— Губа не дура у этого заказчика, — сказал он одному из своих ребят.
— И что, так по телефону и договорились обо всем? А какой голос у него был?
— Нормальный, — бандит помоложе пожал плечами.
— Нормальный, говоришь? Вот что, ребята, хватит придуриваться. Сдадим мы вас за попытку ограбления и покушение на убийство, причем устроим по знакомству на такую зону, где вы недолго проживете.
— Остынь, начальник, — зевнул бандит постарше. — Попытка ограбления — это да, а про убийство и речи быть не может, никого мы не трогали. А если я тебе сейчас имя назову, я не то что до зоны, а и до завтра не доживу. Так я уж сам решу, что мне выгоднее.
— Ладно, а как вы должны были передать ему картину и окончательно рассчитаться? — спросил Володя.
Бандиты занервничали, тот, что помоложе, непроизвольно покосился на часы. Володю осенило.
— Он сейчас будет звонить сюда, чтобы узнать, как все прошло?
И по их реакции он понял, что догадка его верна.
— Ну вот что, — обратился Володя к тому, что постарше. — Ты знаешь, что мы не милиция?
— Уж вижу.
— Вот я сейчас беру его пистолет, — Володя показал на молодого бандита, — и держу его здесь. — Он приставил пистолет к виску бандита. — Если что не так скажешь, пеняй на себя. А мы потом докажем, что это вы сами из-за награбленного перессорились. Думаешь, из-за такого дерьма, как ты, милиция станет шум поднимать?
Володя говорил серьезно, бандиту его речь не понравилась.
— Ладно, давайте телефон сюда.
Когда раздался звонок, Володя снял одновременно трубки с двух аппаратов, чтобы на другом конце линии не было слышно щелчка.
— Результат?
— Посылка приготовлена, — ответил грабитель условленной фразой.
— Покупатели?
— Полностью удовлетворены.
Эта фраза означала, что коллекционер и его жена убиты.
— Слушайте внимательно. Через два часа тридцать минут вы подъедете со стороны Мальцевской улицы к проспекту Ушакова, едете со скоростью сорок километров в час в сторону центра, в трехстах метрах от выезда притормаживаете. Я буду рядом, вы передаете мне посылку, я вам — оставшиеся деньги.
В трубке раздались гудки. Володя скомандовал:
— Приготовить две машины. Следовать одной машине перед тачкой бандитов, второй — сзади. Сильно не отрываться. Их посадить в свою машину, охрана скрытно там же. Выезжаем через полтора часа.
Три машины одна за другой выехали в сторону места встречи. Ехать было далеко, то и дело попадали в пробки, так что к нужному месту подъехали только-только к назначенному времени. Впереди ехала машина с двумя оперативниками, следом — «Жигули» бандитов. Один из них сидел за рулем, второй — сзади, в наручниках, со стороны этого не было видно, рядом с ним — пригнувшийся оперативник.
Выехав с Мальцевской улицы на проспект Ушакова, Володя негромко выругался.
— Все, считай, провалили операцию. Давно же я здесь не был!
Дело в том, что широкая четырехполосная магистраль была посередине перегорожена невысоким, но непреодолимым для машин барьером. Володя понял, в чем заключалась идея неизвестного заказчика ограбления и почему он назначил встречу именно в этом месте. Что-либо предпринимать было уже поздно, они подъехали к месту встречи, и время шло на секунды. Когда средняя машина группы, в которой находились бандиты, оказалась в нужной точке и притормозила, на встречной полосе, отгороженной барьером, притормозила неброская машина светло-бежевого цвета. Из ее окна высунулась рука с небольшим пакетом. Бандит, сидевший за рулем, выполняя Володину инструкцию, взял этот пакет и протянул взамен сверток, где была завернута небольшая дешевая литография в рамке подходящего размера. Рука незнакомца забрала сверток, скрылась в окне, и бежевая машина на предельной скорости рванула с места.
Володя проводил ее тоскливым взглядом: преследование было невозможным, барьер тянулся так далеко, что машина могла уже уехать черт знает куда. Вдруг он вздрогнул от неожиданной мысли: если заказчик знал, что преследовать его не будут, то почему он так резко рванул с места?
Володя действовал всегда быстро, чем и зарабатывал на жизнь. Он почти на ходу выскочил из машины и заорал назад:
— Пакет выбросить! Живо! Как можно дальше!
Володины ребята привыкли выполнять приказы мгновенно, и это спасло им жизнь. Парень швырнул пакет на обочину, где, к счастью, никого не было, но пакет не успел долететь до земли — взорвался в воздухе. Грохнуло так, что у всех, кто находился поблизости, заложило уши, а старушка, прогуливающая рядом на пустыре своего беспородного любимца, от неожиданности выпустила поводок, и любимец, почувствовав воздух свободы, помчался за какой-то привлекательной пуделицей, невзирая на протесты ее хозяйки.
