Приоткрыл глаза, приподнялся на локтях и замер, глядя в черное дуло пистолета, что маячило перед носом. Покосился на Егора, скривился и зажмурился с таким видом, точно сблюет сейчас, и было отчего — запашок от помойки шел такой, что подташнивало и Егора. Задерживаться здесь было не с руки, он впечатал дульный срез браунинга юноше между глаз и сказал:
— Ритка просила передать, что не приедет. Меня ждал? Не слышу…
Флажок предохранителя плавно пошел вперед и вниз, раздался еле слышный щелчок, юноша дернулся и вытаращился на Егора. Дернулся было отползти назад, к мусорке, но свалился на спину и захлопал по грязи руками, пытаясь подняться. Егор надавил ему на грудь коленом, вжал с силой и повторил:
— Меня ждал, спрашиваю? Кто прислал, зачем? Я на тебя, если что, патроны тратить не буду, так проще будет…
Сжал тому пальцы под нижней челюстью, надавил ладонью на кадык и впечатал в асфальт. Присмотрелся к «пациенту» и понял, что не обознался — это был один из тех, кого собственноручно спустил с лестницы. «Квартира у тебя сгорела, подчистую. Дверь менты или пожарные выбили, на одной петле висит, а внутри шок и трепет», — Роман точно рядом стоял и сам сказал это, а не померещилось. Егор обернулся на всякий случай, но увидел только задний бампер красной иномарки и подсвеченную издалека грязную лужу под ней. Сжал пальцы еще сильнее, пока бандит на земле не захрипел, уже подыхая, подержал и ослабил хватку. Тот плевался и кашлял, дергался, как муха на липучке, тянулся к горлу и даже попытался ударить Егора коленом. Он приложил оппонента затылком об асфальт и повторил:
— Кто тебя прислал? Что приказали?
Говорить тому было неудобно, он захлебывался слюной и пеной, хватал Егора за руки, но, получив рукоятью пистолета по пальцам, притих и в придушенном шепоте Егор разобрал: «В двенадцатом человек тебя ждет».
— Спасибо, друг. Ты мне очень помог, — Егор отпустил юношу, тот немедленно перевернулся на живот, приподнялся на локтях и, заходясь в кашле, принялся отплевываться, но мучился недолго. Егор постоял рядом еще немного, посмотрел на несчастного и врезал ему по затылку тем же обломком, что предусмотрительно бросил себе под ноги. Глянул на неподвижное тело, потом выщелкнул из рукояти магазин — полна коробочка, шесть штук патронов один к одному, сидят плотно и поблескивают круглыми толстенькими боками, глаз радуется. Загнал магазин обратно, наклонился над бандитом — тот лежал носом в грязь, не шевелился и вроде как не дышал. Проверять пульс, рефлексы и прочее Егор не стал, оглянулся, посмотрел по сторонам. Поблизости никого, голосов не слышно, машины со стоянки не трогались, новых не появилось. Окна мотеля светились через одно, шторы на всех плотно закрыты, из здания никто не выходил, он бы заметил. И если на помойку никто ночью не сунется, то человека найдут только с рассветом, уж больно удачно он лежит, почти полностью уместившись в пластиковый загончик под крышей, где и помещались вонючие контейнеры. А если сунутся, то… То к этому моменту желательно оказаться подальше отсюда.
Егор быстро пересек парковку, взбежал на крыльцо и открыл дверь. Пахнуло теплом, плесенью и канализацией, коридор здесь расходился в обе стороны, в центре что-то вроде стойки ресепшена, откуда выглядывает заспанная тетка в свитере и теплой жилетке поверх, пока только смотрит, соображая спросонья, как реагировать: орать или подождать.
— Я в двенадцатый, — опередил ее Егор, — меня там человек ждет. Я ненадолго.
