Удар, от которого Олега отшвырнуло к спинке сиденья, потом бросило вперед, грохот, звон, разворот почти на сто восемьдесят — он все же успел уклониться от лобового. «Шкода» лишилась бокового зеркала и фары, край переднего бампера в клочья, и кажется, помята водительская дверь. «Ауди» стоял поперек встречки, машины объезжали его, водители таращились с любопытством, хозяин «Шкоды» уже оживал и осторожно высунулся из окна, толкал изнутри дверцу, но ее заклинило. А «Мерседес» давно пропал из виду, поток на дороге почти встал, машины еле ползли, снова полил дождь, по пыльному стеклу побежали кривые серые ручьи. Олег развернул «Ауди», что-то странно проскрежетало по асфальту, мелькнуло длинное и темное внизу справа и сгинуло там. Тоже бампер, к гадалке не ходи, да и черт бы с ним, доживем — новый купим. И капот у «авдотьи» подозрительно топорщится, но это тоже не смертельно, довезла бы лошадка, а там поглядим. А куда везти-то, он потерял уже минут пять, а это непозволительно много, Шестаков уже черт-те где, можно только предполагать, куда он летел так целеустремленно. Поворот к торговому центру проскочили, остается «сити», что ж, так тому и быть.
Олег сдал назад, выехал на свою полосу, бесцеремонно подрезал черный «Опель», развернулся, объехал оторопевшего водителя «Шкоды», что метался перед мордой своей коняшки, рассматривая повреждения, загудел, сгоняя с дороги неповоротливый «Ниссан». И снова полетел по разделительной, наплевав, где своя сторона, где чужая, на светофоры, на камеры слежения над дорогой и раздавшийся вскоре вой и кряканье спецсигнала. Олег глянул в зеркало заднего вида — точно, дэпээсники и тоже топят по разделительной, но затор успел образоваться основательный, дорога встала наглухо, так что гайцам приходилось несладко, не успевали они, хоть тресни, а впереди уже показались в дожде и тумане две десятиэтажные башни за глухим забором.
— Водитель черного «Ауди», немедленно остановитесь! — рявкнули за спиной. Олег мысленно послал гайцов лесом и погнал дальше, все еще надеясь высмотреть в потоке «Мерседес». Но тщетно, на дороге его не наблюдалось, не было и у ворот, как обычно, наглухо закрытых. И за забором, как показалось сначала, как-то очень уже тихо, точно гастарбайтерам, а также технике и механизмам объявили внеплановый выходной.
Олег загнал «Ауди» в проулок, не доезжая стройки, выскочил из машины, прихватив с собой резиновый коврик, побежал к забору. «Было тут одно местечко». — Он мчался мимо щитов профнастила и осматривался на бегу. Нет, «колючка» на месте, исправно змеилась поверху, свивалась в клубы, но это наплевать, это не так страшно, как может кому-то показаться. Вот оно! Олег вылетел на взгорок, самое высокое место по периметру всей ограды, почти трамплин. Подпрыгнул, бросил коврик на забор, накрыв проволоку, постоял несколько мгновений. Нет, все тихо, сигнализация не орет, искры с проволоки не сыпятся — уже хорошо, уже легче. Подпрыгнул еще раз, ухватился за край щита, подтянулся и лег животом на коврик, приминая проволоку, осмотрелся. Ни души, объект точно вымер, даже вороны не летают. «Что за чудеса?» — Олег осмотрелся еще раз и, чуть согнув руки, скользнул вниз, приземлился перекатом через плечо и вскочил на ноги. Побежал между бытовок, штабелей мешков и груд щебня, обогнул одну башню и затормозил в последний момент — перед гигантской пастью дверного проема стоял шестаковский «Мерседес». От одного только вида на душе стало легче: здесь скотина, но где именно? Олег крутил головой по сторонам — две башни, третья в стадии нулевого цикла, из бетонных плит фундамента торчит арматура. И вокруг никого, точно передумал Шестаков, как фараон, при жизни себе пирамиду строить и разогнал всех к чертовой матери. Хотя нет, не всех…
Из проема выскользнул человек в сине-оранжевой спецухе, неловко, боком бежал по ступенькам и едва не столкнулся с Олегом. Шарахнулся было прочь, но Олег рванул его за грудки, впечатал спиной в штабель с кирпичами.
— Хозяин где? — спросил он и встряхнул смуглолицего «строителя». Тот распахнул узкие темные глазенки и залопотал что-то невнятное, но после хорошей встряски перешел на ломаный русский:
— Наверху хозяин, всем уйти велел и ждать, я не знал, ушел поздно… — с трудом разобрал Олег, но этого хватило. Задрал голову, прикидывая этажность, потом посмотрел на гастарбайтера:
— Где наверху? Где ты его видел?
