— Никто ведь не подумает, что человека загасили специально. Несчастный случай — и все дела. Так что даже минимального риска нет! — вдохновенно ораторствовал Потёмкин, выпив на пару с Юлией три бутылки водки.
Она слушала, подперев щёку кулаком, и кивала, как заведённая. Потом, немного помявшись, спросила:
— Слушай, Витёк, а твой Магомед может таким образом одного козла припечатать? Вдруг для тебя по дружбе скидку сделает?
— Какого козла?! — опешил Потёмкин.
Он не ожидал, что занимательный трёп произведёт на Юлия такое сильное впечатление.
— Благоверного моего бывшего. Он печник у меня, золотые руки… Квартиру вот эту построил, кооперативную. Жили мы с ним, как люди, а однажды отправился Кирюха в Калининград на заработки. Познакомился с почтальонкой тамошней, спутался с ней. А после приехал и заявил с порога — разводимся! Жить он без этой лярвы не может. У нас сын, а ему хоть бы хны! Алименты, говорит, платить буду, а на остальное не претендуй. Присушила его эта ведьма, что ли? Я в ногах у Кирюхи валялась — не сжалился. Возненавидела я после этого и его, и её. Витёк, если ты хоть капельку любишь меня, поговори с Магомедом. Он добрый, поможет, я знаю. Кирилл оскорбил меня ни за что, и пусть ему тоже счастья не будет. Я жить, дышать не могу, когда вспоминаю, что где-то мой мужик чужую бабу трахает. Ночи напролёт реву я, Витёк…
Вот так же она и меня заделает, распалял сам себя Потемкин. Я ведь много знаю. Кирюха угорел, а разве печник может угореть случайно? Наверное, жизнь ему действительно не мила стала. Жена его, Юлия говорила, быстро угасает у своей родни в Саратове. Ребёнка она потеряла, потом долго пневмонией болела. Теперь гной в лёгких у неё, и никак не вылечить. У больных СПИДом всегда так. Что здоровому по барабану, то для них — хана.
Виктор сунул трубку в карман брюк, подумал и зашёл в сарай. Пока там Юлька с блинами валандается, нужно дров наколоть на завтра. Как ни крути, а утром, с бодуна, не то, что дрова колоть — в нужник сходить не всегда получается. Треснутая голова разболится, так вообще придётся «скорую» вызывать. А Юльке на работу надо, в гостиницу. Парень один у неё живёт на Голодае, навещать его нужно. От подростка всего жди, может и квартиру спалить, и себе свернуть шею по пьяни.
Потёмкин хотел зажечь фонарь, но в это время ему на плечи свалилось чьё-то тяжёлое тело. Рот моментально заткнули кляпом, руки завернули назад и сковали наручниками. На голову набросили то ли куртку, то ли мешок. Потом подхватили и поволокли по грязи, по опилкам в огород, к соседскому забору.
Виктор сообразил, что нападавших вроде бы двое, и действуют они профессионально, грамотно. На простых хулиганов не похожи. Не желая получать ни по голове, ни по почкам, Виктор во всём повиновался своим похитителям, усердно перебирал ногами и старался не спотыкаться.
— Нагни голову и ползи вперёд, — негромко скомандовал один из похитителей.
По голосу Потёмкин определил, что он молодой и достаточно интеллигентный мужик. В голосе не было злобы — человек будто бы желал разрешить дело полюбовно. Потёмкин хотел того же.
Второй нападавший помог Виктору забраться в машину, которая немедленно сорвалась с места и понеслась по ухабам. Украденный старался дышать глубоко и ровно, уже понимая, что ничего плохого ему не сделают. Убить можно было и там, в огороде, а требовать с Юлии за него выкуп дураков не найдётся. Перед коптевскими или долгопрудненскими он чист, нынешних их проблем на дух не знает. От дел давно отошёл, никакого влияния не имеет, мешать никому не может.
Наконец, машина затормозила, и мешок сдёрнули с головы. Потёмкин втянул носом воздух и понял, что его привезли на берег Финского залива. Скорее всего, это пляж, сейчас заснеженный и пустынный.
— Виктор Викторович, давай пообщаемся без эксцессов, — предложил сидящий рядом с ним человек в кожаном пальто.
В руке, обтянутой такой же блестящей перчаткой, он держал пистолет. За рулём громоздился детина в камуфляже и кепке с тремя пуговичками на тулье.
— Что ж, давайте.
Потёмкин пошевелил затёкшими руками. Он сидел, выставив вперёд квадратный подбородок, из-за которого и получил свою кличку, двигал кадыком. Похищенный не спрашивал у похитителей, кто они, понимая, что, коли захотят, скажут сами. А если нет, двинут рукояткой «дуры» по макушке, чего ему уже не пережить. Оставалось только слушать и ждать, надеясь на лучшее.
