Однако новые идеи как-то не посещали меня, точнее: они проваливались, когда я пытался только опробовать их. Две-три ценные новации, связанные с большими супермаркетами, пришлось похерить из-за охраны – там ведь несли дежурство такие аккуратные и злые церберы! – и куда мне было надеяться, что я уйду от них на своих маленьких детских ножках! Ручки же отказывались служить как раньше: правая рука сильно болела – да она и сейчас болит! – так что особого выбора не оставалось. И пошёл я работать в одно публичное заведение, можно сказать, сутенёром.
Ну то есть каким сутенёром, что вы, кто же меня возьмёт и допустит: так, помощником сутенёра, мелким служакой на подхвате. Я ж вам, кажется, рассказывал, как девок снимал? Когда хорошо так зарабатывал и денег у меня полно было? Я тогда не только в дорогие места обращался, бывало: и на улице договаривался, причём чаще всего в одном месте. Происходило же дело не так далеко от дома, в двух остановках, где были зелёный такой парк и пара кафешек.
Так вот там всё намного проще было. Подходил я к знакомой плешке – небольшому тихому пустырю, за которым находилась стройка с высоким забором, еле двигавшаяся и почти всегда пустая. Так вот там всегда они и тусовались: штук пять девиц, разномастных и разнокалиберных, самых разнообразных по возрасту, цвету кожи и происхождению, так – третий сорт. Но для завалященького клиента в самый раз: работяг каких-нибудь или простых голодранцев, живущих от зарплаты до зарплаты. А происходило всё на закрытой территории: я сам давно знал две дырки в серьёзном фундаментальном по идее заборе, одолев которые ты оказывался с той стороны, на стройке. Ну, охрана там торчала у ворот, в другом совсем месте, и чаще всего сидела в будке и не высовывалась. Но если что, с ними и договориться можно было: что там с этого здания, убудет что ли, если где-нибудь на подоконнике – не на полу же! – мы тут с девушкой немного чики-поки поделаем?
Так что я знал обстановку, знал девиц – постоянно менявшихся, не резон им было наверно надолго задерживаться в таком убогом дешёвом месте! – ну и знал хозяина. То есть хозяйку: старую наглую шалаву, пергидрольную блондинку лет пятидесяти, совсем немного превосходившую меня по росту и не смотревшую, как другие, сильно свысока. У неё имелся помощник – крепкий детина, такого же возраста и с самым разнообразным опытом, то есть где-то когда-то служивший, потом сидевший – уж не знаю за что – и в конце концов прибившийся к ней, Марине Львовне, в одиночку пытавшейся тащить нелёгкое хозяйство. Его звали Виктор, Витя, Витюша: крепкий красномордый мужик реагировал в-общем на все эти имена, обеспечивая, можно сказать, крышу вольного частного заведения на паях. Заведение было мелкое и явно нуждалось в усилении, и когда я предложил свои услуги: они меня взяли!
Работка у меня оказалась не самая сложная, но ответственная: девки были приходящие, ненадёжные, не то, что в каком-нибудь приличном месте, где чуть ли не квитанции с чеками выдавали – нет! – за ними был нужен глаз да глаз, постоянный так сказать присмотр, и от опасных клиентов, и от их собственной жадности и глупости, они ведь тоже работали за процент и норовили, разумеется, часть выручки зажулить.
В-общем, вдвоём Мария Львовна и Витя не справлялись, и я стал для них надёжным и верным помощником. Нет, правда-правда, кто лучше ещё мог прощупать завершившую смену девицу и извлечь у неё из тайного кармашка заныканные купюры! Они сразу меня возненавидели: если б вы знали, в каких местах они умудрялись прицепить тоненькую зелёненькую пачку, да-да, в том месте, отдыхавшем после трудовой смены, тоже! – так что моя помощь позволила резко увеличить сборы. Подваливая на плешку, я доставал маленький блокнотик и карандашик, и, сидя со всеми удобствами на одной из скамеек, отмечал: сколько клиентов сегодня заарканила Светочка, как долго отсутствовала с очередным «масиком» Мариночка или сколько времени била баклуши Тамарочка, рыжая такая стервоза-малолетка. К каждой требовался ещё и свой подход, у каждой имелись персональные особенности, с которыми приходилось считаться: та же Тамара, к примеру, никогда не церемонилась с клиентами и могла, после всего, послать их далеко-далеко, что прощалось лишь её юным возрастом и шикарной рыжей метёлкой на голове. Больше там таких не всплывало! Она была вне конкуренции, особенно на фоне некоторых других, не державшихся за такую работу и не задерживавшихся на плешке надолго. Однажды подвалив к Марии Львовне и рассказав ей свою грустную историю, они по несколько месяцев – в мороз и холод зимой, и соответственно жару и зной летом – несли нелёгкую службу, чтобы потом однажды – проворовавшись и устроив скандал – сбежать в неизвестном направлении. Ну и скатертью дорога! У Марии Львовны всегда на примете имелась парочка подходящих кандидатур, парочка претендентов на освободившееся вакантное место, так что за редкими исключениями она спокойно расставалась с девицей. «И обратно можешь не приходить!» Нет, я хорошо понимал Марию Львовну и полностью был на её стороне, чтоб тут всякие шмакодявки выставляли нам сомнительные условия?! Получаешь свои пятьдесят процентов – живи и радуйся, что не сорок, что не тридцать, как в каком-нибудь элитном заведении, где с тебя целыми сутками слезать не будут! Мы ведь предоставляли им в некотором смысле свободу выбора и не самый напряжённый график. А медицина: ничуть не хуже, чем в тех самых заведениях, обстояли у нас дела с медицинским обслуживанием, лечением уже случившихся неприятностей и предотвращением будущих, которые, не желая считаться со строгими предупреждениями, пытались занести распалившиеся наглые жеребцы. В таких случаях я уж помочь никак не мог, на такой случай я вызывал Виктора, который и ставил на место не желающего считаться с реальностью чела.
