что мы наметили?
– Нам бы схорониться, по-хорошему, – тихо произнес Кортнев.
– Я думал об этом, – сказал Андрей. – Вопрос в том, где. Вернее, если это делать, то здесь и сейчас, в противном случае, то есть, при нашем дальнейшем продвижении, это уже не будет иметь смысла. Я имею в виду, если мы будем искать подходящее место. Мы же не рецидивисты и малины у нас нет. Или у тебя есть предложение?
– Нет, конкретных предложений у меня нет. Можно, конечно, воспользоваться моим справочником, но не думаю, что им стоит злоупотреблять.
– Да и, принимая в расчет пессимистичный расклад, мы не так далеко ушли от места нашей горной лавины. Уж не знаю, какими возможностями обладают горские мафиози, и как они смогут нас вычислить или напасть на след… – добавил Андрей.
– Смогут, не сомневайся, и ты не узнаешь, как.
– А я бы в горах остался, – мечтательно произнес Петр Ильич. – Нет, это я просто так, о своем. – Он рассмеялся. – Если говорить о бегстве из страны, то граница с Грузией была совсем рядом.
– А потом? – спросил Андрей.
– Нет, если ты решил осесть на своей земле под чужим именем… – начал Петр Ильич. – Я говорю, что в том случае, если выбирать бегство, то можно было бежать на Кавказ. Так делали лучшие умы российской интеллигенции, поэты, в какой-то момент они оказывались на Кавказе. И там можно было бы и переждать.
– Чтобы потом вернуться и перейти границу в другом месте? – улыбнувшись, спросил Андрей.
– Или осесть под чужим именем, – сказал Гордон. – Кстати, Казахстан в двух шагах.
– Нет, давайте будем исходить из того, что есть, не нужно фантазировать, – предложил Андрей.
– Я хотел поддержать беседу, – смеясь, сказал Петр Ильич.
– Резюмирую, – произнес Андрей, – здесь оставаться нельзя, если где и хорониться, то не здесь. Вопрос остается открытым, Вячеслав, Петр Ильич?
– Я бы пошел дальше, до конца, – тут же ответил Гордон.
– Посмотрим по обстановке, – задумчиво произнес Кортнев.
– Что ж, пока нам придется двигаться вдоль Волги вплоть до Самарской области.
– Ислам? – спросил Кортнев.
– Нужно с ним поговорить, вернее, разговорить его. Мы даже не знаем, чего он сам хочет. Мне кажется, он в прострации и, вообще, не понимает, что происходит вокруг, и где он находится, и куда идет. Но, бросать мы его не бросим.
– Об этом не может быть и речи, – сказал Петр Ильич.
– Бросать не бросим, но и что с ним делать не ясно. Вот он как раз тот, у кого документы могут попросить в любой момент. Мы уже достаточно удалились от гор. И все-таки! – Вячеслав не выдержал и спросил: – Петр Ильич, вы не одумались? Вам это все зачем? Я, простите меня, ну никак в толк не возьму, что вы творите.
– Нет, Вячеслав, я не вернусь. Останусь я с вами, или окажусь в одиночестве, если вы решите меня изгнать, я решил превратить жизнь в дорогу.
Андрей улыбнулся.
– Как знаете, – выдохнув, заявил Кортнев. – Никуда мы вас не изгоним.
– Господи боже! – воскликнул Петр Ильич. – Совсем забыл! Совсем вылетело из головы! Ведь недавно проверил! Еще когда около Астрахани остановились. – Петр Ильич взялся обеими руками за голову. – Вот я олух, старый пень! Счета мои заморозили…
Андрей с Вячеславом переглянулись.
– То есть, это значит… – продолжал Пeтр Ильич.
– Что камеры в магазине работали, – закончил Андрей.
– Зато теперь не надо гадать, – грустно улыбнувшись, сказал Вячеслав.
– А мы тут распинаемся! – Андрей рассмеялся.
– Как я забыл об этом? Ведь сразу же собирался сказать. Вот годы мои. Вы простите меня.
– А теперь давайте планировать, – предложил Андрей, – пока зима не наступила.
– Молчит, – сказала Оксана, подсаживаясь к Андрею, которого Петр Ильич с Вячеславом уже оставили одного, отправившись готовиться к ночлегу.
– Боится.
– Он порой начинает дрожать. Ничего не ест до сих пор. Что с ним такое, страх, стресс? – Оксана пожала плечами.
– Это семь лет рабства, – сказал Андрей. – Как будто в прошлое попали.
– Что будем с ним делать?
– Ничего мы с ним не можем сделать, только взять с собой.
– Куда?
– Там видно будет. Мы не психологи, вряд ли у нас получится что-то придумать. Подождем, может, придет в себя и уже сам решит, как ему быть. Взрослый уже. В чем-то гораздо взрослее нас. И тут мы его не поймем, как бы мы не жаловались на свою жизнь. Извини, Оксана.
– Да все так, я согласна. О чем говорили?
– Взвешивали наши шансы и гоняли варианты из пустого в порожнее. Если быть честным, то мы просто-напросто не знаем что делать, хоть и пытаемся убедить друг друга в том, что беспокоится нам не о чем. – Андрей задумался и вдруг, повысив голос, произнес: – Мы все здесь убийцы! Мы больны! Мне кажется, нас накрыла какая-то волна эпидемии, всех накрыла. Оглядываясь на события последних дней, я порой не могу объяснить свои собственные действия. Я, как и Ислам, в состоянии шока, и это оказывает непосредственное влияние на поступки. И на мои и на наши. С самого начала…
– Что ты называешь началом?
– Оксана. – Андрей улыбнулся. – Я давно, с того самого момента… начала, как это произошло, все хотел у тебя спросить, – я тогда спросил, но мы перевели все в шутку, – а я все забывал, или неуместно было. Извини, но действительно, я не знаю, зачем, как… это, возможно, глупость, мелочь, но я удручен и…
– Да скажи ты, наконец! – не выдержала Оксана.
– Мы уже посмеялись над этим, но так и оставили. Но меня это почему-то беспокоит. Тогда, в отделении, когда ты сбежала с оружием, держа всех на мушке?
– Что?
– Ты направила на них один пистолет, верно? Зачем ты прихватила с собой еще два, распихала их по карманам, засунула за пояс, не знаю. Ты о чем думала в тот момент? Чтобы припугнуть, держа на прицеле, достаточно одного ствола…
– Но я не знаю, – ответила Оксана и тут же рассмеялась. – Я честно не знаю. Я же говорила! Я даже не задумывалась об этом. Но… почему ты спросил?
– Мы убили в ауле столько людей, даже не зная, кто это, поверив незнакомому парню, поверив в его рассказ, не на миг, не усомнившись в том, что он мог все выдумать. Все ли, кого мы расстреляли, были бандитами?
– Мы спасли Ислама.
– Вот именно! Мы могли его просто спасти. Он вполне беспрепятственно выбрался со двора и присоединился к нам. Мы могли забрать его и убраться оттуда. Но, мы устроили бойню. И я это сам предложил. Что с нами? Да, он хотел мести, он,
