей Юрьевич грустно кивнул.
— Да… Как жаль! Какая красивая и молодая…
— А с кем вы ее видели? Кто был одновременно с ней в квартире? Какой-нибудь мужчина?
— Нет, знаете, не замечал. Самою хозяина квартиры, кажется, в это время не бывало — она появлялась только днем и ненадолго, а он — только утром и вечером, ну, и выходные, конечно, а днем, надо полагать, он работал. Хотя, наверное, она приходила не одна, но кто с ней был — мне не удалось ни разу его увидеть.
