растягивать себя. Не рвать связки. Йога — это не про боль, а про комфорт собственного тела.
Мы расположились в обширной зале с мягким ворсистым ковром. Давид оказался совершенно не гибким. Я бы сказала, стальным. Впрочем, как и подобает мужчине. Но, несмотря на это, Давид упорно пытался повторить те асаны, что делала я. Тихо матерился, но всё равно пытался.
— Попытайся для начала успокоиться, — в который раз напомнила я. — Не думай ни о чем. Это важно. Дыши спокойно и ровно. Никакой обсценной лексики, ты меня понял?
— Понял-понял, — пробормотал Давид. — Я думал, что легче будет. А тут себя в узел свернуть, оказывается, нужно.
— Выполняй самые легкие асаны. Не наблюдай за мной. Сосредоточься на себе.
— Сложно не наблюдать, — глаза Давида лукаво блеснули. — Ладно. Хорошо. Какая там самая простая асана?
— Тадасана, — подсказала я.
— Ага. Поза горы. Уже запомнил.
Давид поднялся с пола, стал прямо, хорошенько расправив плечи. Взгляд сосредоточенный. Руки опущены. Кажется, он начал ловить нужную волну.
После йоги и лёгкого завтрака я продолжила пробираться вперед, по намеченному курсу. Давид, конечно же, сопротивлялся, когда я пыталась нацепить ему на лицо тканевую тонизирующую маску.
— Ло, ну я же не баба всё-таки, — он наморщил нос.
— Знаю. Очень даже хорошо знаю. И поверь, от одной маски ты бабой точно не станешь.
Возможно, всё это было такой глупостью: и йога, и маски эти, и фреш апельсиновый. Но мне просто хотелось, чтобы Давид расслабился. Он слишком напряжен. Порой, это напряжение витало в воздухе. А вся эта ерунда с «церемонией красоты», на мой взгляд, помогала отвлечься.
— Эта зеленая дрянь точно потом смоется? — Давид скептически посмотрел на себя в зеркало после того, как я нанесла ему на лицо маску из зеленой глины.
— Смоется-смоется. Не переживай.
С бокалами, наполненными апельсиновым фрешем, мы вышли на террасу и уселись в кресла, прямо под ласковые весенние лучи солнца. Давид вытянул ноги и аккуратно, чтобы не размазать маску, глотнул фреш через тоненькую соломинку. Это было забавное зрелище.
— Знаешь, что я только что понял? — Давид повернул лицо к солнцу.
— И что же?
— За весь сегодняшний день я ни разу не воспользовался ингалятором. Никакого удушья.
— Так это ведь отлично! Давид Андреевич, меньше нервничайте, — я засмеялась. — Огурчики на лоб лепить будем?
— Будем, — с шутливой обречённостью согласился Давид.
После того, как мы смыли маски, я собственноручно налепила и себе, и Давиду на лицо колечки огурцов. Одно из них не выдержало натиска, и оказалось во рту у Давида.
— Будешь у меня теперь совсем юным, — пошутила я.
— Значит, я для тебя уже старый? — Давид чуть-чуть нахмурился.
— Ты в самом расцвете сил.
Внезапно послышался стук входной двери. Мы были на первом этаже в кухне. Вскоре на пороге возник худой высокий мужчина с крючковатым носом.
— Дава, ты че? — хохотнул визитёр. — Никак сбрендил и еду на лицо начал лепить?
— Заткнись-ка ты, ладно? — Давид умыкнул у себя с щеки еще одно колечко и съел. — Зачем пришел?
— Басманов видеть тебя хочет. Помнишь такого?
Давид помрачнел. Мгновенно. Всё его прежнее шутливое и расслабленное настроение моментально рассыпалось на мелкие осколочки.
— Здравствуйте, мадмуазель, — поздоровался со мной мужчина.
— Здравствуйте, — кивнула я, а взгляд так и сосредоточился на Давиде.
Он медленно поснимал с лица остатки огурцов. Взгляд ледяной. Острый.
— С чего бы это вдруг хозяин города захотел снова увидеть меня?
— Это как-то связано с неудачной стройкой.
— Идем ко мне, — приказал Давид и быстрым шагом направился прочь из кухни.
— Всего хорошего, мадмуазель, — мужчина улыбнулся мне и тоже поспешил уйти.
Стараясь сохранять спокойствие, я решила дождаться возвращение Давида. Его резкая смена настроения меня и испугала, и заставила встревожиться. Вдруг возникло такое сумасшедшее желание защитить Давида. Отгородить его от любых проблем. Выгнать всех к чёртовой матери, чтобы дали ему отдышаться и избавиться от застывшей вертикальной морщинки между бровей.
Избавившись от огурцов, я допила фреш и вымыла бокалы. На кухню Давид вернулся уже один. Мрачный и жутко рассерженный.
— Что-то случилось? — аккуратно спросила я, боясь лишний раз вдохнуть.
Я боялась не Давида. Я боялась за Давида.
— Незапланированная встреча назначена, — он размял шею. — Сегодня. Вечером. Можешь остаться у меня. Думаю, я надолго не задержусь.
— А с тобой можно? — не подумав, спросила я.
— Можно, — Давид кивнул. — Мы встречаемся в закрытом клубе. Думаю, тебе там может понравиться.
— Значит, решено. Я поеду с тобой. Только домой нужно заглянуть. Переодеться.
Глава 24
Я никогда прежде не бывала в закрытых клубах. Да и в целом в клубы почти не ходила. Иногда выбиралась с сокурсницами во времена университетской жизни. Но то место, куда меня привез Давид, не просто поразило, а даже завлекло.
Дело было не в интерьере, а в атмосфере. Здесь басы не стремились проломить своими ошалелыми вибрациями грудную клетку или разорвать барабанные перепонки. Музыка лилась со всех сторон, проникая в сознание и лаская слух, кружа где-то высоко над головами посетителей. Клуб был сделан в стиле лофт. Строго соблюдая его главные особенности: высокие потолки, минимум внутренних стен, лестницы и многофункциональная мебель.
Белая глянцевая барная стойка подсвечивалась мягким светом, что лился снизу вверх по периметру прямоугольной конструкции. Несмотря на обширность места, посетителей было немного. Мои пальцы невольно потянулись поправить воротник свободной льняной рубашки кофейного цвета, что была заправлена в чёрные строгие брюки с крупной пряжкой на ремне. Возможно, стоило бы одеться иначе, но мы ведь сюда приехали не отдыхать. К тому же Давид тоже был одет, как всегда, просто. Мне хотелось выглядеть ему под стать.
Давид всё еще оставался мрачнее тучи. В его океане уже во всю бушевал шторм. Я внутренне почувствовала, что отвлечь как-то Давида или развеселить его сейчас точно никак не получиться. Думаю, всё дело было в господине Басманове, с которым у