— То, что Мага Гаджиев — твой друг, не будешь отрицать? — спросил первый, в кожаном пальто.
От него пахло дорогим табаком и туалетной водой. На руке у него Потёмкин заметил «ролексовские» часы. Парень этот мог быть и бандитом, и частным сыщиком, и сотрудником органов. В последнем, правда, Виктор усомнился — прикид у незнакомца был дорогой. Значит, интересуются Гаджиевым. Это плохо, потому что не отвечать нельзя, но и отвечать опасно. Если Магомед узнает, он не простит.
— Да что ж тут отрицать? Лет десять назад скорешились.
— Мужа Железновой ты ему заказывал? — спокойно спросил «кожаный».
— Я не заказывал. Только свёл Юльку с Магомедом, — уточнил Виктор.
— Значит, договаривалась обо всём она? — продолжал «кожаный».
— Да, она. Специально ездила в Москву, — подтвердил Потёмкин.
— Кто исполнял заказ, знаешь? — Парень в коже надвинул на лоб шляпу, чтобы пленник не рассмотрел его лицо.
— «Тёлка» одна из кафе Магомеда. Валька, кажется, её звали. Она сама из Питера, потому и послали её сюда познакомиться с Железновым. Он до бабец был сам не свой, особенно когда жена залетела.
— А ты знаешь что-нибудь про другие подобные заказы? — продолжал первый похититель.
Второй пока хранил молчание, наблюдая за пляжем. Но в эту мозглую пору, да ещё в кромешной тьме, сюда не забегали даже собаки.
— А на кой хрен мне чужие проблемы, когда от своих трясусь постоянно? Грех на душе тяжкий — ведь не только Железнов, но и его жена пострадала. Слухи доходят, что она при смерти — слишком быстро всё получилось. По пьяни согласился помочь Юльке отомстить, а теперь каюсь. И ей, вижу, обрыдло на меня любоваться…
Потёмкин пока не понимал, что конкретно нужно от него этим двоим ребятам. Похоже, они в курсе дел Гаджиева, и даже не подвергают сомнению факты преднамеренного заражения людей СПИДом по заказу. Значит, имели место и другие случаи. Видно, Магомеду понравилось начинание, и он поставил дело на широкую ногу.
Но кто вывел на него, Виктора, этих пацанов? Может, опять Юлькины пакости? Или Валька-шлюха настучала? Не похоже, чтобы подлянку заделал сама Мага. А другие не знают о том, что Кирилл Железнов заболел не случайно. Потёмкин постарался, чтобы посвящённых в тайну было как можно меньше.
— Да, Виктор, ты для неё — опасный свидетель, — согласился «кожаный». — Кроме того, ты — посредник, который свёл заказчика и организатора преступления, есть Железнову и Гаджиева. Так что срок тебе светит, и немалый.
Глаз говорящего Потёмкин не мог различить под тенью от полей шляпы, но голос его, по первому впечатлению мягкий, негромкий, обладал каким-то странным, парализующим действием.
— Не бойся, о Гаджиеве я ничего выпытывать не стану, потому что сам знаю больше твоего. А ты, Виктор, прямо сейчас отсюда позвонишь в Москву, Магомеду, по мобиле. И скажешь, что нашёл ему ещё одного клиента.
— Это как?.. — опешил Потёмкин, ожидавший совсем иного развития событий.
— Так. Выводил на него Юлию Железнову, выведешь и Володю Скалкина. Познакомьтесь.
«Кожаный» кивнул в сторону детины в кепочке. Тот церемонно наклонил голову, дрогнув узкими остренькими усиками. Словно и не прыгал на шею Потёмкина в сарае, не надевал на него наручники, не волок к машине. На бандита Скалкин не походил, больше напоминал щипача или карточного шулера. Им тоже кто-то может изрядно насолить. Получается, ребята просто хотели выйти на Магу и сделать заказ.
— Очень приятно, — пробормотал Виктор, которому в этот момент расстёгивали наручники. Затёкшими пальцами он сжал трубку мобильника.
— Только, пожалуйста, без глупостей и разных «маяков». В твоих интересах делать так, как скажу я, и не нарываться на неприятности. — Парень в коже похлопал Потёмкина по плечу. — Я знаю, что человек ты больной и пьющий. Тебе осталось мало, так проживи хоть последние годы по-человечески. А Магомеда не бойся — ничего плохого он тебе не сделает. Заляжешь недельки на две на дно, а там проблема решится сама.
От невозмутимой и какой-то запредельной наглости собеседника Потёмкин онемел и только крепче стиснул трубку. Он готов был позвонить кому угодно, лишь бы поскорее оказаться на свободе. Откуда «кожаный» знал, что Потёмкину осталось мало жить? Может, решил его сегодня не выпускать из машины, чиркнуть ножичком по горлу да бросить на берегу залива? Нет, он про какие-то две недели говорил, даже про годы…
