Я долго думал, что попросить у Тебя. Может, компьютер? Потом решил: зачем Тебя беспокоить по пустякам. Надо попросить что-то очень важное. Так вот, хочу, чтоб мама приходила с работы всегда веселая и добрая. Ну а если Ты найдешь ключи, которые я потерял, прошу вернуть. Только честно.
Петя. Класс сам знаешь какой.
Приписка: Так как Ты думаешь, будет у нас нормальный мир или нет?»
Таня проплакала над этим сочинением целую ночь. Она поняла: сын знает про отца гораздо больше, чем говорит. С тех пор у них установился молчаливый договор, они оба делали вид, что в их семье не существует страшной тайны. Притворялись ради дочери и сестры…
Так и началась ее четвертая жизнь (красавица — чудовище — примерная жена — жена чудовища), до боли похожая на вторую. Но ей ли не знать, что и счастье, и горе всегда имеют свой предел…
* * *
И вот сейчас, когда на ее кухне сидел журналист и с удовольствием ел суп, Татьяна вдруг поверила, что еще сможет летать в этой жизни…
А поверив — полетела.
Наконец-то она вычерпала свое горе до дна! Об этом радостно кричала душа. Теперь впереди только хорошее! Муж вернется! А дом будет полной чашей!
Главное — верить в это! И еще, конечно, летать!
* * *
Правда, сейчас ее полет еще был робок: без той скорости, без той высоты. Но он словно говорил: погоди, то ли еще будет!
Андрей Ветров увидел, как в глазах женщины зажегся огонек, и насторожился.
«Неужели она влюбилась меня? — с опаской подумал он. — А что, вполне возможно. Иначе с чего бы так загорелась? Сколько она уже без мужа? М-да, против природы не попрешь. Вот я попал! Надо смываться отсюда».
— Спасибо, все было очень вкусно, — произнес он, вставая.
— Попробуйте добавки, — из вежливости предложила она. Но поспешность Ветрова застала ее врасплох. «Что-то быстро он наелся, может, суп недосолен? — пронеслось у нее в голове. — Или недоварила?»
— Нет, благодарю. — Андрей постарался тепло и искренне улыбнуться, но вышло несколько натужно. — Вы действительно очень вкусно готовите. Но мне пора бежать. Надо еще билеты на самолет купить. Завтра хочу улететь. Я уже все узнал, что хотел. Теперь надо готовить статью.
«Ей самой было бы потом неудобно за эту минутную слабость, — подумал Андрей, выходя из квартиры. — Не та ситуация, где можно флиртовать. Тем, что я пришел в гости, — уже переступил определенную грань. Нехорошо! В следующий раз надо быть осмотрительней с женщинами…»
А Татьяна осталась в легком недоумении…
Самолет вылетал в Москву рано утром. Очень рано! Еще до первых петухов. Поэтому Ветров заказал такси на полчетвертого ночи. (Или уже утра?)
«Как же я буду вставать? — подумал он. — Может, вообще не ложиться?»
Андрей изучил программу телепередач. «М-да, не вдохновляет». Собрал раскиданные по номеру вещи, сложил в сумку. Потом улегся на кровать и взял трубку телефона.
— Добрый вечер, Ольга, — сказал он, дозвонившись до Азаровой.
— Привет, Андрюша, — ответила она.
— Я отработал здесь по полной программе. Завтра возвращаюсь в Москву.
— Молодец. Как результаты?
— Думаю, что результаты есть. И весьма неплохие. Например, я встретился со следователем, который вел то дело. Он оставил очень хорошее впечатление.
— То есть как? — По голосу было слышно, что Ольга заволновалась. — Ты хочешь сказать, что он убедил тебя? У него есть железные доказательства вины Куравлева?
— Нет-нет, — поспешил успокоить ее Ветров. — Никаких особых доказательств нет. Просто следователь оказался приятным человеком.
— Но ты же понимаешь, что приятный человек — не профессия!
— Я понимаю. Все нормально! Я прилечу завтра. На работу приду послезавтра. Все документы на руках. Так что есть с чем работать.
— Хорошо. Я жду.
Андрей положил трубку.
«Может, отыскать какой-нибудь ночной клуб и там зависнуть? — подумал он. — Надо же как-то убить время. Спать — себе дороже… Какие у нее были глаза!» Перед его мысленным взором вновь предстали глаза девочки. От этого защемило сердце. «Что-то ты, брат, совсем расклеился, — сказал сам себе Андрей. — Нельзя быть таким сентиментальным, а то скоро плакать над сериалами начнешь. Жаль, конечно, людей. Но в мире вообще столько горя, что, если постоянно думать об этом, тронуться можно… Эх, а не взять ли пивка?»
