– Догадываюсь. Он, конечно, меня в свои дела не посвящал. Но я нюхом чую. Интуиция.
– Да, интуиция есть мать информации… Но работает Карин исключительно в рамках закона. Так, мелкие поручения… А вам, Савенков, приходилось когда-нибудь закон нарушать?
– Риторический вопрос, Илья Константинович.
– Да, кому из нас не приходилось. Особенно в те времена. Тогда как было – что на пользу страны, то и законно. И тогда было, и сейчас, и всегда будет. Опять задам риторический вопрос. Вот вам, вашему агентству, вашей «Сове» как приятней работать – на пользу государства или за неверными женами гоняться?
– Согласен. Но и государство в разные периоды ведет себя не совсем достойно. Не всегда хочется его защищать.
– Ошибаетесь, Савенков. Не стоит путать государство и людей, которые сейчас у его руля стоят. Мне тоже на них работать не хочется. Но по службе – должен. Обязан. А ты, Савенков, никому ничем не обязан.
– Но и бороться с нами не очень бы хотелось.
– Не о борьбе речь, Савенков. На первом этапе информация нужна. Что они затевают, куда деньги направлять будут, кого любят, кого нет. Нужны их болевые точки… Не можем мы в окружении власти работать.
– Но это и мне не просто. Тут ведь, Илья Константинович, техника нужна специальная, людей подобрать надо… Деньги большие нужны.
– Деньги есть. Тот, кто заказывает работу, готов платить сколько угодно.
– Редкий человек. Он что, с нефтью связан?
– И с нефтью тоже… Неважно! Он для нас временный попутчик.
– А вдруг он на самый верх метит?
– Он? С такой-то рожей? Нет. Он временный. Это пока у нас цели совпадают. Ему нужна информация на власть, на ее связи, на семью, на детей…
– На дочку…
– На нее – в первую очередь… Ты не детализируй, Савенков. Я говорю в общем и целом… Так вот, ему нужна эта информация. И нам нужна. И пусть деньги платит. А потом мы и его устраним… Что скажешь, Савенков? Согласен? Хорошие деньги получим…
– Илья Константинович. Если бы я вам сейчас слету сказал, что согласен – вы бы меня за несолидного человека приняли… Дня два у меня есть подумать?
– Думай. Но…
– Вот об этом вы не беспокойтесь. Вы, вероятно, мое личное дело уже посмотрели. Там отличная фраза есть: «Государственную и военную тайну хранить умеет». Это точно обо мне сказано.
На площади трех вокзалов трудно найти парковку. Савенков только со второго захода обнаружил за Ленинградским маленькую платную стоянку.
Получившие неожиданный отпуск Павленко и Ермолов только первые десять дней отдыхали на всю катушку. Потом у них началась тоска, хандра, ностальгия. А лечить все это было сложно, поскольку они засели в Финляндии, где со спиртным туго. Они даже совершили однодневную вылазку в Эстонию, после чего неделю жили по-человечески.
Два дня назад Савенков дал им отмашку – путь на родину свободен. Он ожидал, что они сразу же прилетят, но славянская душа непредсказуема. Решили ехать поездом. Очевидно, не обо всем успели поговорить за эти двадцать дней.
Савенков не любил опаздывать. Но сейчас он перестарался. До прихода поезда оставалось еще около часа. Вначале они с Олегом бродили внутри вокзала. Здесь было прохладно, но сумрачно. Определившись с платформой, они выбрались на вольный воздух.
Олег понимал, что окончательное решение будет принимать Савенков. Но он чувствовал, что «шеф» медлит, не собирается рубануть по всей этой банде. Последние два дня они только об этом и говорили.
– Я, конечно, понимаю, Игорь Михайлович, что вы обещали этому Карину. Но и на тормозах все это спускать нельзя. Давайте прессу подключим. За такой материал любой репортер схватится. А там и прокуратура зацепится.
– Нет, Олег. Прокуратура – она, конечно зацепится. Но что мы ей предъявим? Тетрадку, где все действующие лица на три буквы зашифрованы? Хорошо бы автора допросить. А он на дне ущелья. Как он туда попал?.. Что у нас еще? Куцые магнитофонные записи с намеками? Это все не доказательства. Не прямые.
– А свидетели? Полтора десятка прямых свидетелей.
