– Ты знаешь Надежду? – глухо спросил майор.
– Да.
– Откуда?
– Она моя сестра.
– Ах вот оно что… А я думал, что ваши фамилии – это всего лишь простое совпадение. – Губы майора тронула кривая улыбка. – Теперь я многое начинаю понимать. Я с ней не виделся давно.
– Знаю.
– Как она?
– У нее растет сын.
– Вот как… Надя вышла замуж? – Отчего-то новость огорчила, хотя казалось, что в очерствевшей душе нет места даже сорнякам.
– Нет. Она так и осталась одна.
– Вот как… Сколько лет ее сыну?
– Семь лет.
– Семь?.. – задумавшись, переспросил Загорский.
– Это твой сын. – Желваки на скулах Приходько заходили ходуном.
Разговор завязывался сугубо частный, не самое подходящее время для личной беседы, да еще в окружении хмурых бойцов. Собровцы, словно стесняясь предстоящих возможных откровений, отступили на полшага, образовав некоторый круг, предоставляя возможность для общения, и все как один неожиданно заинтересовались кустами сирени, разросшимися у ограды. Майор Загорский, не ожидая подобной деликатности, посмотрел на подполковника, но взгляда его не поймал.
Затолкать бы арестованного в кузов автозака да мордой в железный пол, чтобы не бередил нутро, но короста, закрывавшая душу броней, вдруг неожиданно треснула и обильно закровоточила, каждой клеткой сопротивляясь возможному насилию.
– Я ей позвоню… – захрипел Загорский. – Попрошу хотя бы прощения.
– Это ваше дело, – ответил Приходько. – Ну, чего мы стоим? – прикрикнул он на собровцев, прятавших взгляды. – Меня кто-нибудь отведет в автозак или мне самому идти?
Два бойца, стоявшие рядом, подхватили Вадима под руки и повели к машине.
Муратов как-то сочувственно посмотрел на Загорского и спросил:
– Ты поедешь?
– Немного позже, – ответил майор. – Мне нужно побыть… Есть еще кое-какие дела.
– Понимаю… Ну, чего встали? – поторопил подполковник бойцов. – В машину!
Загрузившись в микроавтобус, собровцы съехали так же быстро, как и прибыли, и вскоре шум двигателя рассеялся где-то в глубине насаждений. Ворота закрылись, отгородив коттедж от окружающего мира. Поколебавшись, Павел Загорский вытащил из кармана телефонную трубку. В памяти телефонной книжки хранился номер Нади. Майор и сам не знал, почему его не стер, просто был уверен, что когда-нибудь он все-таки позвонит. И вот сейчас этот момент наступил.
Закусив губу, вслушивался в длинные гудки, пока наконец они не прервались сдержанным:
– Слушаю.
– Здравствуй, Надя.
– Здравствуй.
– Это Павел… Ты меня узнаешь?
– Да, – последовал такой же тихий ответ.
– Извини, я не сдержал свое обещание и позвонил тебе.
– Теперь это уже неважно. У тебя что-то случилось?
– Нет… У меня все в порядке. Почему ты мне не сказала, что растишь сына?
– Посчитала это ненужным.
– Как-то все не так у нас сложилось. Я бы хотел загладить свою вину и попросить прощения.
– Все в прошлом.
– Может, попробуем начать все сначала?
– Ты думаешь, это хорошая идея? У каждого из нас была своя жизнь.
– Я это знаю. Но мы можем хотя бы попытаться.
Некоторое время в трубке царило молчание, как бывает при разъединении связи. Но он слышал ее дыхание, значит, она рядом…
– Я изменилась, погрубела и уже давно не та прежняя девочка, которую ты знал раньше.
– Для меня ты всегда будешь той самой девочкой, которую я впервые увидел в городском парке.
– Павел, я сейчас не готова дать ответ… Давай поговорим об этом позже. Для меня это очень неожиданно. Сейчас мои мысли заняты другим, ты не можешь мне помочь?
– Все, что хочешь, – последовал немедленный ответ.
– Вчера со мной попрощался Вадим, это мой брат…
– Я его знаю, – помедлив, ответил Загорский, решив быть с Надеждой предельно честным. Только в этом случае можно рассчитывать на какие-то отношения. Пусть даже призрачные.
– Странно, не думала, что вы знакомы.
– Нам представился случай познакомиться. Так что у тебя? Рассказывай!
– В последний раз мы с ним как-то очень неожиданно расстались. Он сказал, что мы увидимся очень не скоро, а может, не увидимся никогда. Все эти дни я ему звонила, но он был недоступен. Может, с ним что-то случилось? Ты не мог бы мне помочь?
– С ним все в порядке… Просто он… Просто он арестован, – нашел в себе силы произнести Загорский.
– За что? – ахнула Надя.
– Его подозревают в ограблении.
– Это какая-то ошибка. Этого не может быть!
– Против него есть очень веские улики. И потом, он уже признался сам.
– Но откуда тебе это известно?
– Дело в том… что именно я его арестовал.
– Вот даже как… Ты даже здесь отличился. Где бы ты ни появился, везде все разрушаешь! Не звони мне больше…
– Надежда… – Но в трубку уже ударили короткие гудки.
Некоторое время Загорский вслушивался в них, а потом сунул трубку в карман. Определенно сегодня день не задался. Хотя еще утром он считал иначе. Да что там утром! Какой-то час назад признавал сегодняшний день наиболее удачным за прошедший год. Лучше бы его здесь не было, тогда можно было бы хоть как-то оправдаться перед Надеждой.
И все-таки он будет ее добиваться. Первое, что сделает завтра, – это позвонит ей. Хотя нет, следует поступить иначе: нужно подъехать к ней домой и наконец увидеть сына. Интересно, на кого он больше похож, на папу или на маму? Павел невольно улыбнулся от этой мысли, понимая, что уже завтра жизнь станет совсем иной.
С работы Герасимов возвращался в скверном расположении духа: то, что теперь его попрут с работы, он не сомневался. Хотя, если вдуматься, особой вины за собой не ощущал. Невозможно всего предвидеть! Кто бы мог подумать, что кто-то бронированной машиной снесет стеклянные двери банка, отключит всю сигнализацию, все видеорегистраторы и башенным краном снесет купол банка. А потом, смешавшись со служащими, выйдет спокойно из банка и исчезнет.
Ему пришлось противостоять изощренному преступному мозгу, против которого он был просто бессилен.
И поделом! Уже завтра придется искать новое место работы.
Герасимов жил недалеко, а потому до дома добирался пешком. Но в этот раз шел медленно, предчувствуя неприятные объяснения, а тут еще и дочь со своим кавалером… Неожиданно прозвенел звонок. Эта была Вика, дочь. Прямо-таки чувствовала, что он о ней вспоминает.
– Слушаю, – произнес Герасимов.
– Папа… я бы хотела попросить у тебя прощения…
– Я уже все забыл, – неуверенно соврал Герасимов. Следовало сказать дочери что-то теплое, но вот слов почему-то не находилось.
– Знаешь, папа, а Славик сделал мне предложение.
– Вот как? – переспросил Герасимов, но облегчения не почувствовал. – И когда свадьба?
– Через месяц, мы уже подали заявление.
– У тебя все будет хорошо, дочка. – Он проглотил подступивший к горлу комок.
– Я это знаю, папа, – произнесла дочь.
Герасимов отключил телефон и улыбнулся радужным мыслям. Надо же, как оно складывается-то! Скоро он станет дедушкой! А в этом что-то есть, черт возьми!
