Мори наливает себе еще чашку кофе, потом звонит собственному источнику в Министерстве внутренних дел. Не то чтобы он сомневался в прилежности Уно, но, может, они не поверили тому, что он назвался академиком, или просто решили что-то скрыть. В конце концов, они чиновники, а для чиновников информация – нечто такое, что следует хранить в тайне, а не раздавать всем подряд, как пакеты носовых платков. Но информатор Мори ничего не добавляет. Мори пробует еще – пропавшие люди, серьезные ранения, попытки поджогов. Никакого следа Наканиси нигде. Вывод: или скрывают, или несчастный случай. В конце концов, смерть Миуры тоже в списках не значится.
Утро моросит себе дальше. Легкий ланч: плов с креветками и чай со льдом в кофе-баре неподалеку. Владелец любит гордо объяснять, что открыл свое заведение в месяц Токийской олимпиады,[27] по стенам развешаны портреты двадцати пяти золотых медалистов. Мори однажды сказал ему, что ковры и обивка с того времени совершенно не поменялись. Так что это место можно назначить Памятником Культуры. Может статься, согласился владелец. Тогда тебя, Мори, надо назначить Живым Национальным Достоянием. Мори рассмеялся. В конце концов, Живые Национальные Достояния – это обычно морщинистые старички, знатоки старомодных искусств, например, классического кукольного театра или старинной придворной музыки. Совсем не то, чем он занимается. Так ему тогда казалось. Когда был этот разговор? Пятнадцать лет назад? Мир с тех пор сильно изменился, Мори тоже. Время морщин и старческой слепоты уже не за горами. И время, когда его методы работы будут казаться старомодным анахронизмом. Если он продержится еще пятнадцать лет, топчась вокруг неверных жен и мошенников-секретарей, он точно заслужит подобную награду.
Мори отрывает креветке голову и прогоняет смурь, сосредоточившись на деле Миуры. Наканиси: очень простое имя. Каждый год умирает, наверное, сотни, если не тысячи Наканиси. Чего же особенного в этом конкретном Наканиси? Ничего, кроме того факта, что его смерть привлекает внимание спецслужбы. Но это важный момент. Это значит, что Наканиси – важная фигура в глазах людей, охраняющих «национальную безопасность». Такая же важная, как Миура. Мог Наканиси быть также чиновником – к примеру, коллегой Миуры по Министерству здравоохранения? Явно стоит проверить. Лучший способ проверки – проконсультироваться с тем, кто в подробностях знает все министерства. На ум приходит один человек, тот, кто всю жизнь посвятил вглядыванию в «черный туман», в миазмы скандалов, финансовых мошенничеств и подковерных интриг, в которых японский истеблишмент утопает с незапамятных времен. Мори принимает решение еще раз посетить Танигути.
В два часа дня «хонда» Мори останавливается у дома Танигути. Маленькая якитория на первом этаже как раз закрывается на обед. У дверей сидит на корточках молодой человек в бандане. В руке у него формуляры велосипедных гонок, изо рта торчит зубочистка.
– Вы ищете Танигути-сан, – говорит он Мори, когда тот подходит к лестнице.
– Да, а откуда вы знаете?
– Он сказал, что вы придете. Просил передать, чтобы дождались его.
Мори хмурится. Он позвонил Танигути пятнадцать минут назад. Но он не удивлен. Пунктуальность – еще одно качество элитного журналиста, растворившееся в горе и алкоголе.
– Он вышел? Надолго?
– Не сказал, но, думаю, ненадолго. Он в это время обычно ходит в супермаркет за выпивкой. В любом случае, можете зайти, если хотите.
Мори кивает, входит в темный ресторанчик и садится у стойки. Хозяин стоит у раковины, погрузив руки по локоть в мойку. Он поворачивается, кричит на молодого человека, чтоб тот подошел и принес Мори фруктов.
– Молодым людям в наши дни недостает здравого смысла, – бурчит он тихо.
– Извините за беспокойство, – говорит Мори.
– Никакого беспокойства. Я знаю, вы старый друг Танигути-сана. Это хорошо, потому что мне надо вам кое-что сказать…
Он вытирает руки о фартук, обходит стойку. Мори начинает догадываться, что именно он хочет сказать. И не ошибается.
– Печально, когда с человеком такое происходит. Я хотел у вас спросить, вы ведь его друг, – как вы думаете, может, ему следует полечиться?
– Полечиться? Что вы имеете в виду?
Хозяин смущается, потом стучит пальцем по виску.
– Бедняга сходит с ума, – говорит он. – Бродит в помрачении и сам с собой разговаривает. Иногда вообще не понимает, где находится.
