Мое ожидание продлилось около получаса, и я приятно оживился, увидев парня в фиолетовой тужурке, рысцой направляющегося в мою сторону. Сам я был ему неинтересен, спешил он не на встречу со мной, а в сортир, так что мое дружелюбное приветствие было оставлено без ответа.
Встав на пути торопыги, когда он возвращался, сделав свое дело, я пожурил его:
– Невежливый ты, парень. Почему не здороваешься со старшими?
– А пошел ты, – увидев внушительный пистолет в моей руке, он запнулся и шмыгнул носом. Мне показалось, что ему хочется срочно вернуться в сортир. – Здрас-сть, – запоздало выдавил парень. На него напала нервная икота, мешавшая сохранять хотя бы какое-то подобие независимого достоинства.
– Здравствуй, здравствуй, – отозвался я. Пистолет в моей руке одобрительно кивнул стволом. – Тебя как зовут?
– К-костик, – признался он, а потом зачем-то присовокупил: – Удодов. Ик!
– Вот что, Костя Удодов! Принимай бутылку водки и пей из горла. Можешь закурить. Там, на площадке, уши без курева небось опухли?
Он машинально потрогал уши, посмотрел на пистолет, на протянутую бутылку и не посмел отвергнуть подношение, только несмело предположил:
– Может, после работы, а?
– Сейчас, Костя Удодов. Свинчивай крышечку, смелее. Пойло качественное, импортное. Не отравишься.
– Нам вообще-то не положено… Шеф на дух не переносит выпивших.
– А мертвых? К мертвым он лучше относится? Их дух его больше устраивает?
«Зауэр» дернулся. Покосившись на него, Костя шумно выдохнул воздух и умело запрокинул бутылку, опасливо следя за мной одним глазом. О самых разных психах знал он из нашей просвещенной прессы, но про таких, которые спаивают первых встречных под угрозой оружия, слышать ему явно не доводилось. Он переживал, бедолага. Подозревал, что дармовое угощение выйдет ему боком.
– Ух ты! Ё-мое, – запричитал он, переводя дух, когда бутылка опустела на треть. – Тьфу!
– Не нравится? – я обидчиво прищурился.
– Нет, почему…
– Тогда вмажь еще. За родину, за Сталина.
Глок, глок, глок. Водка забулькала так радостно, словно Костя Удодов был настоящим патриотом и убежденным сталинистом. Или законченным алкашом, что ни тому, ни другому не помеха.
– Ух! Эх!
– Слезу вышибает? А ты закури, – милостиво разрешил я, бросив Косте пачку сигарет и зажигалку.
Приближаться к случайному знакомому мне не хотелось, чтобы он ненароком не возомнил себя героем боевиков. Оружие я не пустил бы в ход даже в случае яростного сопротивления, но Костя не должен был догадываться об этом. Вот и приходилось держать его на расстоянии.
Между тем хмель ударил ему в голову, сделал более общительным и непринужденным. Жадно затягиваясь, он совершенно беззлобно поинтересовался:
– Ты меня ни с кем не спутал, земляк? Что-то не врубаюсь я в ситуацию.
– Все очень просто, – улыбнулся я почти по-свойски. – Ты допиваешь пузырь, потом открываешь новый. Пьешь, сколько влезет. Даром, заметь. А на халяву и уксус сладкий, согласен?
– Ну! А потом что?
– А потом мы вместе пойдем к твоему хозяину. Пожалуешься ему на похмельный синдром, покаешься. И отпросишься домой. Меня представишь как родственника, который заменит тебя на один день.
Костя выпучил глаза, как будто услышал предложение поучаствовать в рейде по уничтожению чеченских боевиков.
– Ты что, земляк? Меня же уволят!
– Если уволю тебя я – то вообще с этой планеты. Насовсем. Улавливаешь разницу?
– Улавливаю, – согласился он с забавной пьяной рассудительностью и вновь вернулся к водочным процедурам.
Больше Костю не пришлось ни уговаривать, ни подгонять. С каждой минутой он становился все более раскрепощенным, разговорчивым. Во время одной из пауз, когда он жадно хватал ртом свежий воздух вперемешку с сигаретным дымом, я навел справки насчет серебристого «Мерседеса» и получил совершенно исчерпывающие ответы. Да, заворачивает на заправку такой, обычно часиков в одиннадцать утра или же ближе к ночи. Да, присутствует в салоне некто при бороде и светлой дубленке.
Когда одна бутылка опустела совсем, а другая – на десяток мелких глотков, между нами установилось настолько полное взаимопонимание, что в угрозах пистолетом отпала всякая необходимость. Придерживая пьяненького Костю за плечи, я развернул его лицом к заправке и слегка подтолкнул вперед, задавая нужное направление. Получив после выпитого небольшую денежную премию, он был готов вести меня куда угодно.