Но и Виктор не всегда успевал помочь, так что работка у обслуживавшего наших девиц доктора всегда имелась. Нет, у нас получился слаженный хороший коллектив – Мария Львовна, Виктор, Николай Прокофьевич – врач, – и я – Хорёк: вот только денег мне перепадало очень мало, и это и становилось главной моей печалью. Процентов пять, примерно столько отстёгивала мне после вложенных трудов сердобольная Мария Львовна: я уж, конечно, никак не мог проверить точность её бухгалтерии, которую она вела лично, не доверяя больше никому. Да и кому другому можно было доверить тайны нашего маленького дворового публичного дома на паях, включавшего обычно, помимо нас четверых, ещё пять или шесть сотрудниц основного производства? Больше просто не могло поместиться в занимаемой нами нише, конкурентов – и занимавшихся делом в удобных и даже элитных квартирах, и таких же голодранок, как наши – было вокруг хоть отбавляй, и нам же требовалось обеспечить девицам достойную зарплату. Они бы сразу разбежались, уйдя в свободное плаванье или прибившись к другим фирмам, где дела строились на правильной коммерческой основе, на той же хорошо организованной рекламе и разумных правильных скидках для постоянных клиентов.
Это я уж хорошо понимал и даже принимал посильное участие в процессе. Ну то есть обеспечения сбыта продукции. Я же – помните? – рассказывал вам, как снимал всякий компромат, работая у Владимира Семёновича. Так вот сам процесс съёмок мне тогда очень понравился, и я давно уже имел свой фотик, который как раз в новом месте оказался очень кстати. Так что дополнительно я устраивал фотосессии нашим девицам, отдавая потом лучшие снимки Марии Львовне. Да-да, я почти стал фотохудожником: заперевшись с очередной девицей в квартире Марии Львовны – ведь требовалось представлять товар в лучшем виде, в самой шикарной и дорогой упаковке! – я снимал цыпу в разных ракурсах и позах. Шаловливые мордашки, раскрепощённые позиции, разнообразные наряды и приспособления для украшения на фоне приятной и ласковой такой обстановки должны были навеять любому клиенту, что он попал куда надо, что о нём тут позаботятся и ему не придётся жалеть тех денег, что он отдаёт за визит. Наша артель имела и название – кажется, «Клио», да-да, Марии Львовне, я помню, очень нравилось это слово, имя какой-то, кажется, богини. Адрес в рекламе, разумеется, не стоял: не могли же мы выложить карту района с обозначенной в подробностях плешкой? – но имелся телефон, нет, два телефона, разумеется, мобильных, находившиеся в распоряжении нашей основательницы и хозяйки. В этом заключалась её главная работа: договариваться с клиентами, обсуждать значимые детали и подробности предстоящей встречи. Ну и завлекать, завлекать. Не всем ведь нравилось, что у нас нет своей хаты – хотя бы одной – и клиенту придётся либо вести девицу к себе, либо соглашаться на походные и можно сказать антисанитарные условия.
Много ли клиентов подваливало? Да хватало: сляпанная мною реклама неплохо так поднимала боевой дух, ну а актёрские данные Марии Львовны довершали дело. Она в театре могла играть: каких-нибудь баб или старух, вкрадчивых, но наглых и нахрапистых. В-общем, убедить могла любого, ну а девочки уж старались как могли. Так что дела у заведения шли неплохо – я вам точно говорю! А раз в месяц мне – и ещё Виктору – полагался маленький бонус, приятное такое дополнение к основному заработку. Ну, вы понимаете? Отработка это была, отработка, когда одна из девиц уже со мной – на безвозмездной так сказать основе – своё мастерство отрабатывала. Да-да, наглым стервочкам приходилось и меня обслуживать, и это после всего, после шмонов, после обысков, после того, как я своим указательным пальцем – а как ещё? – выколупливал у них левые заначки – им ещё приходилось и спать со мной!