Молодой человек приносит Мори ломтик дыни и стакан чая со льдом. Мори ест, пьет, думает о вспышке Танигути во время его прошлого визита. Да, его старому другу явно трудно контролировать себя. Честно говоря, неудивительно.
– У Танигути-сана были большие неприятности, – говорит он. – Вы ведь знаете про его дочь?
Хозяин наклоняется вперед, так что Мори чувствует запах у него изо рта.
– Вот с кем он разговаривает! – шепотом произносит он. – С дочерью. Мы все время это слышим…
Мори не знает, что сказать. Он представлял себе, что Танигути страдает, но не осознавал, насколько сильно. Все-таки со смерти Хироми прошло уже три года.
– Ничего хорошего – жить одному, – говорит хозяин. – Надо бы ему побольше гулять, вместо того чтобы все время сидеть в своей конуре.
– Разве он больше не делает расследования для своих статей?
Хозяин трясет тяжелой головой.
– Нет, больше не делает. Он говорит, что предпочитает посылать молодых людей, чтобы они за него бегали. Он имеет в виду, что в его состоянии ему вряд ли удастся взять у кого-нибудь нормальное интервью или что-нибудь в этом духе…
Вдруг хозяин обрывает фразу и опускает глаза. Мори поворачивается к дверям. Там стоит Танигути, волосы от дождя липнут ко лбу. Он сконфужен, потерян. Хозяин делает шуточный комплимент последней игре «Гигантов», и лицо Танигути немедленно загорается старой улыбкой.
– Командная работа, – говорит он и берет зонтик с вешалки у двери. – Не звезды, но хорошая командная работа – это «Гиганты» действительно умеют!
Хозяин встает, бросает ему воображаемый питч. Танигути ловит его зонтиком и прикрывает глаза козырьком ладони, следя за воображаемым мячом, улетающим в воображаемые трибуны.
– Такие дела! – восклицает он. – Последняя победа, и кубок Японии выигран!
Вытянув шею, Танигути неожиданно теряет равновесие. Его ведет вбок, он вскидывает руку, и пустой пивной стакан летит на землю. Танигуги смотрит на осколки, не веря глазам.
– Что происходит? – кричит он. – Какой идиот набросал на дорогу битое стекло?
Хозяин смотрит на Мори, пожимает плечами, становится на колени и собирает осколки.
Танигути топает по лестнице в свою комнату в шесть татами, служащую ему и квартирой, и рабочим кабинетом. В руке у него пакет, в нем звякают жестянки и бутылки. За ним – мокрые следы и сладкий запах сакэ. Мори следует двумя шагами позади.
Танигути плюхается на подушку, наливает два стакана сётю, берет пульт и включает стерео. Комнату заполняет Малер. Танигути опустошает стакан одним глотком и дрожащей рукой наливает еще. Мори бросает взгляд в альков. Фото вечно двадцатилетней Хироми в траурной рамке.
Мори смешивает сётю с лимонадом – тридцать к семидесяти – и начинает разговор.
– Ты помнишь Миуру, министра здравоохранения, женатого на дочери Сэйдзи Ториямы?
Танигути с жадностью прихлебывает, морща нос.
– Миура? Да, ну и как ты продвигаешься? Какие-нибудь наводки есть?
– Одна или две, – говорит Мори. – Но ничего значительного. Там какое-то еще убийство, человека звали Наканиси. Вот о нем я и пришел спросить тебя.
– Что ты хочешь узнать? – спрашивать Танигути, выключая музыку.
– Я пытаюсь проследить, что стало с этим Наканиси. Я думал, это может быть другой чиновник, или кто-то связанный с чиновниками. Ты никогда не встречался с кем-нибудь, кого так звали?
– Гм-м… А в какой области он работал? Мори осторожно отпивает сётю.
– Понятия не имею.
– Почему же ты думаешь, что он чиновник?
– Я не думаю, это инстинкт. Танигути качает головой и усмехается:
– Вот в чем разница между детективом и журналистом. Ты можешь расследовать, полагаясь на инстинкт. А мне в своих расследованиях приходится полагаться на логику.
Мори насмешливо смотрит на старого друга. Удобный момент, чтобы перейти к деликатной части беседы.
– Если уж говорить о расследованиях, то, насколько я понимаю, ты не так уж много занимаешься ими самостоятельно.
Танигути сводит брови.
– Почему это? Кто тебе сказал?
– Приятель моего приятеля. Он говорит, у тебя есть какие-то молодые помощники, которые все за тебя делают. Говорит – это, наверное, потому, что ты в недостаточно хорошей форме и больше не можешь заниматься этим сам.
Хорошо рассчитанный подход: задеть его гордость. Танигути все еще считает себя асом журналистских расследований, несмотря на все, что произошло. Преданность работе – единственная ценность, оставшаяся в его жизни. Мори ожидает бурной реакции, и он ее получает.