– Это, Олег, если они говорить будут. Но они будут молчать. Дурных нет, на себя наговаривать… И останется от всего этого только шум в газетах: «Опять сотрудники ФСБ продолжают свои грязные дела. Разогнать их…» Вот и весь результат. Кому от этого польза?
– Но и оставлять это нельзя.
– Нельзя. А с чего это ты, Олег, решил, что мы это так оставим? Просто мы пойдем другим путем. Я обещал Карину, что не буду привлекать правоохранительные органы. И это обещание исполню. Я человек слова!.. У тебя нет телефонной карточки?
Телефон-автомат они нашли в здании билетных касс. Порывшись в записной книжке, Савенков извлек листок с записью Дибича.
– Вячеслав Михайлович?.. Вы недавно звонили в один солидный дом по поводу вашего друга, фамилия которого начинается на букву «К». Вам нужны сведения о его врагах?.. Нет, все очень конкретно и достоверно… Какие деньги? У меня с ними свои счеты… Я там буду через час… Я сам вас узнаю.
Ермолов всю дорогу молчал, а Павленко был неукротим. Он перемежал громкие и восторженные рассказы о финских диковинках с серьезными вопросами:
– Ты точно, Савенков, уверен, что для меня больше нет опасности?
– Точно.
– А убийцу Володи Маруева нашел?
– Нашел.
– Он уже сидит?
– Лежит.
– То есть?!
– Погиб он. На Камчатке, на дне ущелья лежит.
– Молодцы! Как он туда попал?
– Сам прыгнул. Правда, Олег ему немножко в этом помог.
– Я так и знал… Ты, Савенков, аналитик. Только головой и умеешь работать. А Олег – практик, боевик, карающая рука… Чем награждать будем?
– Ты, Павленко, организуй ему свадебное путешествие.
– Наконец! Дождались… Молодец, Анастасия. Такого холостяка прихватила… А как с остальными, Савенков? Этот же убийца не один работал.
– Не один… Остальные скоро тоже свое получат. Я человек слова… Олег, притормози у главного входа в парк Горького… Парня в джинсовке узнаете? Эх вы! Надо читать популярные книги о российской мафии. Или хоть картинки в них рассматривать… Я сейчас выскочу, а вы меня не ждите. У меня с ним долгий разговор будет.
Телефон настойчиво звонил каждые пять минут. Но у Дибича были крепкие нервы. Он лишь поглядывал на аппарат, но не поднимал трубку. Этот городской номер знали только жена и дети. Да еще с десяток друзей. Но сейчас не до них. Генеральский кабинет напоминал муравейник. Группы сотрудников быстро входили, докладывали, получали взбучку или новое задание и уходили, убегали, улетучивались…
К обеду суета начала стихать. При очередном звонке настойчивого телефона Дибич снял трубку:
– Анатолий Михайлович. Это Крылов Олег вас беспокоит. Я напомнить хотел. Завтра у нас с Настей свадьба. Ждем.
– Непременно, Олег. Уже и подарок заготовили… Без нас не начинайте. На свадьбе обязательно должен быть генерал… Обещаю не опаздывать. Правда, сегодня утром полная запарка была. Взрыв, сразу три трупа. На фирме «Дронт». Не слышал о такой?
– Слышал.
– Я думаю – обычная бандитская разборка. Эти гады бомбу в директорское кресло вмонтировали.
– Карин погиб?
– Погиб? На кусочки разметало… Так ты и Карина этого знал?
– Встречались.
– Но я думаю, что сегодня мы от этого дела избавимся. ФСБ заберет. Там их генерал под взрыв попал. По каким-то делам к этому Карину зашел – и капут. Случайность. Ирония судьбы… Слушай, Олег, а ваши уши в этом деле торчать не будут?
– Надеюсь, что нет. Не станут они глубоко копать. Никому это не выгодно.
– Да и зацепиться не за что будет. Я у своих спрашивал об этом «Дронте» – все говорят: «мирная контора, спокойная заводь…»
– Это, Анатолий Михайлович, только на первый взгляд «спокойная заводь». На самом деле это тихий омут, где Карины возятся…
Вышка – Высшая школа КГБ им. Дзержинского. В последнее время это – Академия ФСБ РФ, но жаргонное ее название сохранилось.
Дом Два – устоявшееся в определенных кругах название огромного административного здания КГБ – ФСБ, выходящего фасадом на Лубянскую площадь.
Топтун – сотрудник службы Наружного наблюдения. У этого слова есть еще до десятка синонимов, начиная со старинного – филер.
