– У вас в кабинете так же дышится? – зачарованный, спросил он у Пащенко.
– Не понял? – виновато улыбнувшись, переспросил прокурор.
Конечно, куда ему понимать. Тебя бы, коллега, на третий этаж здания на Большой Дмитровке, да на месячишко... Сразу бы понял. «Впрочем, зря я так, – тут же устыдился своих завистливых мыслей Кряжин, – он хороший человек. Бесспорно. Завтра будет это доказывать, а я убеждаться в этом».
Чем дальше они углублялись в город, подъезжая к центру, тем ярче светились неоновые «завлекаловки» и активнее становилась жизнь. Тернов, оказывается, жил и ночью, и в этой части современного развития Москве не уступал. Мерцающие электронные пальмы, обозначающие вход в казино, броские названия ночных клубов... А между тем, улицы чисты, и стены домов спальных районов не ободраны. Тернов понравился Кряжину. Во всяком случае, этой ночью.
Понравилась и гостиница «Альбатрос». Уютно, чисто, по-домашнему спокойно. Отсутствуют, как во многих гостиницах, в коих довелось побывать «важняку», вечно сырые простыни и больничный запах в ванной.
Он уснул, провалившись в ночь, как в бездну...
Впервые за последние несколько лет Иван Дмитриевич едва не проспал на работу. В чужом городе, пахнущем спелой березовой листвой и мокрым асфальтом. Этот запах, вскруживший голову, он ощутил сразу, едва распахнул форточку.
Но перед этим распахнул глаза, увидел перед собой будильник и ужаснулся. Стрелки показывали начало девятого, и до приезда за ним Пащенко оставалось не более двадцати минут. Их ему хватило на спешный душ, короткий завтрак прихваченной с вечера в вестибюле упаковкой кефира и одевание.
Как только Кряжин показался на крыльце гостиницы, из передней дверцы машины показался Пащенко. Поняв его жест, Иван Дмитриевич указал на заднюю дверь – мол, с моим торсом только туда!
Водитель был сегодня другой и почему-то в костюме. «Наши люди за рулем в костюмах не ездят», – с удивлением подумал «важняк» и придвинулся к левой двери.
– Этот цементный завод – наше разочарование, – признавался следователю из Москвы терновский прокурор, севший вместе с Кряжиным на заднее сиденье «Волги» из чувства солидарности и уважения. – Один раз там сменяли директора, и к заводоуправлению приехала целая делегация новых управленцев с двумя дюжинами жилистых ребят из частного охранного агентства. Понятно, был переполох, естественно, вызывали милицию, разумеется, дело по смене руководства оказалось у меня на столе. Сам завод имеет довольно большие мощности, и за Уралом известен даже более, чем Искитимский. Одно время его хотела приватизировать группа товарищей, простите, из Москвы, но потом от этой идеи почему-то отказалась. Завод хирел, случился локаут, мощности поизносились, а реанимировать предприятие, которое износилось до предела, никто не хотел. Однако два года назад появились некие Оресьев, Рылин и Каргалин, которые завод выкупили, приватизировали, восстановили и организовали три тысячи рабочих мест. Тернов отбил в овациях ладони. Кстати, об этом я слово в слово рассказывал Любомирову. Он приезжал к нам год назад? – Пащенко уткнулся взглядом в московского «важняка», ища подтверждение того, что тот об этом знает. Найдя, успокоился: – Эти трое и стали совладельцами завода. Старое руководство завалило столы в моей прокуратуре жалобами, заявлениями, письмами и прочим, что давало бы возможность представить картину отчуждения местного достояния баринам со стороны. Собственно, Иван Дмитриевич, так оно и было. Захват произошел, но это был захват в рамках ныне действующего законодательства. Об этом бывшим руководителям было сообщено после ряда проверок, однако они узрели лишь молчаливое смирение прокуратуры перед финансовыми магнатами. Сейчас завод цветет и выдает такое количество продукции, что им можно забетонировать всю Европу.
Более того, он выполняет государственный заказ. Вообще, в России два завода с такими мощностями. Это наш и на юге страны. Между ними, насколько мне известно, шла некая бескомпромиссная борьба за государственный заказ по поставкам в Закавказье мраморной крошки, цемента и гравия, и выиграл ту борьбу Терновский цементный. Читай: Оресьев, Каргалин и Рылин. Кто за ними стоит, я не знаю. Не знаю, и за кем стоят они. Однако нет никаких сомнений в том, что первая думская схватка выиграна именно блоком «Отчизна». Партия «МИР» попала.
