— Слон, мы в финале! — ледяным голосом, не предвещавшим ничего доброго, сказал сыщик.
Слон лишь сейчас, услышав звук падения своего второго товарища, соизволил открыть глаза. Мгновенно он протрезвел наполовину: оба друга валялись на полу, а перед ним стоял незнакомец, с «розочкой» в руке.
Впрочем, у бандита тоже было стеклянное оружие: бутыль из-под недопитого портера. Почти не размахиваясь, действуя, как ножом, Слон попытался вбить склянку в подбородок противника. Однако невывет-рившиеся пивные пары лишили удар четкости, и он еле удержался на ногах, ткнув в пустое место. В ту же секунду его руку будто кошка царапнула, и, взглянув на свой правый кулак, бандит увидел разодранную кожу, заливаемую кровью из свежих ран. От неожиданности и боли он разжал пальцы, бутылка упала на пол.
Арчи стоял перед ним. Стеклянный обломок бутылки был в крови. Но «розочка» опять взметнулась перед лицом Слона, и тот еле успел защититься от нее, подняв левую руку. Но тотчас опустил ее: боль была такой, будто предплечье попало в вентилятор.
— Тебе что, в бутылочку играть не нравится? — спросил Арчи.
Слон понимал: сейчас надо поднять руки, но воспоминания о недавней нетерпимой боли помешали это сделать. «Третий раз вмажет прямо в морду», — успел подумать он, но сыщик двинул его ногой в пах. Бандит согнулся и успел увидеть, как Арчи замахивается над ним, чтобы ребром ладони, деловито, как на учении, свалить на пол. То, как Арчи надевает на него наручники, Слон уже не помнил.
Арчи нащупал пульс девушки, который едва бился на худеньком запястье, и, выскочив на улицу, подозвал помощника:
— Этого забирай с собой, остальных свяжи покрепче, а я пойду в дом, поищу телефон, чтобы вызвать врачей и оперативников.
Радиотелефон в доме действительно нашелся, и Николай, изменив голос, сделал нужные звонки, прихватив с собой на всякий случай трубку.
«Теперь пора сматываться и побеседовать с этим Слоном по душам. А уж потом его можно будет спокойно отдать операм», — размышлял Арчи.
* * *
Помощник Иванова тяготел к романтике. Причем, до такой степени, что в качестве солдата удачи успел побывать и в Приднестровье, и в Абхазии, и в Боснии. В сыскное агентство он был принят недавно, и Николай специально взял парня с собой, чтобы посмотреть, на что он способен.
«Знать бы, где упадешь — соломки бы подстелил», — раскаивался позднее бывший оперативник.
После неприятного и очень длинного разговора со Слоном, в ходе которого бандит поведал массу интересных подробностей своей биографии, даже письменно описал два из известных убийств, сыщики привязали задержанного к сосне и, отзвонившись в РУОП любезному оперу, сообщили место, где, по их сведениям, можно найти бандита. Опер прямо в трубку заорал, что теперь-то он своими руками придушит этого подонка, который, как только что стало известно, изнасиловал девушку и застрелил из пистолета с глушителем двух своих сообщников.
— Мы уже все отпечатки на оружии проверили — его, Слоновьи! — выпалил опер.
Иванов, которого от такого заявления бросило в жар, только и успел напомнить руоповцу: «Про нас забудь», зло приказал помощнику, чтобы тот быстро садился в машину и погнал ее как можно дальше от злополучного места.
Помощник упорно не хотел понять причин возмущения шефа, излагая версию, похожую на детский лепет. Дескать, это животное очнулось в злополучной баньке, каким-то образом сумело достать из одежды пистолет с глушителем и открыло стрельбу по лежащим подельникам. После этого оно бросило оружие тут же на пол, и тогда помощнику удалось вывести Слона к машине. Ни сам помощник Николая, ни девушка, которая так и не пришла в то время в себя, не пострадали только по чистой случайности.
