Наблюдая за ним, Лада выбралась из бассейна, сняла очки, шапочку, развернулась спиной к горничной, которая набросила на нее халат.
– Я смотрю, ты не в духе? – расправляя волосы рукой, спросила Лада, старясь выглядеть невозмутимой.
Однако внутри все сжалось. Неужели ему кто-то осмелился доложить, или того хуже, сам Васильев настучал? Эдик не любил, когда его женщины жестче, чем требовалось, ставили его же «подданных» на место.
– А ты не догадываешься? – хмуря брови, спросил Севрюков.
– Могу предположить, что кое-кто выразил свое недовольство по поводу моей работы в плане экономии средств на ремонт авиатехники, – ответила Лада заранее приготовленной фразой.
– Мы оба знаем, что это не так.
– Уволь меня. – Она запахнула халат. – Собирай совет директоров, ставь вопрос на голосование…
– И уволю, – Эдик сделал вид, будто хмурится. – Зачем в ущерб обороноспособности выносишь решения?
– По мне, так вообще не надо ничего ремонтировать.
– Это почему? – обескураженно спросил Севрюков.
– Зачем нужна вся эта техника? – Лада остановилась возле дверей душевой. – Войны все равно не будет.
– Не кипятись. – Эдик подошел ближе. – Пойми, не со всеми так можно. Это любимец, – он поднял глаза под мраморный потолок. – К тому же его и там уважают и любят, – с этими словами министр посмотрел под ноги. – Три войны говнюк прошел и выжил. Мне приходится иногда считаться с такими людьми. Он через полчаса сидел у вице-премьера.
– Козел, – вздохнула Лада. – Ты подожди меня.
Когда Анисимова поднялась на террасу, Эдик пил кофе и любовался садом.
Она бесшумно опустилась напротив:
– Ты надолго?
– Пока не знаю. – Он поставил на столик чашку.
– А где твои болваны? – Лада огляделась, заранее зная, что вся свита осталась в комнате для гостей и в машинах.
– Почему они тебя так беспокоят?
– Скорее раздражают, – призналась молодая женщина.
– За столько времени могла бы уже привыкнуть. – Севрюков провел по коротко стриженным волосам ладонью. – И вообще, лучше уж пусть они, чем надзиратели…
– Зачем пугаешь? – содрогнулась Лада.
– С чего ты взяла, что я пугаю? – удивился Эдик. – От тюрьмы и от сумы не зарекайся. Зачем звала?
– Если я вдруг решу перевезти во Францию кое-какие дорогие мне вещи, это возможно сделать твоим самолетом? – Следя боковым зрением за выражением лица Эдика, Лада стала стряхивать с груди невидимую соринку.
– Что за вещи? – напрягся Севрюков.
– Разная мебель, – неопределенно пожала плечами молодая женщина. – Пара картин…
– Так, – протянул он, – вот с этого места поподробнее.
– А что? – удивилась Лада. – Никакого криминала. Приобрела по случаю. Все документы в порядке.
– Зная твою любовь к искусству, могу продолжить, что эти картины и есть цель?
– В общем да, – сдалась Анисимова. – От тебя ничего не утаишь.
– Не боишься? – Эдик наклонился, взял ее за кончики пальцев и потянул к себе.
– С тобой мне ничего не страшно. – Лада поднялась, обошла столик и села на краешек дивана.
– А вот мне с вами неспокойно, – признался министр.
– С кем «с нами»? – Молодая женщина запустила ему в волосы пальчики.
– С некоторых пор я начал ощущать себя хозяином гарема, – слащаво улыбнулся Севрюков.
– Главное, что не сторожем. – Она вдруг прыснула со смеху. – Евнух… А почему сразу гарем? Разве у тебя с кем-то еще?..
– Конечно. – Он стал расстегивать на груди пуговицы.
– Кто она?! – Лада надула губы и несильно толкнула Эдика в грудь.
Она не собиралась устраивать истерику. Есть, нет, в конце концов, и Лада не святая, а он еще и женат. Просто страшновато было вдруг перейти в разряд невостребованных. Как говорится, свято место пусто не бывает. Потом глядишь, и от «кормушки» отодвинут. Хотя набрала уже на несколько жизней, даже не по себе становится.
Лада обвила его шею руками и чмокнула в губы, испытав привычное отвращение.
«Господи, за что? Стоит ли тех денег это мучение?» – неожиданно подумала она, испытав приступ тошноты.
– Пойдем? – Он нежно провел по руке.
Лада кивнула и через силу улыбнулась, ощутив прилив жара к лицу.
Эдик поднялся, взял ее за талию и шагнул к лестнице, ведущей в спальню. Анисимова вдруг отчетливо представила его язык, мокрый и скользкий, который слюнявит ее сосок…
– М-мм! – Она прикрыла рот ладошкой и бросилась в туалет.
– Тебе плохо? – настороженно глядя в глаза молодой женщины, спросил Эдик, когда она вернулась.
Лада кивнула.
– Почему? – не унимался он. – Я противен тебе?