Кряжин качал головой. Ему все больше нравился этот человек, управляющий прокурорским коллективом области. Возможно, такое настроение было ему навеяно из форточки – свежее и приятное, лишенное грязи и пыли. Однако Кряжин вынужден был признать, что прокурор области, севший с ним рядом, ситуацию в области держит под контролем и информацией о политических и околополитических сражениях думских фракций владеет основательно. Кряжин слушал Вадима Андреевича и убеждался в том, что рассказ Любомирова и повествование терновского прокурора пока совершенно идентичны.
– И вот еще что удивительно, Иван Дмитриевич, – Пащенко улыбнулся, и в глубине его зубного аппарата сверкнула золотая коронка. – Сначала владельцем завода, как и учредителем, был Оресьев. Но, едва он оказался в Думе и воссоединился с единомышленниками в едином кабинете, Рылин и Каргалин тоже стали совладельцами. Понимаете, что это значит?
– Пока смутно, – признался Кряжин. – Однако есть основания полагать, что Оресьев и эти двое оказались в Думе не случайно и их присутствие там лишь укрепляет их позиции в направлении зарабатывания капитала. Не удивлюсь, если до этого Рылин владел каким-либо заводиком, и Каргалин какой-то мануфактуркой, а сейчас выяснится, что всеми предприятиями они рулят втроем.
Пащенко промолчал и откинулся на спинку сиденья. Кряжин понял все правильно, и незачем более заострять на этом внимание. Следователю из Москвы виднее, с чего начинать и чем продолжать. А его удел – помогать. Он и помогает, чем может.
Вернулся к разговору Кряжин только тогда, когда машина въехала в ворота завода. Мелькнуло лицо недовольного охранника (по всей видимости, в прокуратуре он видел главную угрозу для предприятия), и Иван Дмитриевич вполголоса спросил:
– А сам-то, Вадим Андреевич, что думаешь? Кто Оресьева заказал?
Пащенко пожал плечами. К нему обратились на «ты», и это ко многому обязывало. Или кое о чем, наоборот, предупреждало.
– А ты уверен, что его заказали?
– Нет, – сразу ответил Кряжин.
– Тогда нужно листать бумаги.
– Вот и я об этом думаю. Дашь человека по отдельному поручению поработать?
– Не вопрос. Александра Пермякова предложу. Старший следователь по особо важным делам Терновской областной прокуратуры, человек спокойный и рассудительный.
Иван Дмитриевич признался, что сожалеет, что Пащенко сразу не прихватил его с собой.
– Почему же не прихватил? Научены. Любомиров, тот тоже людей стал просить. Саша, познакомься с Иваном Дмитриевичем Кряжиным.
Теперь понятно, почему в Тернове водители ездят в пиджаках. Это не водители, это местные «важняки». А Пащенко – молодец. Ценит время свое и чужое. Наверняка, начни у него сейчас проверку, максимум, что из «косяков» наскребешь, это небольшие нарушения в сроках расследования. А у кого, позвольте, их не бывает? Назовите Кряжину хоть одну прокуратуру, где следователи не нарушали бы сроков? Да что прокуратуру – следователя покажите!
Есть люди, которые становятся животными сразу после того, как с ними начинают разговаривать по-людски. «Предоставьте мне документацию по государственному заказу в республики Закавказья, пожалуйста», – спокойно и тихо сказал Кряжин, познакомившись с исполнительным директором цементного завода. Сказал тактично-сдержанно, понимая, что вторгается в святая святых, но официально, уполномоченно и прозрачно.
Кругляш с бегающими глазами тут же начал с отморочек, сродни обману участкового инспектора уличной торговкой. Заладил про аудит, конфиденциальность информации, государственный статус предприятия и отсутствие на заводе его владельцев. Пащенко в начинающий искриться коротким замыканием разговор не вступал, сохранял роль временного статиста, понимая, что не он сейчас главный. Главным был, конечно, старший следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры России Кряжин. Иван Дмитриевич сохранял терпение, которое вместо понимания обрастало увеличивающимся количеством желающих вступить в дискуссию, глаз с исполняющего не сводил, продолжал говорить тихо, но внятно.
– Вы хорошо поняли, кто к вам прибыл? – вопрошал он, даже не подозревая о том, что кругляш мог ошибиться при прочтении содержания его служебного удостоверения. – Или, быть может, в спешке не разглядели?
Исполняющего стали поддерживать заместитель исполняющего и главный бухгалтер. Складывалось впечатление, что эта команда скорее назовет имя убийцы владельца завода, на котором они трудятся, нежели предоставит для изучения документацию о государственном заказе. Когда противостояние достигло своей критической точки закипания, Кряжин развернулся к Пащенко.
