Через пару мгновений он пожал плечами и покачал головой. Он качал головой несколько секунд, будто пытался вытряхнуть все мысли, которые там были, но безуспешно. Потом он начал говорить о футболе и о том, что он втайне надеется занять место Легзи в команде «Длинного носа». Честно говоря, я не думал, что у него получится. Уж очень разными игроками они были. Фин бегал как легавая и вел мяч как младенец. Навыки у него были. Но Легз был сердцем команды. Страсть, командный дух, отвага – у него было все. Он мог переломать вам ноги, если бы это привело к победе. Именно поэтому он связался с судьей. Ударил чувака по голени под носом у этого свистуна. И то, что он дал ему по яйцам, Легзу не поможет. Похоже, на один сезон его исключат.
Конечно, я тоже раньше играл. Был вратарем – и совсем неплохим, как мне кажется. Когда я пропускал мяч, мне было больно. Куда больнее, чем от любого удара. Но это было давно, тогда Бет была еще жива. А когда ее не стало, я забил на все голы. Мячи могли лететь мимо меня, как шарики для пинг-понга во время бури, а мне было насрать.
Об этом я думал, пока Фин продолжал распинаться, что у него был шанс заполучить майку с номером девять. Я его не слушал. Когда Фин говорит про футбол, отключиться от того, что он говорит, очень просто. Поэтому я был не особо готов к тому, что он сказал потом.
– Что-что? – спросил я, думая, что ослышался.
– «Хопперз». Как у тебя дела там?
– Где?
– В «Хопперз». Не тупи. Ты там работаешь, бля.
– Я знаю, что такое «Хопперз». Почему ты об этом спрашиваешь?
– Мать твою, я что, не могу узнать, как у тебя дела на твоей блядской работе?
– А, ну да. Все в порядке.
– Да?
– Ага.
– Хорошо.
Мы прошли еще немного. Я снова проголодался, несмотря на кебаб. Или это странное ощущение в желудке не из-за голода. Проехало такси. Я посмотрел на парочку на заднем сиденье. Деваха была чем-то похожа на Салли. Но та сказала, что сегодня никуда не пойдет. Напиздила, как обычно. Я не говорю, что это плохо или что-то такое. Пиздобольство было частью ее характера, вроде того. Принимай как есть или иди на хрен.
Мне захотелось оказаться с ней в этом такси. Даже если она была там с каким-то бухим в жопу чуваком, который лапал ее за сиськи и засовывал язык в рот. Неожиданно мне захотелось быть там вместо того, чтобы тащиться на холм с Финни. Почему все всегда заканчивается тем, что мы вместе идем домой? У него что, не было бабок на такси? Я повернулся, чтобы задать ему этот вопрос. Но он меня опередил.
– Так что ты все-таки собираешься делать с этими Мантонами? – спросил он. – Эй, ты куда? Блэйки! Что я такого сказал?
Немного позже я вернулся в город, скулеж Финни остался далеко позади. По правде говоря, дело было не только в том, что я хотел свалить от Финни. Я знал, что он не желал мне зла, просто трепался. Если честно, я просто не был пока готов вернуться домой. Там больше ничего не осталось с тех пор, как погибла Бет. Никто не ругал меня, если я засыпал перед ящиком. Никто не открывал окно, если комната была забита дымом и пердежом. Никто не убирал пустые бутылки и не вытряхивал пепельницу. Это все, что я помню о тех днях. Только хорошее. Я знаю, было и плохое, то дерьмо, которое нас расстраивало и от которого у меня вскипали мозги. Но мне не хотелось об этом думать. И я не мог вернуться домой.
Я шел по одной дороге, потом по другой. То, что я свалил от Финни, пошло мне только на пользу. Появился какой-то зуд в ногах, я мог бы бродить всю ночь. Пиво почти выветрилось, и голова приятно прочистилась, несмотря на то, что была уже полночь. Но я не мог все время шататься по улицам. Меня заметят какие-нибудь люди, им станет интересно, что это я делаю. Наверняка начнутся расспросы, все ли у меня в порядке с головой. Нет, нужно было куда-нибудь пойти. Но в это время все уже закрыто, если только я не хотел съесть еще один кебаб. А я не хотел. Так что пошел дальше. Все равно надо было подумать, что делать.
Честно говоря, я уже думал об этом какое-то время, но пока ничего не надумал. Мысли бегали по кругу и валились мне на задницу. Все разом изменилось. Стойки ворот вдруг передвинулись. И передвинул их Финни. Раньше это были только мои проблемы. Маленькое недоразумение между мной и Мантонами. Они начали наезжать. И мне нужно было с этим разобраться.
Но теперь об этом знал Финни и вообще каждый мудак в этом городе. А значит, это была уже не просто проблема. Это был невъебенный кризис.
И мне придется с ним разбираться.