Этой сказке поверить было невозможно. Совершенно очевидно, что новоявленный сыщик проявил инициативу, обеспечив Слону в лучшем для него случае пожизненное место на нарах. Свидетелей убийства не было, на пистолете — отпечатки пальцев бандита. (Долго ли вложить в руку вырубленного «отморозка» после окончания стрельбы оружие, чтобы оставить отпечатки, а затем, тут же бросив «ствол», утащить бездыханное тело в машину?) Бедный Слон и не подозревал, какой сюрприз его ждет в РУОПе, а затем — в прокуратуре: никто и слушать не захочет версию о неких дядях в масках, похитивших честного предпринимателя, дважды привлекавшегося к ответственности за разбойные нападения, и ухлопавших его приятелей. А тут еще и девчонка-потерпевшая с полным набором следов насилия — нет, Слону не выпутаться из такой истории.
«Но помощник, какое он имел право стрелять?» — Арчи старался успокоиться, но никак не мог: парня придется гнать со службы — только жесткая дисциплина дает возможность нормально работать. А этот…
В глубине души, конечно, сыщик понимал напарника: нашел удобный способ, да и кончил двух негодяев, свалив вину на третьего. Только это не способ. И он бы, Николай Иванов, так, наверное, не поступил никогда…
А сведения, рассказанные Слоном, оказались интересными. После небольшой, но интенсивной встряски с нырянием в ближайшую болотину, тот, перепугавшись до смерти, поведал, что действительно с группой «коллег» ездил летом во Францию. Задача была — схватить какую-то телку и потрясти ее хорошенько. Мол, там дело на очень крутые «бабки» было завязано. Однако сам Слон не участвовал в этом деле, а только на взятом напрокат грузовичке перекрыл дорогу, после чего немедленно вернулся в отель, а затем — и в Россию. Остальных людей он, якобы, не видел, а знал только бригадира.
Впрочем, после легкого удара в бок Слон вдруг вспомнил, что ему рассказывал Вася: «Ну тот, который на даче у меня остался». Якобы во время поездки несколько человек исчезли, был какой-то прокол.
— Да вы сами у него спросите, я, правда, больше ничего не знаю, я все сказал, что знал, даже написал, — причитал Слон, — Только давайте, разойдемся спокойно.
— Сейчас разойдемся, — проворчал Николай, отходя подальше в сторону и набирая номер знакомого оперативника…
Глава третья,
СОБАКИ, ЦЫГАНЕ И «ПЕРЧИКИ»
Несмотря на знание приемов восточных единоборств и прочие профессиональные навыки, Женевьева была девушкой тактичной. Поэтому, она скоро поняла, что только болтается под ногами русских сыщиков, мешая им работать. И когда Арчи-сказал ей, что она на сегодня свободна, Женька сочла нужным уйти.
Тем более, она поймала себя на мысли, что хотя уже немного познакомилась с бандитским Петербургом («кстати, надо бы привезти домой одноименную книжку»), с самим Питером она еще, считай, не встречалась. Ей говорили, что этот город не хуже Парижа, а один знакомый художник назвал его более разнообразным. Надо проверить.
Офис Арчи располагался на Петроградской стороне. Поэтому таксист довез ее до Дворцовой площади за пять минут (и двадцать долларов). Обычно туристы тотчас устремлялись к Эрмитажу. Но Женевьева хотела сперва познакомиться с самим городом, а уже потом с его самым знаменитым музеем. Эрмитаж, как и Лувр, никуда не денется. И она побрела по брусчатке, направляясь к арке Главного штаба.
Она тотчас поняла, что и на этом пространстве, отведенном для пешеходов, движение очень интенсивно. Сперва ее чуть не сбил юный роллер, делавший круги вокруг Александрийского столпа со скоростью чуть ли не под пятьдесят километров в час. Потом она еле выскочила из-под копыт рыжей лошадки и колес пролетки, в которую эта лошадка была запряжена. Тогда Женевьева перестала любоваться ангелом на вершине столпа, а также колесницей Росси над аркой, и огляделась по сторонам.
Тотчас она обнаружила, что самая главная площадь города кишмя-кишит роллерами, скейтбордистами и коммерчески используемыми лошадьми. Перед Зимним дворцом носился уникальный педальный агрегат, приводимый в действие мускульными усилиями одного чудака, видимо, получавшего удовольствие от одного факта, что он заново изобрел велосипед.
Конечно, все это представляло некоторую опасность для пешехода, особенно впервые оказавшегося здесь и ошарашенно глазеющего по сторонам. Однако Женевьева вспомнила некоторых знакомых, до сих пор пребывающих в полной уверенности, что по улицам городов России постоянно ездит бронетехника, и усмехнулась.