Во рту стало пресно. Ему очень захотелось «Жигулевского» пива. В меру терпкого, в меру разбавленного — как в советские времена. При коммунистах в городке, где жил Ветров, в магазинах было только «Жигулевское». Зато моряки, ходившие в Японию, порой привозили пиво в банках. Это считалось диковинкой.
Андрей Ветров с другом любил так подкалывать одноклассников. Заваливались в гости и говорили: там на углу пиво в банках продается. Будешь? У того загорались глаза: неужели у нас стали баночное пиво продавать?
— Конечно, — отвечал Андрей.
— А какое? — спрашивал одноклассник, пытаясь выудить из родительского тайника заначку.
— «Жигулевское».
— Как? Не японское? — еще больше удивлялся одноклассник. — Неужели наши научились делать?
— А что там делать? — говорил Андрей, пожимая плечами. — Берешь трехлитровую банку, идешь на угол, там бочка стоит. И покупаешь на розлив баночное пиво…
— Тьфу ты, — одноклассник долго матерился. Но потом они все равно шли на угол и пили пиво.
Потом Советский Союз развалился. На прилавках появилось всякое пиво. Но чем больше был выбор, тем острее ему хотелось того единственного, что сейчас оказалось в дефиците. Хотя товарищи помоложе не понимали этого…
При воспоминаниях у Ветрова потеплело на душе.
«Ведь были же годы! — подумал он… — Сейчас бы «Жигулевского» с балычком. А еще лучше с тешей, такой жирноватой, чтобы пальцы скользили, и со вкусом дымка…»
Неожиданно зазвонил телефон.
— Опять вы, товарищ майор, — улыбнулся Андрей. — Вам тоже пива захотелось?
Он поднял трубку.
— Привет, это Аня, — услышал Андрей.
— Постой, постой, я попытаюсь вспомнить, какая именно Аня? — воскликнул он. — Не та ли, которую я спас с пылающей яхты «Паллада» в Индийском океане? Нет? А может, та, которую недавно отбил у пяти здоровенных мексиканцев вот с такими мачете? Или…
— Ну хватит прикалываться, это вчерашняя Аня…
— Ах вчерашняя. Рад слышать. Ты соскучилась по футболу?
— Немного, — кокетливо произнесла она.
— Купи себе кабельный спортивный канал. Там футбол — круглые сутки…
— А ты не хочешь меня увидеть?
«Хочет развести меня на деньги, — подумал Андрей. — Халявщица! Понравилось зарабатывать, ничего не делая, вот и напрашивается опять. Ты что, меня за идиота держишь, девочка?»
— Так я тебя уже видел, — шутливо ответил он. — Ты же не изменилась со вчерашнего вечера? Значит, обновлять картинку не надо…
— Какую картинку? — Слова Ветрова были слишком сложны для Ани. Она так и не поняла, что он имел в виду.
— Обычную, — пояснил Андрей. — Ту, что стоит перед глазами. У тебя сейчас ничего не стоит перед глазами?
— Нет.
— Тогда тебе трудно понять…
«О чем это он? — Аня недоуменно посмотрела на Дочкина. — По-моему, у него с головой не все в порядке…» А фээсбэшник отчаянно замахал руками, мол, продолжай, продолжай.
Они сидели в другом номере той же гостиницы. Чекист слушал разговор через наушник. Магнитофон записывал беседу.
«футболист изворачивается, — подумал Борис. — Может, что-то заподозрил?»
— У меня сейчас ничего не стоит перед глазами. — Она вложила в свой голос побольше нежности. — Но я хочу, чтобы стоял ты.
— Это как в сказке: встань передо мной, как лист перед тобой? — Андрей рассмеялся. — Понимаешь, у меня принцип: я не нанимаю два раза подряд одноразовых девочек.
— Каких девочек?
— Одноразовых. Я так называю представительниц твоей профессии. Ну ты поняла?
— Нет.
— Хорошо. Объясню проще: я с удовольствием мог бы с тобой поболтать. Но платить не хочу. Однако если ты будешь трепаться с каждым клиентом, то пойдешь по миру. Поэтому лучше не теряй времени попусту… — Его голос звучал мягко.
— Я могу сделать скидку…
Дочкин вытаращил глаза и начал бешено крутить руками, показывая: наращивай обороты, дави на него, уговаривай…
— Мне деньги не важны, я очень хочу тебя увидеть, — сказала она. — Именно тебя…
Андрей услышал какие-то шумы на линии. Это давала о себе знать аппаратура Дочкина. Но Ветров подумал: «Какая плохая связь!»
— Ты с Таймыра, что ли, звонишь? — воскликнул он. — Шипит что-то в трубке.
Офицер ФСБ с бешеными глазами отрицательно замотал головой.
— Не знаю, — ответила Анна.
