раз.
– Ладно. Я понял. Еще одно дело. Там у нас лодка на прицепе пустая. Мы ее оставим. Перегоните к своим. Потом заберем.
Максим кивнул.
– Сделаем.
Когда мы вернулись к лодке, Мишка сразу хотел отправляться, но я присел на борт и показал рядом.
– Садись, Мишка, поговорим.
Тот удивленно глянул на меня, но присел.
– Слушай, мы с тобой друзья и даже больше, как ты говоришь, мы должники друг другу. Когда-то я тебе жизнь спас, и ты меня уже не знаю сколько раз с того света вытащил. Ты знаешь, что я за тебя пойду в огонь и в воду, и я знаю, что ты поступишь так же.
Мишка согласно кивал, глядя на свои сапоги.
– Все это хорошо, только давай не будем лезть в дела друг друга, где мы не спецы.
– Ты про чё?
– Вчера, когда ты сказал, что я тебе буду только мешать, я не стал возражать и остался ждать тебя в этом сраном гнезде на скале. Хотя мне было хреново, и я с ума сходил, что там с тобой. Но я понимал, что ты прав, я хоть и охотился вроде бы, и в тайге полжизни провел, а по сравнению с тобой все равно как пацан. Ты настоящий лесовик, орочон, и лезть туда, где ты понимаешь лучше меня, я не буду, могу обоих подставить под пулю. Это правильно?
– Да. Все так.
– Так вот, в следующий раз, когда я буду разбираться с моими людьми, ты тоже не лезь. Даже если я их убивать буду. Здесь я знаю, что мне делать. Это дела семьи.
– Ну ты же из-за бражки? Это же ерунда какая. Подумаешь, выпили.
– Мишка, перестань. На самом деле ты все понимаешь. Сам знаешь, сколько дел из-за водки провалилось.
– Ну, вообще-то да.
– Вот. А пришли бы вместо нас китайцы? Еще три трупа в семью. Так?
Мишка кивнул.
– Ладно, поговорили, поняли друг друга.
Я улыбнулся, хлопнул эвенка по плечу и поднялся.
– Отвязывай, попрем к Лехе-Попу.
В этот раз на реке мы встретили людей – две лодки шли нам навстречу, но это явно были браконьеры. Заметив нас, они быстро причалили к берегу, привязали лодки, и люди мгновенно скрылись в лесу. Теперь даже если инспектор и найдет что-то в бесхозных лодках, предъявлять будет некому. Ну а лодки добытчики оправдают двумя-тремя выходами на запрещенную охоту. Похоже, их испугал вид нашей посудины, такая явно могла быть только у государственных служб.
Но мы не инспектора и тоже не хотели, чтобы нас узнали, поэтому их побег был нам только на руку. Мы прошли на полной скорости под другим берегом, при этом и Мишка, и я накинули капюшоны и прятали лица. Вот жизнь началась, усмехнулся я, лица показать нельзя.
Дальше до самого Красного Яра, где обитал отшельник, мы прошли без происшествий. Перекусили еще раз на ходу, поужинаем нормально уже у Лехи. Сидя у мотора, я обдумывал то, что пришло мне в голову за эти дни, проведенные с Мишкой. Теперь, когда не стало дядьки, некому было предложить мой план, но я надеялся, что новый старший в нашей семье пойдет мне навстречу. Даже не надеялся, а был уверен. Ведь я, несмотря на молодость, был не последним винтиком в нашем деле. Недаром я всегда был при дядьке.
Глядя сейчас на орочона Мишку, я обдумывал уже детали будущей реорганизации. После убийства дяди Афанасия и того, что пережил я сам, мысль о новой бригаде в нашей семье была для меня само собой разумеющейся. Эта бригада не будет заниматься добычей камня или его перевозкой, у нее будут совсем другие задачи. И я уже знал, кто будет старшим в новой бригаде, он сейчас сидел передо мной и совсем не подозревал о своей новой работе. Главное, не давать ему пить, но это я брал на себя, так как по моему плану бригада охраны Семьи будет подчиняться мне. Пусть Мишка подберет себе таких же, как он, охотников из своих эвенков, вооружим их как надо, положим хорошую зарплату, и пусть они охраняют бригады в лесу. Ну и не только в лесу.
Кстати, начало вооружению этой бригады уже положено – сегодня во время короткой остановки Мишка не выдержал и опробовал винтовку «москвичей». Все три патрона, что он сжег на это дело, были использованы не зря. Три выстрела на предельном расстоянии даже для винтовки Мосина и три четких попадания, я сам это видел в бинокль. При этом звук был слышен только рядом. Хлопок, который никто и за выстрел не примет. Ну, а из пистолета сделал несколько выстрелов и я. Мне не очень понравилось – тяжелая штука, пришлось держать двумя руками, как в кино. Но явно мощная – скальник крошился, словно известняк, – думаю, человека будет отбрасывать метра на три.
Будь у нас такая бригада, я бы вряд ли сейчас прятался здесь. Да хрен кто в тайге к дядьке смог бы подобраться. Ну и психологический эффект, если бы те же хунхузы знали, что у нас есть своя «армия», они бы сто раз подумали, прежде чем начинать войну. А то мы все сидели за дядькиной славой как за каменной стеной, считали, что никто не решится напасть на Росомаху. Вот нас и научили жизни. Теперь будем умнее.
Заброшенная деревня встретила нас тишиной, Леха, скорей всего, уже спал, во всяком случае, стрекотанья генератора не было слышно. Хотя небо над рекой было еще светлым, только в лесу по берегу сгустились тени, по времени было уже поздно – обе стрелки на часах застыли почти ровно на одиннадцати. Мы прошли уже без мотора, на веслах, вверх по протоке, которая когда-то делила деревню пополам, и убедились, что Леха должен быть дома – его длинная, черная от битума деревянная лодка была привязана у мостков причала. Привязав свою рядом, мы пошли по мертвой деревне среди разобранных срубов и изб, глядящих пустыми, темными глазницами окон. Метров за сто от его дома нас почуяли псы Лехи, над деревней взвился их разноголосый лай.
– Ну все, подняли Попа, – сказал Мишка. – Сейчас, если захочет, успеет спрятаться.
Действительно, у Лехи была эта странность, иногда на него нападала полная неохота видеть людей, и тогда он прятался от всех, даже хорошо знакомых. Пережидал, когда гости уедут, и только потом опять выходил.
– Подождем, зря мы, что ли, столько горючки сожгли. Мне очень надо с ним переговорить.
Нет, хозяин прятаться в этот