Я прошел несколько улиц, почесал репу и задумался. Я попытался мыслить кризисно, а не только проблемно. Это должно было сработать. И скоро мысли появились у меня в голове, большие громкие мысли, окруженные мигающими красными огнями. И начали двигаться.
По кругу и мне на задницу.
Я закурил еще одну сигарету и повернул на Катлер-роуд. Башка не работала. Наверное, надо как-то отвлечься и расслабиться. И тут я надумал, куда пойти.
В середине Катлер-роуд был магазин, торгующий бухлом. Я зашел за угол и посмотрел, горит ли свет в квартире над магазином. Окно на кухне светилось желтым, я поднялся по пожарной лестнице и постучался. Сквозь рифленое стекло входной двери было видно серо-синее мерцание телевизора. Знакомая фигура загородила его и открыла дверь.
– Привет, Легзи.
Он посмотрел на меня как-то очень странно, будто оценивая. Я засомневался, что это была хорошая идея – прийти сюда. Может, стоило переждать пару дней на тот случай, если он все-таки обиделся из-за того удара головой. Но сомнения исчезли, когда он сказал:
– Привет, Блэйк.
Он отошел, оставив дверь открытой. Я двинулся за ним в гостиную. Это была очень неплохая квартира, мне всегда нравилось сюда приходить, с тех пор как он сюда въехал. Это была мужская квартира, без всяких признаков женщины. Поэтому-то я проводил тут столько времени после того, как женился. Приходил сюда, когда Бет из-за чего-нибудь наезжала на меня, или просто потому, что не мог идти домой и видеть ее кислое лицо. Я уже сказал, Легзи умел разговаривать. Но помимо этого он умел слушать. Мы открывали пару бутылок пива, и я говорил о всякой ерунде. И где-то к середине разговора я всегда вспоминал про Бет и про то, что мы с ней не ладим. Конечно, с Бет не всегда было плохо. Были и хорошие времена, иначе мы б, наверно, не поженились. Я рассказывал Легзу и об этом, и о вещах, которые Бет не захотела бы слышать нигде, кроме как в нашей спальне. Но как я уже сказал, квартира Легза была местом, где можно поговорить по душам, по-мужски.
– Пиво в холодильнике, – сказал он, падая на диван и выбивая облачко пыли из диванных подушек.
Я взял себе пива и уселся в то кресло, где сидел всегда. Оно откидывалось – и откидывалось довольно далеко. Большое было кресло, но для меня подходило идеально. Природа меня ничем не обделила, задницей в том числе, так что, поерзав и поскрипев креслом, я всегда находил идеальное положение.
Я открыл пиво и уставился в ящик. Как раз заканчивался фильм. На экране стоял мужик с кровью на мускулистых руках и в чем-то типа моторного масла по всей морде. Он опустил карабин и стянул с себя ленты с патронами. Деваха с блондинистыми волосами и большими сиськами бросилась на него и уткнулась лицом ему в шею. Я не могу понять, как она могла такое сделать, она ведь вся такая чистенькая и симпатичная. А он выглядит так, как будто устроил бойню на свиноферме, да еще и воняет наверняка.
– Все кончилось? – спросила она, затаив дыхание.
– Все кончилось, – ответил он голосом, который шел откуда-то из его тринадцатидюймового ствола. – Пока что.
Потом пошли титры, и началась реклама. Я выпил еще пива и положил сигарету в пепельницу, стоящую на столике рядом со мной. Пепельница была еще из старого «Хопперз», тогда Фентон его еще не загреб.
– Легзи, – сказал я, глядя на него. Глядя на Легзи, никогда нельзя было сказать, в каком он настроении. Но я все равно посмотрел, по привычке. – Ты как, друг?
Он поковырял в носу, посмотрел на козявку и зашвырнул ее куда-то в темноту. Я услышал, как она приземлилась за телевизором. В мерцающем свете телевизора его ссадина выглядела отвратительно. Пластырь закрывал самую страшную часть, но все вокруг побагровело и распухло.
– В норме, – сказал он. – А ты?
– Я тоже. Извини, что так вышло.
– Ты о чем? – Он поднялся, чтобы достать из кармана пачку «Ригал».
– Ну, ты знаешь. Это… в «Длинном носе». – Я посмотрел на экран. Реклама закончилась, и пошли новости. Я не слушал, что там парит чувак в галстуке. Никто никогда не слушал. А если кто и слушал, понять все равно ничего не мог. Потом чувак заткнулся, и начали показывать какие-то военные кадры. Колонна танков въезжает в деревню, на это смотрят бабы и дети. Снаряд, взрывающийся на улице посреди ночи. – Я просто хотел пошутить. Я и в мыслях не имел…
– Да знаю я. – В его голосе была какая-то злость, и это все портило, ведь мы были друзьями, а я просто пытался прояснить ситуацию. Но потом он сказал более дружелюбно: – Я знаю. За дурака меня держишь, да?
