— А теперь, — торжественно проговорил снова возникший на экране диктор, — на нашем канале вы сможете увидеть одного из виновников этого страшного ночного происшествия.
Капитон тихо охнул и открыл рот.
В кадре появился странный человек, сидящий на стуле на фоне крашенной казенной синей краской стены. Рук странного человека видно не было, но отчего-то было понятно, что человек закован в наручники.
— Матрос, — прошептал Капитон, увидев коротко стриженную желтоволосую голову человека. — Сука… живой остался.
Несколько секунд человек на экране телевизора молчал, опустив подбородок на грудь. Потом медленно поднял на камеру мутные глаза и почти невнятно пробурчал:
— Крысы, крысы… Вокруг жрецы и мертвецы…
И тотчас кадр сменился привычным видом телестудии.
— Как видите, — встревоженно продолжал диктор, — этот человек находится в состоянии сильнейшего наркотического опьянения. Сложно сейчас сказать, насколько вменяемым он будет после того, как врачи попытаются привести его в норму, но мнения специалистов сводятся к тому, что у него сформировался сложный постнаркотический невроз, отягощенный физической и моральной травмой. На этом, уважаемые телезрители, позвольте мне закончить. О ходе расследования смотрите репортажи на нашем канале. Только на нашем канале самые свежие и независимые новости…
Капитон выключил телевизор.
— Уроды чертовы, — выругался он, — ни хрена не могут сообщить по-нормальному. Что? Почему? Когда? Только туману напустят и цифрами забросают… Да что это я… — горько вздохнул он. — Когда это менты информацию широким массам предоставляли?.. Чтобы нужную информацию добыть, надо о-очень серьезно потрудиться. Так, Анька?
— Так, — механически ответила Анна.
— А ты чего кручинишься? — покосился на нее Капитон. — Сама не своя…
— Так, — ответила Анна, — у тебя же проблемы. А я как бы это… заразилась.
— Проблемы… — вздохнул Капитон и звонко прихлопнул себя по коленке. — Это уж точно, проблемы так проблемы. Ума не приложу, что мне теперь делать. Как мне перед Седым отчитываться…
Он замолчал ненадолго и заговорил снова, уже не обращаясь к Анне, а вслух проговаривая свои нерадостные мысли:
— Я ведь, по сути, взял на себя ответственность за все это, — бормотал Капитон, — не то чтобы ответственность, а просто… Седой меня знает хорошо. Знает, что я могу того… что односторонняя игра мне не нравится, а нравится широта и простор для творческой мысли. Как на шахматной доске. И он может подумать, что весь тот кошмар, который произошел этой ночью, — плод моих раздумий и проектов, возникший на почве порученного мне дела… А это нехорошо. Седой никогда не любил, когда его дела рушились — кто же такое любит… Он меня наказать может серьезно. Если будет всерьез разозлен. А он, судя по всему, будет разозлен — и именно всерьез. М-м…
Капитон замычал, будто его настиг приступ острой зубной боли.
— Связей у него хватит…
— Да, — сочувственно проговорила Анна и погладила Капитона по круглой голове, — я и сама чувствую: что-то очень нехорошее произошло. Знаешь, Капитончик, мне с тобой так хорошо, так спокойно — как за каменной стеной…
— Про каменные стены не надо, — насторожился Капитон, — скажешь тоже — каменные стены, решетки, замки…
Он поморщился.
— Я вовсе не то хотела… — заторопилась объясниться Анна. — Просто мне очень неприятно, когда тебе плохо. Я просто физически чувствую твое беспокойство…
Капитон одобрительно потрепал Анну по коленке.
— Ты молодец у меня, — проговорил он. — Сходи это… на кухню… посмотри, может, там пиво есть или это… кофе…
Анна вышла из комнаты, а Капитон тяжело вздохнул и опустил тяжелую голову на руки.
Он и вправду попал в довольно затруднительное положение. Седой по прошлым совместным делам прекрасно знал, что Капитон нечист на руку и не всегда бывает прям и открыт с людьми, с которыми общается, — вернее, никогда он с людьми открыт и прям не бывает. Капитон понимал, что может подумать Седой, когда услышит страшную новость. Володька Седой, хоть и был немолод, по части вспыльчивости и горячности мог дать сто очков вперед любому неоперившемуся юнцу. Когда срывалось у Седого что-то действительно важное, он не склонен был искать виноватых: сначала наказывал непосредственно того, кто нес ответственность за сорвавшееся дело, а уж потом разбирался по-настоящему. Конечно, такие вспышки случались с ним очень редко — а иначе как бы ему удалось удержаться на плаву в мутной водичке криминальных структур, плавая в которой нужно быть более чем осмотрительным.
