Ведь могут пройти дни. Могут промаршировать, как на параде, недели. Даже месяцы. Покажется, что воцарился покой, снаружи и внутри. Будет штиль, безветрие-безвременье. Но ты поймешь, что не можешь жить, бросив начатое. Хоть в скафандр залезь, хоть на край света беги, будут тебе сниться по ночам несчастные, а потом и днем станут шептать в уши. Или смотреть на тебя из густой травы.
Не видать тебе покоя никогда. Да и чем еще заниматься? Чем заполнять досуг и душу, когда ты чувствуешь приближение катастроф и страданий? Слышишь мысли многих людей и их мольбы о спасении? Как богу на Олимпе — все знать, понимать, но ничего не делать? Сидеть и пить амброзию? Не получится.
Все мы на этой планете — многоклеточные организмы. Мы не выносим боли, даже если это боль совести. Многоклеточный организм протягивает щупальце и чувствует — горячо. Или холодно. Или кусают, ругают, критикуют. Или требуют любви — яростно, мучительно, настойчиво. И взывают о помощи. Тогда многоклеточный организм вбирает щупальца поглубже, чтобы ничего не ощущать. Горячее обходит стороной, холодное — вообще за три километра. Отворачивается от страдающих, нищих, просящих, убогих, больных. Наращивает броню. Наслаждается равнодушием. Пытается всплакнуть над телесериалом…
У такого организма большой выбор клеток, куда можно себя запереть.
Только вот ненадежные замки…
И дело не в том, заслуживает ли человек, чтобы ему пришли на выручку. Плохой он или хороший, дурак или умный. Все дело в милосердии. Которое просачивается, как правильно определил Воланд, в самые маленькие щели, и никакими тряпками их не заткнуть. Оно, милосердие, не может не быть в тебе, потому что оно и есть ты, и прорвется сквозь все клятвы «больше никогда». Через пустоту в душе прорвется, и снова поймешь: ты обречена на милосердие. Лишь бы было на кого его изливать.
Осталось еще две недели отпуска. Что сказать Андрею? Как он отреагирует на срочный отъезд? Правду выложить нельзя. Врать противно, но он же захочет помогать. И сам тогда подставится под удар этих неизвестных. Андрей, как и Оля, мое слабое место. И если я хочу вылезти из норки на ветер, надо их спрятать получше, чем Кащей свою смерть-иглу от Ивана-царевича. Для Андрея я занимаюсь семейными проблемами Оли и Кирилла, которые поссорились и разбежались. Это почти так и есть. Мне же нужно вернуться в Киев как можно скорее и попробовать разобраться во всем на месте.
Тем более что здесь, в Андорре, я чувствую на себе чей-то внимательный взгляд. Или это мне только кажется?
10. АБОНЕНТ НЕ МОЖЕТ ПРИНЯТЬ ВАШ ЗВОНОК
Ветеринар Андрей Двинятин легко проснулся в семь утра. Солнце уже било сквозь шторы, птицы вовсю щебетали на молодом дубе. У Андрея были свои личные отношения с этим деревцем. В погожие солнечные дни оно отливало всеми оттенками зеленого, от нежно-салатного до темного, до черноты. В непогоду, ветер или дождь, ветви царапались о стекло, словно просились в комнату, пытаясь укрыться от ненастья.
Сегодня на небе было ни облачка. Андрей решил, что и день будет хороший, во всяком случае, так ему хотелось.
Вчера Вера улетела домой. Теперь можно работать до поздней ночи, без оглядки на то, что тебя ждут. И без перерыва на час обеда с прогулкой. Можно погрузиться в свою ветеринарную практику.
Андрей виновато вздохнул. Он был готов проводить с любимой женщиной каждую секунду времени. Но ведь работа… Ему и так невероятно повезло с этим приглашением в Андорру, спасибо знакомому, который его порекомендовал, ветеринару зоопарка. Домик в Пуще, под Киевом, еще неизвестно сколько лет простоял бы недостроенный: денег не хватало. Теперь хватит. Он пробудет здесь до конца контракта, закончит дом и заберет туда Веру. И в конце концов уже с полным правом сделает ей предложение. В смысле, руки и сердца. А также других конечностей и органов, она все возьмет…
Он вскочил, потянулся, отжался от пола и немножко помахал руками. Пять минут посидел в медитации. Потом принял душ и, освеженный, вернулся в комнату застелить постель.
Птицы все пели. Громко, уверенно и с чувством, как хорошо оплаченные гастролеры. Андрей отодвинул штору, выглянул, распахнул створку окна. Пернатые на минуту замолчали, посмотрели на него, ожидая чего-то, потом продолжили концерт. Он покрошил им вчерашнюю булку. Птицы слетели вниз, во двор. Не суетясь и не особенно толкаясь, как-то деловито они принялись угощаться крошками. Появились откуда-то две вороны. Понаблюдали за пиршеством, крутя головой и глядя то одним глазом, то другим. Подошли и присоединились.
