Смерть Малиновского была для Лизы ударом. Она привыкла, что, пропадая на несколько дней или даже недель и таким образом, как она считала, пытаясь доказать свою независимость, он всегда возвращается. А тут такое. Мало того что он завяз в какой-то экстремальной игре и его приняли за бомжа, так еще все вокруг мусолят сообщение прессы, что вместе с ним была убита его новая сожительница-алкоголичка Маруся. И убил их некто иной, как Константин, которого с легкой руки какого-то интернетовского сайта все называют не только их с Малиновским охранником, но и ее любовником. Если бы не гибель отчима, мать всыпала бы ей по первое число, а так она сама погружена в горе.
Черный мрамор, которым были отделаны стены и пол по размеру не очень большого, но высокого холла, еще больше усугублял чувство одиночества.
Распоряжался на похоронах какой-то пожилой черноволосый мужчинка в черном длинном плаще, в котором у него то и дело путались ноги, и шляпе. Он подошел, тронул ее и маму за руки и скорбным голосом произнес:
– Я приглашаю вас выбрать урны для праха покойных.
В специальном магазинчике сладковатый запах смерти был совсем невыносимым. Лиза почувствовала, что ее начинает подташнивать, и, кивнув в сторону белой керамической урны с розой, сказала:
– Пусть будет эта.
Она спешила выйти, но мама задержала ее и попросила продавца выставить перед ней несколько урн на выбор.
Мужчина-распорядитель, покраснев, заметил:
– Льву Марковичу уже выбрали урну родственники.
– Ах да, да… – проговорила мама, заливаясь слезами. – Я же ему никто… я же ему никто…
Когда они вышли из магазинчика, траурная музыка зазвучала громче, и их пригласили в зал.
Родственники и знакомые расположились у стен, будто стараясь держаться подальше от постамента, на котором был установлен гроб. Этот зал был отделан серым и белым мрамором. К тому же по всему периметру были расположены высокие узкие окна. Поэтому после мрачного холла здесь буквально дух захватывало от падавшего из них света.
Гробы не открывали. И сначала после нескольких высокопарных речей отправили в скорбный путь обитый малиновым бархатом дубовый гроб Льва Марковича Рубинштейна. А потом чуть поскромнее, но тоже с речами, – синий гроб Александра Александровича Малиновского.
Поминки решили сделать уже после того, как выдадут прах. Поэтому присутствовавшие на кремации, выйдя на улицу, собирались в группы и, очевидно, договаривались, где посидят сегодня.
Маму, которая, не обращая внимания на Лизу, начала биться в рыданиях, тут же забрали в машину «скорой помощи» врачи. Родственники Льва Марковича, которые, как ей уже успели донести, собирались судиться за его наследство, даже не подошли высказать сочувствие.
А Лиза поняла, что, в общем-то, сейчас ей и идти-то некуда.
После того, что произошло с Рубинштейном, она устроила ужасную сцену Борису, Андрею и Василию, которые помогли ей выбраться из плена, но так и не сумели помочь ее отчиму. Очевидно, что-то не срослось. А может, и эта мысль особенно мучила Лизу, они умело использовали ее, чтобы выманить и убить Рубинштейна. Так или иначе, она, как только услышала по телевизору страшную новость, да еще с многочисленными комментариями, вызвала такси и вернулась в еще недавно их с Малиновским загородный дом. На телефонные звонки она не отвечала, а о том, когда состоится кремирование, узнала из Интернета.
Стоя у входа в крематорий, Лиза и не заметила, как осталась одна. Очевидно, коллеги Малиновского по работе и его сестра, которую коллеги забрали с собой, думали, что Лиза останется с родственниками Рубинштейна. А родственники Рубинштейна ничего не думали, они спешили обсудить, какую стратегию и тактику избрать, чтобы хотя бы что-нибудь оттягать из колоссального наследства Рубинштейна, которое достанется неизвестно кому.
И тут прямо к входу в крематорий подкатила ярко-красная «ауди» и из нее в черном шелковом платье, шляпке с вуалью и черных перчатках вышла не кто иная, как Анжела Выспяньска с букетом алых роз в руках.
Она бросила водителю:
– Жди!
И, подойдя к Лизе, подняла вуаль и, зарыдав, обняла ее.
– Я тебе так сочувствую… Так сочувствую… Вот цветы купила…
– Да уже все… – вздохнула Лиза, почувствовав, что ей наконец стало чуть легче.
– А куда теперь розы? – пожала плечами Анжела, задумалась, а потом сказала:
– Знаю… Я знаю, куда мы с тобой сейчас отвезем эти розы!