Капитон в том, что произошло, ни прямо, ни косвенно виновен не был, но справедливо предполагал, что последствия гнева Седого могут быть необратимы. Сломанную руку или ногу можно вылечить, а вот отрубленную голову обратно не пришьешь.
Капитон испустил еще один тоскливый вздох.
— Все не так, — сказал он в пустоту. — Вот уж действительно не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Сколько я за свою жизнь провернул дел и ни разу по-крупному не попадался. А сейчас — я ведь чист! Кристально чист перед всеми — а с кого первого будут спрашивать? С Капитона… Да и начнут-то спрашивать с того, что голову проломят — знаю я этого Седого.
Злость стала просыпаться в Капитоне. Он огляделся вокруг, словно ища, на ком бы ее выместить, и, не найдя подходящей кандидатуры, схватил со столика тонкую изящную хрустальную вазу и ожесточенно — с хрустом — скрутил ей прозрачную головку.
* * *Анна, конечно, соврала Капитону, что причиной ее внезапно испортившегося настроения были его проблемы. Она толком и не знала, что происходит в последние дни в Питере — Капитон предпочитал не говорить о своих делах никому, кроме непосредственных участников. Анна понимала только, что происходит все не так, как было задумано, и могут быть очень неприятные последствия.
Анна против своей воли оказалась втянутой в эти дела — вот почему внезапно похолодело у нее в груди и почему она со страхом вглядывалась в экран телевизора, передающего последние известия. Она знала ведь, что во всем происходящем виноват тот самый странный пассажир. Вернее, это было только предположением Капитона, но Анна знала и то, что практически все предположения Капитона оказывались верными.
— Ты единственная, кто сможет его опознать, — так сказал он.
А если она не хотела никого опознавать? С такими страшными людьми, как этот бородатый, лучше не связываться.
Анна тряхнула головой и только сейчас сообразила, что стоит перед холодильником на кухне, куда Капитон послал ее за пивом. Анна открыла холодильник и добросовестно обыскала его снизу доверху. Потом, неудовлетворенная результатами поисков, закрыла дверцу: в морозильнике, кроме нескольких пачек замерзших до окаменелости сосисок, лежал скукоженный носок, явно с ноги Капитона, на полках холодильника было пусто, если не считать нескольких плиток шоколада, двух аудиокассет и пистолета с коробкой патронов.
Пива в холодильнике не было.
Именно это и сказала Анна, вернувшись в комнату, где несколько минут назад оставила Капитона. А чтобы немного подсластить пилюлю, подошла сзади к мрачно задумавшемуся Капитону и обняла его за плечи.
— Не грусти, солнце мое, — шепнула она ему на ухо, — мне кажется, все обойдется. Ты ведь такой умный… и не из таких передряг выплывал…
Капитон промолчал на это. Он стряхнул с себя руки Анны и поднялся.
Анна заметила, что раздражение его еще не прошло. Капитон, потирая руки, будто замерз, прошелся по комнате. Остановился у окна, вытащил сигарету и, нервно комкая пачку, закурил.
— Серьезное дело предстоит мне, — сказал он, глядя в заоконное пространство. — А ты, Анька, должна обеспечить, чтобы один из фрагментов этого серьезного дела прошел нормально. Понимаешь? Если Седой на меня попрет, то так просто мне отмазаться не удастся. — Он так и не обернулся к ней. — Это очень важно. Только ты и сможешь этого своего пассажира опознать. А уж потом…
— А если окажется, что мой пассажир и… бородатый ничего общего между собой не имеют? — осторожно спросила Анна.
— Жопой чувствую, — поморщился Капитон. — Я думаю, не мешай. Мне еще перед Седым оправдываться надо будет.
— Я все сделаю, как надо, — сказала Анна.
Очевидно, слишком спокойный тон Анны окончательно взбесил Капитона.
— Ты сделаешь, как надо! — заорал он, резко обернувшись к ней. — Попробуй только не сделать, как надо! Сука дешевая!
Анна, широко открыв глаза, отступила на шаг от бешено глядящего на нее Капитона и уперлась спиной в стену. От неожиданности она не могла произнести ни слова.
— Ты! — продолжал верещать Капитон. — Все сделаю, как надо! Еще бы ты не сделала! От тебя только и требуется, что раком стоять! Тоже мне нашлась! Блядь самоотверженная! А туда же — стремится к высшему обществу! Кина, сука, насмотрелась… Не дура вроде и жизнь уже видела, а все верит во что-то… Да ты знаешь, что такое настоящая жизнь?! Ты знаешь, что надо вынести, чтобы настоящие бабки заработать?! Да ни хера ты вообще не знаешь! Думаешь через мохнатую дырку свою в царство небесное въехать?! Хрена лысого, поняла?! Подохнешь под забором или от аборта загнешься через два года!..