До чего же они похожи на маленьких динозавриков, подумал Двинятин. Он недавно смотрел документальный сериал про них. Компьютер помог создателям фильма восстановить внешность доисторических животных и даже их повадки.
Вообще-то птицы не случайно так на динозавров похожи. Особенно хищные: орлы, совы, вот эти вороны. С их ныряющей походкой, ручонками-крыльями, мощными когтистыми лапами, круглым внимательным взглядом. Так что можно сказать — динозавры не вымерли. Они превратились в птиц. Почему бы и нет? А мы-то все твердим: вымерли, вымерли… И выдвигаем версии — от падения метеорита до естественного отбора.
Андрей даже улыбнулся неожиданной мысли. Зачем им вымирать? Это сейчас благодаря человеку и его деятельности некоторые виды, пожалуй, и исчезают с лица земли.
Он спустился на первый этаж по узкой деревянной лестнице, зашел в уютную столовую.
— Доброе утро, сеньор Андрэ, — сказала румяная девушка. — Сейчас, пару минут. Вам один завтрак сегодня?
Она говорила по-английски с забавным акцентом. Здесь изъяснялись в основном по-испански, немного по-французски, но Двинятин предпочитал общаться на английском, хорошо изученном во время стажировок в Великобритании.
— Да, Тереза, — сказал Андрей. — Теперь один.
Он уселся за массивный деревянный стол без скатерти и принялся додумывать забавную мысль про динозавров. Значит, превратились в птиц… Вон как щебечут, даже здесь слышно. Да, они живут среди нас, бывшие древние ящеры, и кто знает — помнят ли свое прошлое? Может, и помнят. Какая-нибудь ворона, уворачиваясь от камня, запущенного мальчишкой, думает: миллион лет назад я бы тебя!..
Мы покупаем бывших динозавров на птичьем рынке и держим их в клетках, Мы крошим им на улице черствый хлеб. Они нас запоминают. И на следующий день, когда мы выходим с пустыми руками, слетаются вновь и хлопают крыльями у плеча.
Некоторые динозаврики храбро пытаются выхватить бутерброд из руки человека. Они знают нам цену и не боятся, даже в своем нынешнем обличье. Они окружают нас повсюду и как бы говорят: вот в кого надо превращаться. А мы, люди, их не понимаем… И порой сами норовим превратиться в динозавров.
Андрей вздохнул.
— Уже несу! — неправильно истолковала его вздох Тереза.
Он задумчиво съел жареный бекон с картофелем и капустой, который здесь называли тринсат, выпил кофе и отправился на ферму.
В середине дня ветеринар вынужден был прервать работу и съездить в столицу маленькой страны. Бычков требовалось прививать от эмфизематозного карбункула, а вакцины у него не было. Он заказал ее недавно, теперь надо съездить получить в центральной ветклинике. Могли и сюда доставить, но так было быстрее. Да и проветриться не помешает.
Через полчаса он уже вышел из здания клиники с пакетом в руке. Сел в свой «пежо»… Странно. Эти ребята зашли со мной, теперь садятся в свой серебристый «ауди». И стоят сзади. Что такое? Совпадение?
Он бросил на них быстрый взгляд в зеркало заднего вида. Пожал плечами и плавно тронулся с места, вливаясь в неплотный поток автомобилей.
«Ауди» поехал за ним.
Сомнений нет. Значит, следят. Но почему так открыто?
Он решил покататься по центральной части Андорра-Ла-Веллья, время от времени глядя в зеркало. Пожалуй, действуют не так чтоб уж очень открыто. Автомобиль отстал на несколько сотен метров, скрылся за двухэтажным туристским автобусом. Потом опять нагнал. Двинятин несколько раз сворачивал в узкие чистенькие улочки, зажатые между аккуратными домами и зданиями из стекла и бетона, где размещались банки. Вновь выезжал на центральный проспект, притормаживал у светофора, пропуская группу ребят в ярких лыжных костюмах. «Ауди» останавливался поодаль.
Двинятин решительно направил автомобиль на свою высокогорную ферму. Посмотрим, куда вы денетесь. Надо подумать, кто бы это мог быть. Конкуренты сеньора Хьюго? А что, теоретически возможно. В крохотной стране весь доход приносят туристы. И ежели кто придумает для путешественников классное развлечение, быстро разбогатеет. Не может же он сам, ветеринар Андрей Двинятин, представлять для кого-то особый интерес. Настолько особый, чтобы тратить на слежку за ним время и деньги.
Правда, есть один вариант. Это могло быть связано с Вериным делом. Ведь она что-то рассказывала об отравлении очень важной персоны, у подруги в больнице. Но тогда при чем тут Андрей? Хм… Э, в любом случае пусть уж лучше за ним шпионят, чем за Верой.
