Ввалившись в машину, Ванька заявил:
– Чтоб мне всегда так везло!
– А где ее сумочка? Почему не взял? Я ж тебе велел: вместе с деньгами, чтобы она все списала на ограбление!
– Да ты не волнуйся, вышло еще лучше: Жюли твоя распрекрасная в ванной плескалась, когда я вошел, – меня не слышала и не видела. Даже масочка не понадобилась! Потому я и решил вытащить только паспорт: она подумает, что где-то потеряла, забыла, не туда положила. А если бы я взял сумку, то стало б ясно, что кто-то в квартиру влезал. Ну, неправильно рассудил, скажешь?
– Правильно, Ванек.
– Премию дашь?
Алексей хотел было сострить, вспомнив анекдот, но раздумал и только потрепал «двоюродного» сына по загривку. Мысль о том, что еще годик-другой и Ванька съедет из его квартиры, отдалась в груди такой болью, что он сам изумился.
Все утро Алексей ждал звонка от Жюли: полагал, что она поделится с ним известием о вынужденной задержке в Москве. Однако она молчала. Алексей набрал ее номер: долгие гудки были ему ответом. Ее нет дома? Она в ванной и не слышит звонка? Она не хочет снимать трубку?
Он посмотрел на часы: четверть первого. Для начала надо понять, каким рейсом улетает Жюли. Может, вечерним, и в таком случае она еще просто не хватилась паспорта?
Он позвонил своей таможенной приятельнице и попросил выяснить, на какой рейс взяла билет Жюли Лафарж, в замужестве Каратчаев: в эпоху тотальной компьютеризации такие сведения незамедлительно поступали из агентств в аэропорт. И – да здравствует технический прогресс! – полчаса спустя он получил ответ: на рейс Эр Франс, вылетающий в шестнадцать десять. В таком случае, рассудил Алексей, она должна быть в аэропорту никак не позже пятнадцати десяти, а для этого должна выйти из дома никак не позже четырнадцати. На самом деле это время более чем впритык, с проспекта Вернадского за час не доедешь, да и в Шереметьеве очереди на таможне случаются здоровущие, в час не всегда уложишься. Но Жюли могла всего этого не знать (допустим!) и просчитать время по минимуму. Значит, можно ей предоставить еще часок на то, чтобы она обнаружила пропажу паспорта. И, главное, сообщила о ней детективу.
Сам же он этот час терять не стал. Алексей знал, что в случае пропажи или кражи паспорта схема выглядит следующим образом: сначала нужно подать заявление в милицию о его утрате, после чего с бумагами, полученными в милиции, необходимо обратиться в консульство. Да, понадобятся еще фотографии, и все это вместе займет немалое время. Сегодня Жюли не улетит, зуб даю, думал Кис, да и завтра, скорей всего, тоже: просто не поспеет со всей бумажной волокитой. Кроме того, из его затеи с паспортом выходил один непредвиденный плюс: в консульстве будут связываться с Францией, проверять личность Жюли, – и если что не так, то Алексей об этом узнает!
Он был уверен, что Жюли обратится в районное отделение милиции, занимающееся делом Карачаева, уже хотя бы потому, что она там уже однажды побывала в сопровождении Алексея и видела вполне любезное к себе отношение. Посему он туда позвонил и уговорился, что о визите француженки ему сообщат. Более того, ему пообещали учинить волокиту по полной программе с тем, чтобы в консульство Жюли сегодня уже не поспела.
Следующей жертвой его деловой активности пала Александра. Известная журналистка, она была вхожа во многие посольства, а с французским пресс-атташе так просто дружила. За что и получила от Алексея общественную нагрузку в виде задания узнать, появится ли в консульстве Жюли Лафарж и когда. Да с каким результатом, главное, оттуда уйдет.
Ну вот, удовлетворенно отвалился Кис от раскочегарившегося телефона, теперь он, можно сказать, установил радары слежения за перемещениями Жюли.
«Ах, попалась птичка, – стой,
Не уйдешь из сети!
Не расстанемся с тобой
Ни за что на свете!»
Спев себе этот старый, неизвестно каким образом завалявшийся в его памяти стишок, он посмотрел на часы: два пятнадцать. Время для звонка Жюли вышло. Иными словами, она решила не информировать детектива о задержке в Москве. И это что-то значило.
Во-первых, это значило, что Жюли не догадалась, куда подевался ее паспорт, – иначе бы не стала прятаться от детектива. Во-вторых, она именно пряталась: хотела, чтобы детектив считал ее убывшей из города Москвы в город Париж и тем самым перестал совать нос в ее дела.