— Там, там, — заторопился таджик, — на самый верх поехал, крыши нет, стен нет…
Олег глянул вверх: действительно, скелет здания оброс кирпичной облицовкой, довольно приятного глазу цвета, светло-голубого с песочным. И ровно до половины башни, а именно до десятого этажа, дальше это великолепие заканчивалось, и взору открывался неказистый по виду костяк здания.
Олег отпустил перепуганного таджика, побежал к проему в стене, взбежал вверх, прыгая через ступеньку, и оказался внутри. Темно, холодно, под ногами песок и провода, валяются лопаты, носилки, брошенные куртки от спецухи, стаканчики с лапшой, недоеденный хлеб. Обедали они тут, что ли, когда люди Шестакова всех рабочих разогнали? И в самом здании гулко и тихо, что-то скрипит и стучит негромко, но высоко, очень высоко, но ни голосов, ни выстрелов пока не слышно. «Крыши нет, стен нет. На самый верх». — Олег покрутил головой по сторонам, заметил в полумраке кабину грузового лифта-подъемника с открытой дверью. Внутри грязь, стены и пол заляпаны краской и цементом, оно и понятно — стройка, все потом заменят, все будет пафосно и красиво, а таджикам и этого много. Подумал в последний момент, что лучше бы, конечно, пешком, но время… Он и так потерял слишком много, а сейчас и вовсе каждая минута на счету.
И просчитался, оказавшись на десятом этаже, стены тут наличествовали, было темно и душно, над головой висела проводка, но не работала ни одна лампочка. «На самый верх». — Олег вернулся было в лифт, но передумал, вспомнил, что пока ехал сквозь перекрытия, видел лестницу. Подождал, пока глаза привыкнут к полумраку, прошел вдоль стены по короткому коридору и оказался на площадке. Покрутился, усмотрел в темноте белые широкие ступени и побежал наверх. Один этаж, второй, третий, но стены и не думали исчезать, высились на своих местах, как и перекрытия над головой. Просчитался снизу, понятно дело, торопился и не проверил себя. И что теперь делать, не возвращаться же, а может, лифтов было несколько, как и положено для такой громадины, а он, не разобравшись, кинулся в первый попавшийся.
Олег сбавил шаг, уже не прыгал через ступеньку, поднимался медленно, успокаивая дыхание, шел и прислушивался, смотрел по сторонам. И ничего выдающегося не замечал: голые стены, неприглядные потолки, двери, грязь, разбросанный инструмент, коробки, ящики, пластиковая тара. Еще один этаж, еще, и в лицо ударил ледяной сырой воздух, стало светло и холодно, стены пропали, ветер гулял здесь свободно, задувал сразу со всех сторон. Олег остановился, вслушиваясь в шорохи, скрипы и негромкие стуки — показалось, или он слышит голоса людей? Постоял несколько мгновений — нет, не кажется, они здесь, их несколько. Вышел на площадку перед лифтами, убедился, что тот пока все-таки один, и еще три пустые шахты поблизости. Постоял, прислушиваясь, как собака, шагнул вправо-влево и определился, наконец, побежал, стараясь не шуметь, по длиннющему коридору. Повернул раз, другой, и в глаза ударил свет, нестерпимо яркий после полумрака, потом впереди нарисовалось что-то вроде ворот, но присмотревшись, Олег понял, что это никакие не ворота, а окно. Гигантское, во всю стену кабинета или офиса, что планировался здесь, и вид из него шикарный, как и положено окну пентхауса. Но нет пока ни многослойного стеклопакета, ни дорогого ламината на полу, ни отделки на стенах и потолке, да и потолка-то самого нет, просто лежат плиты, и то не все, нескольких штук не хватает. А на полу лужи, обычные лужи от обычного дождя, и окно — не окно, а проем в стене, и на самом его краю стоит Вера, рядом топчется Шестаков, держит девушку за волосы, второй рукой подносит к ее виску пистолет, ту самую «беретту», что Олег узнал бы из тысячи.
— Смотри, сука, хорошо смотри. — Шестаков толкнул Веру вперед, она наклонилась над пропастью и не свалилась только потому, что тот дернул ее за волосы. — Смотри, куда улетишь, если записи не отдашь. Смотри, курва…
Еще пинок, Вера почти повисла на краю плиты и молчала, Олегу сначала показалось, что девушка без сознания, но нет, она не выглядит беспомощной тряпичной куклой, держится каким-то чудом и не кричит от страха или от боли, что нормально, что объяснимо. Или ей рот заклеили?
Первым порывом было броситься к Вере, но Олег сдержался, скользнул вдоль стены, подходя поближе. Послышалось или нет, но совсем рядом, за поворотом стены стоят двое или трое, переговариваются негромко и вроде как даже смеются втихую. Подошел вплотную, прислушался — точно, двое, две «шестерки» стоят в сторонке, ждут от хозяина указаний и, надо думать, скоро дождутся. Отсюда видно, что рожа у Шестакова пошла красными пятнами, рот перекосило, а верхняя губа дрожит, обнажая идеальные (надо думать, керамические) зубы, крупные, как у зайца.