Володя смачно сплюнул, сел обратно в машину и так громко хлопнул дверью, что старушка потом рассказывала соседям, что взрывов было два.
— Ну что, козлы, — заорал Володя на бандитов, — предупредил все-таки своего. Вот он вас и отблагодарил. Сейчас говорите, кто такой!
Бандит помоложе ослабел от пережитого стресса и хрипло шепнул:
— Это Шаман.
— Вон оно что, — поскучнел Володя, — тогда ладно. Ну и лопух же я! Заранее место встречи не проверил. Хотя, если это Шаман.., все равно бы он выкрутился.
Запищал мобильник.
— Ну, Кирилл, все, что зависело от меня, я провалил, — покаянно проговорил Володя. — Эти идиоты его предупредили по телефону, очевидно, у них была придумана условная фраза. Так он подсунул в машину бомбу. Мы все целы, они тоже, хотя зря. Дураков надо учить. Но хитер, бестия. Тогда на вокзале с собачкой…
— Не он это, — перебил Кирилл.
— Что-что?
— С собачкой был один, и шантажировал меня один, а грабил другой.
— А что, — задумчиво проговорил Володя, — похоже… И ты знаешь, кто это?
— Знаю, но доказать ничего не могу. Вот если бы его с поличным поймать! А как думаешь, он ведь не мог ничего знать про то, что ограбление не состоялось?
— Мог и не знать.
— Тогда он точно на меня должен выйти, он будет дальше меня шантажировать, ему от меня кое-что нужно, по телефону долго объяснять, ты уж поверь. И если мы его сейчас не поймаем, то потом уже никогда мне его не ущучить.
— Так, тогда мы оборудуем твой телефон устройством громкой связи и возможностью записи разговоров на магнитофон. Я сейчас пришлю тебе с кем-нибудь из ребят хороший аппарат. Сажать в твоей квартире постоянный пост нет смысла, но, как только он позвонит, связывайся со мной по контактному телефону и ни в коем случае не предпринимай никаких самостоятельных попыток его поймать — черт знает, что у него на уме!
— Хорошо, — ответил Кирилл, — вы — профессионалы, вам и карты в руки.
* * *
Погуляли мы здорово, разошлись часа в два ночи. После меня уже пришел в нашу компанию один непьющий человек, Славик, он и развозил нас всех домой на машине. Алена предлагала мне ночевать у них, но я вспомнила Кирилла и не осталась. Вообще от разговора с ним у меня остался какой-то неприятный осадок. Наверное, надо собраться с духом, отбросить все личное и поговорить с ним по-хорошему, откровенно. Ведь все это очень серьезно, ребенок у меня черт-те где, не могут же они жить там всю зиму! Противный монотонный голос перестал мне звонить, но это не значит, что он оставил меня в покое. И есть ли новости про убийство Жени и Валентины, Кирилл должен знать, он ведь часто бывает у Марии Михайловны, да и самого его вызывали как человека, близкого к семье. Так, убедив себя, что мне просто необходимо еще раз встретиться с Кириллом, я заснула.
Не знаю, что повлияло, алкоголь или выкуренные сигареты, спала я хоть и крепко, но с кошмарами, и проснулась среди ночи от собственного крика. Я села, включила настольную лампу и попыталась вспомнить свой сон. Говорят, если хочешь запомнить свой сон, надо обязательно его кому-нибудь рассказать. К сожалению, я свой сон могла рассказать только Аськиному игрушечному медведю, наутро от него было бы мало толку.
Итак, мне снился опять тот же подъезд на улице Некрасова, обшарпанная лестница, скульптура ангела в нише над окном, вот дверь. Я толкаю дверь и вхожу. Язычок замка утоплен, дверь мягко закрывается за мной. В квартире беспорядок, я осторожно вхожу в комнату, замечаю краем глаза на стуле в прихожей свою сумочку. Мне бы схватить ее и уйти, но какое-то болезненное любопытство гонит меня в комнату. В комнате прямо напротив двери сидит привязанный к креслу человек. Это Вадим. Хоть лицо его искажено гримасой боли, его можно узнать. Ошеломленная, я останавливаюсь на пороге и вглядываюсь в его застывшее лицо. Вдруг мне кажется, что он еще жив, что ему можно помочь, я делаю шаг к креслу, спотыкаюсь обо что-то и с размаху лечу вперед. Чтобы не упасть, я вынуждена ухватиться за кресло, мое лицо оказывается вровень с лицом Вадима, и тут я вижу маленькую аккуратную дырочку у него на лбу. Я понимаю, что Вадим явно и безнадежно мертв. Именно в этот момент меня и сфотографировали, потому что через две минуты я отскочила от кресла и больше к нему не подходила. Я кинулась к двери, нашла в прихожей свою сумочку, а дальше кто-то стукнул меня больно чем-то по затылку, и я потеряла сознание. Не память, а сознание.