Под изумленным взором Костиного напарника мы продефилировали по площадке, проникли в одну из самозакрывающихся дверей и поднялись по винтовой лестнице на второй этаж, где в кабинетике размером со скворечник гнездился здешний бензиновый магнат. Истинный владелец заправки «Космос» подобрал исполнительного директора по габаритам – низенький, щуплый, он отлично вписывался в четыре стены, между которыми почти не было свободного пространства.
Поздоровались мы суховато, любезностями не обменялись. Костя Удодов, не замечая испепеляющего взгляда своего начальника, приступил к докладу, который звучал несколько бессвязно, но зато пылко. В тепле его моментально развезло, стало пошатывать из стороны в сторону. Водочный дух наполнил тесное помещение, заставляя тщедушного директора кривиться и морщить нос.
– Вы уж извините, что так вышло, – встрял я, придавая голосу задушевные интонации. – Маленько не рассчитал Костя дозу, перебрал.
– Перебрал? Да он пьян в стельку! В дым!
– Молодой организм, отсутствие жизненного опыта, – примирительно ворковал я, нависая над директорским столом. – В какой-то мере я тоже виноват. Понимаете, – я понизил голос, – рассказал по-родственному парню, что его баба с другими путается, а он и вспылил.
– С другими? – промямлил Костя. – Люська?
Директор заправки строго нахмурился и незаметно прикрыл ладошкой усмешечку, наплывшую на нижнюю половину лица. Пакостная это была усмешечка, гадкая. Наверное, сам нося невидимую корону рогоносца, он радовался тому, что кто-то еще увенчан аналогичным украшением.
– Вот же сука! – бубнил Костя, погрузившись в мир бредовых белогорячечных идей. – Пришибу, падлу! Ноги повыдергаю и спички вставлю!
Пьяная логика настолько далеко вынесла его за пределы реальности, что он был совершенно искренне потрясен коварством неведомой мне Люськи.
Тщедушный босс наблюдал за терзаниями своего работника с любопытством ребенка, наколовшего на щепку извивающуюся гусеницу. Пришлось кашлянуть, чтобы отвлечь начальственного недомерка от этого увлекательного занятия.
Он тут же захлопнул отвисшую челюсть и изобразил на лице сочувствующее понимание.
– Ладно, Удодов. Иди решай свои семейные проблемы, и чтобы я тебя на площадке в таком состоянии не видел! А завтра утром чтобы был на месте как штык, или ищи себе другую работу.
Костю, охваченного ревнивыми подозрениями, долго уговаривать не пришлось. Он удалился на удивление быстро, почти не шатаясь. Его вел ангел всех пьяных, имя которому Автопилот. Бедная Люська, подумал я. Хотя, возможно, огребешь ты сегодня за дело. Да и просто профилактика в отношении женщин никогда не бывает лишней.
Когда мы с исполнительным директором остались одни, он с сомнением уставился на меня: не староват ли для роли мальчика на побегушках? Потом его глаза переметнулись к окну, за которым ошалело мотался одинокий заправщик, и он задумчиво пожевал губами. Помимо меня, замены не было, а значит, не было и выбора.
– Ты-то не нажрешься, дорогой товарищ? – сурово осведомился недомерок, заведующий локальным «Космосом» Новотроицка.
– Ни в жизнь! – искренне сказал я, не уточняя, что это был бы не самый скверный расклад для бензозаправки.
Он наспех проинструктировал меня. Все было предельно просто. У водителя подъехавшей тачки следовало принять денежку, отнести ее в кассу и оперативно выполнить заказ. «Летать нужно бабочкой», как образно выразился недомерок, словно ему самому было знакомо волшебное ощущение парения.
– С марками бензина знаком? – продолжал вещать он с непередаваемо важной миной на сморщенном личике. – Невостребованные чеки возвращаешь в кассу. Никаких грубостей, никаких задержек, никаких муток с деньгами! За это караем строго, у нас – фирма! В конце смены получишь расчет, но особо губы не раскатывай, – сказал мне временный начальник на прощание. – У нас тут не богадельня.
Знакомство с напарником было быстрым и необязательным, ему было не до китайских церемоний, потому что машин все прибывало и он, бедняга, совсем запарился один. Так что я просто облачился в веселенькую фиолетовую курточку поверх своей, напялил на голову фуражку и в таком виде подключился к трудовому процессу.
Никогда не думал, что роль заправщика окажется столь трудной и монотонной. Хуже всего, что бензин разъедал кожу рук, и она нещадно мерзла от октановых испарений.