– Глупый вопрос, – через силу улыбнулась Анисимова. – Разве я была бы с тобой столько времени?
– Кто вас, женщин, разберет? – Эдик сел в кресло. – И все-таки?
Лада отошла к окну. Она не хотела, чтобы он видел ее такой. Изучив массу способов обольщения, она знала, что сейчас ни в коем случае нельзя было выходить к нему. Но у нее не было выбора. Эдик капризный, как ребенок, и может подумать все, что угодно. Занятая мыслью о том, как она выглядит, Лада отчего-то даже не подумала, что послужило причиной тошноты.
– Послушай, – неожиданно изменившимся голосом воскликнул Севрюков, – а ты случайно не залетела?
Ладу снова бросило в жар. Нет, не от того, что он, возможно прав. Просто в тот самый миг перед глазами возник улыбающийся во весь рот Гена. Испугавшись, что Эдик что-то заподозрит, она рассеянно пожала плечами:
– Не дай бог!
Неожиданно на помощь пришел запиликавший на столике телефон. Лада быстрее, чем следовало бы, бросилась к нему, отчего у Эдика взгляд сделался подозрительным.
Он встал:
– Пожалуй, я сегодня не стану у тебя задерживаться.
Она кивнула.
Еще на подъезде к Москве Лада позвонила Жанне и попросила приехать.
– Зачем звала, подруга? – Внимательно глядя в глаза, Сняткова слегка коснулась щеки Анисимовой и чмокнула губками воздух.
– Поговорить надо. – Лада показала рукой на стол: – Что-нибудь выпьешь?
– Не хочу, – покачала головой Жанна и плюхнулась на диван.
Собираясь с мыслями, Лада прошла из угла в угол комнаты.
– Так, – протянула Жанна, – ты меня настораживаешь…
– Послушай, у тебя двое детей, – Анисимова развернулась к Снятковой всем телом и замолчала.
– И что? – не понимая, к чему клонит подруга, Жанна удивленно захлопала глазами. – У тебя орден Почета.
– При чем тут орден? – удивилась Лада.
– Как при чем? – пожала плечами Сняткова. – Тоже законодательная скидка.
– Жанна, ты о чем?
– А ты к чему про детей? – изменилась в лице Жанна. – Небось, опять сон плохой приснился?
– Так при чем тут дети?
– Я думала, ты снова про тюрьму, – стушевалась Жанна. – Дети ведь смягчающее обстоятельство.
– Кто о чем, а вшивый о бане, – поежилась Лада. – Просто я к тому, что ты опытнее меня в этих делах.
– В каких?
– Мне кажется, я беременна.
– Поздравляю, – отчего-то совсем не удивилась подруга. – Давно пора.
– Ты в своем уме? – разозлилась Лада.
Она, наконец, поняла, что зря сердится на подругу. Жанна ведь не в курсе того, как она жила последнее время. А может, ей и не надо знать?
– Ладно, сказала «А», говори «Б», – потребовала Сняткова.
– А что говорить? – удивилась Лада. – Спросить тебя решила, что делать?
– Извечный русский вопрос! – вздохнула подруга. – Эдик знает?
– Ты спятила?
– А что тут такого?
– Я не знаю, кто отец!
– Как?!
Ладе вдруг показалось, что Жанна обрадовалась такому развитию событий.
«Конечно, ничто нас так не радует, как неприятности друзей», – вспомнила она сказанную кем-то шутку.
– Каком кверху, – обиделась такой реакции подруги Лада.
– Хорошо. – В глазах Снятковой появился неподдельный интерес. – Скажи хотя бы, кто возможные претенденты на отцовство?
– Святой дух, – Лада села напротив. – Это больно?
– Что?
– Аборт…
Жанна едва открыла рот, чтобы ответить, как вдруг на столике запиликал сотовый. Лада взяла телефон.
– Это Стасов, – сухо сообщил голос в трубке. – Добрый день.
– Здравствуйте, Руслан Михайлович, – поприветствовала Анисимова. – Вы уже вернулись?
– Нет, здесь еще остались нерешенными дела, – сообщил он. – Я забыл вам сообщить, что перед отъездом нашел человека, который вам требуется.
– Вы о ком? – не сразу поняла, о чем речь, Лада.
– Вам был нужен хороший, но неизвестный в широких кругах художник, – напомнил он. – Уже отменяется?
– Нет, что вы, конечно нужен! – воскликнула молодая женщина.
– Тогда я сообщу ему телефон, по которому он может обратиться?
– Конечно, – кивнула Лада.
* * *
В здании аэропорта было полно людей. Матвей и Марта подошли к стойке регистрации в числе первых.
– Ты знаешь, а мне в санатории понравилось, – неожиданно призналась Сомова.
– Я знаю, – кивнул Матвей. – Мне тоже.
После задержания Стасова и его людей они провели в Дарасуне еще неделю.
Поначалу Кораблеву досталось. Ведь по указанному адресу прибыли сразу две мобильные группы спецназа, а в Москву ушел невнятный доклад о террористической угрозе. Однако, разобравшись, операцию засекретили.