Ну что ж, Жюли есть что скрывать, и это уже не ново, но приятно лишний раз получить подтверждение в правильности своих догадок. Все эти покушения послужили для нее прекрасным поводом торопиться с отъездом, и она утверждала, что никаких бумаг для получения наследства оформлять не станет. Однако Жюли находилась в Москве уже десять дней, а бумаг-то с нее требовалось – всего лишь доказательство ее супружества с Афанасием Карачаевым. Для этого нужно было только перевести на русский ее документ о браке – насколько Алексей знал, во Франции таким документом служит «семейная книжка», он видел такую у Ксюшки. Действительно, небольшая книжица, в которой находятся все сведения о регистрации брака, а затем идут выдержки из закона о правах и обязанностях супругов. Жюли требовалось сделать заверенный перевод и, кажется, поставить на него печать то ли МИДа, то ли Минюста, то ли еще чего. Печать сама по себе значения не имела – важен был лишь факт, что дело это отнюдь не хитрое и десяти дней для него более чем достаточно. После чего Жюли стоило только отдать данную бумаженцию нотариусу, и ее права на наследование таким образом легко и непринужденно узаконены. Беда ж заключалась в том, что нотариусы связаны клятвой хранить тайну клиентов, и никаких левых подходов к этой братии у Алексея не имелось. Придется ждать истечения срока на открытие наследства, а срок ему в шесть месяцев, из которых истекли только неполных два.
Что ж до самих покушений, то их Алексей под сомнение не ставил: крайне маловероятно, что Жюли могла саму себя ранить ножом (ножа на месте покушения не обнаружилось), а уж саму себя связать она точно никак не могла. Из этого следовало, что на Жюли и впрямь покушались, и Алексей пока не представлял, кто именно.
Либо надо предположить, что у Жюли есть сообщник, который и устроил мнимые покушения, чтобы отвести от нее подозрения. И чтобы у Жюли появился вполне достоверный повод поторопиться с отъездом – подальше от детектива и милиции. И сообщник этот, без сомнения, мог только быть тем самым «новым русским», которого обрисовал Реми: тот, кто «организовал» для Жюли французские документы; тот, кто дальним прицелом имеет наследство Карачаева.
В ее телефоне, между прочим, номер детектива стоял под номером 2. А кто под номером 1? Ну конечно же, самый первый, самый главный для Жюли человек: ее сообщник!
Из чего, между прочим, следовало, что…
Болван! Как это он раньше не сообразил! Конечно же, если сообщник существует, то Жюли, попав сейчас в непредвиденные затруднения с пропавшим паспортом, к нему кинется! Она ведь решила не ставить детектива в известность о задержке в Москве и убеждена, что Кисанов считает ее уже убывшей во Францию. Так что теперь Жюли уверена, что за ней больше никто не следит!
В этот момент зазвонил телефон, и Алексей Кисанов был проинформирован о том, что Жюли Лафарж явилась в милицию подавать заявление о пропаже паспорта.
Бегом! Скорее! Если она собирается встретиться со своим сообщником (или, точнее, инициатором всей аферы, которому Жюли была сообщницей), то еще не поздно их подловить! Кис рванул из дома, завел свою «Ниву» и вскоре занял пост напротив отделения милиции, где находилась Жюли.
Вышла она оттуда не скоро: мужики ее лихо проволокитили, как и обещали. Рабочий день уже заканчивался, о поездке в консульство не могло быть и речи. Ну, Жюли, давай, у тебя весь вечер свободен, поезжай к своему опекуну и благотворителю! Пожалуйся ему, посоветуйся, поругай российскую бюрократию, – молодой девице нужна поддержка и руководящая рука! Давай, милая, приведи меня прямо к нему!
Жюли поехала домой, на карачаевскую квартиру. Кис был жестоко разочарован. Просто жесточайше. Они созвонились по телефону? Они столь осторожны и предусмотрительны? Или Кис вообще выдумал это «новорусское» лицо, и Жюли это Жюли, и никакого отношения к убийству и наследству Афанасия она не имеет, а Кис, будучи не в силах найти разгадку этому преступлению, цепляется за последний бред?
Эта неудача немного отрезвила его утреннюю эйфорию, в которой ему казалось, что он сумел обложить Жюли силками и не далее чем к концу дня найдет ответ на все вопросы. И снова перед ним встал уже не новый, но центральный вопрос: все-таки Жюли Лафарж самозванка или нет?
Количество, как известно, переходит в качество. И если одна деталька, одно сомнение, одно подозрение – ничто, то хорошенький их комплекс вполне тянул на аргумент. И на этот раз у Алексея появилось ощущение, что все элементы, все кусочки пазла собрались наконец до кучи, все в полном комплекте, – оставалось только пошевелить мозгами и найти для каждого из них единственно правильное место.