Тетка сгинула с глаз долой, угнездилась за стойкой, Егор глянул на номера комнат и шагнул вправо. Шел тихо, смотрел на двери, из-за которых доносились пьяные голоса, смех и недвусмысленные вздохи — тонкие переборки скрывали только видеоряд, звуки через гипсокартон проникали беспрепятственно. Попался на пути мутный объект в сползавших трениках, что топал по направлению к сортиру, прошел мимо, не глянув на Егора, и побрел себе дальше. Егор посмотрел тому вслед и пошел прикидывая на ходу: видели ли из окна подъехавшую машину и все, что было потом. Получалось, что видели, окна двенадцатого номера смотрели на дорогу и парковку перед мотелем. Однако выйти из номера никто не пытался, и из-под двери в полутемный коридор падала полоска света, и, как Егору показалось, раздались чьи-то шаги. Значит, Лерик — один или с парочкой подручных — ждет его в номере, все видел, в том числе как «пьяный в дрова» Чалов идет к мотелю, и решил, хоть обстановка внезапно изменилась, подождать его здесь. Ждет — это хорошо, это правильно, и вряд ли будет стрелять, если не совсем дурак, конечно. Но на всякий случай Егор спрятал пистолет за пояс джинсов, прикрыл полой куртки и постучал в дверь. Прислушался — тихо, точно в номере никого нет, повторил уже сильно, нетерпеливо и в последний момент успел отпрыгнуть к стене. С той стороны кто-то шел не спеша, остановился, погремел ключами и открыл дверь. Егор только того и ждал, рванул створку на себя, вломил оказавшемуся напротив человеку рукоятью пистолета по переносице, пнул по голени и ввалился в номер, осмотрелся моментально, но больше никого не узрел. Две кровати, тумбочка между ними, сине-зеленый половичок на полу, круглый плафон под потолком, облезлые рябые обои — та еще обстановочка, но сойдет, в самый раз, чтобы получить час любви согласно прайсу. «Хорошее местечко» — назвала мотель Ритка, ну, ей с Лериком виднее…
Егор закрыл дверь, повернул ключ в замке, сгреб человека, что согнулся пополам у двери и отплевывался, вытирая хлынувшую из носа кровь, за грудки, встряхнул… И сам оторопел, смотрел на того, чувствуя, как снова накрыло, припечатало к месту поганое «так не бывает». Но было, существовало и не желало убираться прочь, ибо некуда было, они снова были с ним один на один — напротив, прижатый к стене, стоял Игорь, лысый, растолстевший, но тот самый, кого считал другом, кому помог и кого сам просил о помощи. Стоял, шмыгал носом и тянул к лицу руки, чтобы вытереть кровь. И смотрел странно, без удивления, со страхом, что объяснимо, но глаза не таращил, рот от изумления не открывал и вообще молчал — то ли от радости дыхалку сперло, то ли черт его знает, что там у него переклинило. Но ждал, точно ждал и дождался, по роже видно.
Наваждение схлынуло, Егор с разворота швырнул Игоря на кровать, тот тяжело плюхнулся на старое покрывало, кровать томно заскрипела и покачнулась. Игорь вытер нос рукавом и потянулся к сумке, что лежала на тумбочке. Обычная сумка, похожа на те, в которых носят ноутбуки, в два раза меньше, но такая же плоская. Егор дернул ее за длинный ремень, перекинул на другую кровать, сел напротив. Игорь отвел взгляд, положил руки на колени и не двигался, Егор рассматривал его, все еще не веря своим глазам.
«Обознался? Нет, это он, точно, хоть и разжирел за три года» — они молча смотрели друг на друга, тишина стала вовсе уж невыносимой, за стенкой кто-то качественно и душевно храпел, из кабинета через коридор доносились звуки попойки. Оргия была в разгаре, бляди ржали, звенела посуда, орала музыка — самое место и время, чтобы поговорить о прошлом, проговорить и поквитаться. Вот где их судьба-затейница свела, стоит, поди, в сторонке и хихикает в кулак, ждет, что будет дальше. Впрочем, чего ей ждать, она и так все отлично знает, сейчас дернет за ниточку, и концерт начнется, но уже вживую, а не по сценарию, что где-то в астрале сочинили. Егор не выдержал, положил пистолет на сумку, накрыл его ладонью и откинулся к стене, глядя на Игоря.
— Привет, давно не виделись. Меня ждешь?
Чего угодно ждал — оправданий, вранья, ждал, что тот будет выкручиваться и удивляться притворно — надо же, какая встреча! Ничего этого и в помине не было, кроме того, что Игорь задрал голову, зажал нос, чтобы остановить кровь. И, чтобы сомнения всяческие на этот счет развеять, кивнул, глядя в потолок.
— Я тоже рад, — Егор смотрел на бывшего друга, гадая, как тот поведет себя дальше. «Человек в двенадцатом номере», — сказал тот, у помойки, не назвал только имя, но теперь все встало на свои места.
— Дружок твой, что меня встречать вышел, там остался. Может, выживет, а может, и нет, — сказал Егор. Игорь чуть скривил губы — плевать, мол, не моя забота, глянул на Егора и привалился к стенке.
— Ты сказал Ритке меня сюда привезти?
— Нет, — голос у Игоря был гнусавый, с хрипотцой, но спокойный, обычный голос, даже уставший, как показалось Егору. Ждал его Игорек и заранее знал, кого этот бандерлог сюда притащит, знал, кто привезет, все знал, гаденыш. Но соображает хорошо, быстро, понимает, что отпираться и разыгрывать радость от внезапной встречи не просто глупо — опасно, вот и сидит паинькой, смотрит так, словно знает, что все будет по-его, и никак иначе.
— А кто? — Игорь снова покривился, шмыгнул носом и поправил сбившуюся толстовку. Из-за ее ворота выпала здоровенная золотая «якорная» цепь, обвитая еще десятком, если не больше, мелких, но тоже из благородного металла, цепочек. На среднем пальце правой руки блеснули камни в здоровенной печатке, из-под рукава показался желто-белый браслет тяжелых дорогих часов. Егор осмотрел Игоря с ног до головы — весь цацками обвешан, а одет скромно: джинсы, серая толстовка, малость замазанная кровью, черные ботинки на тонкой подошве. И выглядит неплохо, только вид такой, словно не выспался, взгляд мутный какой-то и безразличный, что ли.