– Мы? – удивилась Лиза и добавила: – Я, вообще-то, хотела заехать к маме в больницу, а потом домой, отоспаться. Теперь, я надеюсь, меня уже не будут похищать… И муж, и отчим… Никого нет. А мы с мамой неизвестно когда еще в наследство вступим…
– И к маме заедешь, и домой. Если хочешь… Давай только сначала ко мне. А то после такого одной оставаться… Где твой водитель? – спросила Анжела, оборачиваясь.
– Я на такси.
– Ну, ты, мать, даешь! Я ей звоню, звоню, а она ноль внимания. Куда ты пропала? И Татьяна Мельникова тоже звонила. Мы вместе с ней хотели приехать тебя поддержать. Но теперь уже не судьба, – сказала Анжела, тяжело вздохнула и добавила: – Вот ей, то есть им, мы и отвезем эти розы.
– Нет, я сейчас не смогу никого видеть, – покачала головой Лиза Малиновская. – Тем более Мельниковых.
– И не увидишь… – тихо сказала Анжела. – Их больше никто и никогда не увидит.
– Они что, уехали? Ты же говоришь, что цветы им повезешь?
– Можно сказать, улетели… – опять тяжело вздохнула Анжела.
– Куда улетели? – спросила Лиза, все еще ничего не понимая.
– Только что передали… На пятидесятом километре нашего шоссе… Там мост через речку… В общем, они взлетели в воздух.
– Все?! – в ужасе спросила Лиза.
– Все. Мельников, Татьяна и их маленькая дочка. Представляешь, новенький «лендкрузер», только что из салона, – и в речку. Я из-за этого опоздала. Там пробка была, все машины проверяли. Вроде как это было покушение. В общем, кто-то их машину взорвал. Они в город ехали. Их дочка больна была. Ей нужно было срочно делать операцию.
– Вот это новости… Малиновского убили. Отца. А теперь еще и Мельниковых… – покачала головой Лиза. Эта новость как будто вывела ее из ступора.
– Вот я хочу розы на мосту положить… или лучше в речку бросить. Машина же утонула. И тела не достали. Моряки так делают. Если кто утонул, бросают цветы в воду… – сказала Анжела.
– Боже. Как страшно… – покачала головой Лиза.
– Ну вот, я же говорю. Поехали ко мне. Что ты там одна в своем доме делать будешь… – сказала Анжела. – А так выпьем, помянем погибших.
– Да. Ты, наверное, права, – кивнула Лиза. – Поехали к тебе.
На мосту еще было полно полиции. Анжела притормозила и бросила цветы в воду. За что на нее тут же вызверился молодой полицейский.
– Там же спасатели! – закричал он. – Тела найти не могут, а вы мусор бросаете!
– Это не мусор, это цветы, – тихо поправила его Лиза, которая тоже вышла из машины.
– Как страшно… – проговорила Анжела. – Если не выудят их тела, и хоронить будет нечего… Вот все говорят: крематорий, крематорий… неизвестно, чей пепел тебе в урну насыплют. А вот так еще страшней…
Сказав это, Анжела глянула на Лизу, которая побледнела как полотно и прошептала:
– Ой, прости… я как-то не подумала… прости. Поехали, поехали скорей.
Водитель, въехав во двор, притормозил у входа, галантно распахнул двери и помог женщинам выбраться из машины.
Из дома вышел мужчина в камуфляже и спецназовской маске. Лиза глянула на него, и на какое-то мгновение ей вдруг показалось, что это Борис, в квартире которого она пряталась все это время. Но потом она вздохнула и покачала головой.
– Кто это? – спросила она у Анжелы.
– Наверное, охрану меняют, – пожала та плечами.
Они вошли в дом, и Анжела, заглянув на кухню, распорядилась:
– Ужин, французское красное и коньяк ко мне наверх. На двоих.
Лиза чувствовала себя совсем потерянной.
Она зашла в ванную комнату. Взглянула на себя в зеркало и покачала головой. Вид был хуже, чем у мертвеца. Умывшись холодной водой, она вышла в комнату, где уже был накрыт стол и Анжела разливала по бокалам коньяк.
– Давай за память всех погибших, не чокаясь! – сказала Анжела и первая с ходу выпила все содержимое бокала.
Уже закусывая обсыпанным молотым кофе лимоном, она покачала головой и проговорила:
– Вчера еще за твоих с Татьяной пили, а вот и за нее пришлось…
Лиза тоже сделала несколько глотков коньяка и почувствовала, что кровь начинает приливать к щекам, она чуть порозовела.
– Ничего, мать, смотри на меня. Что, скажешь, что я – вдова? Живу в свое удовольствие. Главное – настроить себя на будущее и еще разобрать все бумаги. Там такое можно найти… Если бы я не разобрала бумаги своего покойного мужа, я бы раз в пять была сейчас беднее. Если хочешь, я тебе помогу разобрать его бумаги… – предложила Анжела. – Я даже, если хочешь, могу у тебя поселиться.
– Да, но это потом… – поморщилась Лиза.
