«Прямо заговор какой-то, – размышлял Украинский, ожидая соединения. – Если Вардюк и Любчик каким-то образом связаны с Атасовым, то, скорее всего, их завербовал этот мерзавец Правилов. В таком случае – провал оперативной работы – еще очень мягко сказано. Это не провал – это какой-то позор».
Украинский нервно ерзал на стуле, а тот, в свою очередь, скрипел.
«И опять же, если завербованы, то когда? – спрашивал себя полковник. – До поездки в Крым, или после? Если до, то, похоже, Правилов собирался прокатить Ледового? Сам на камни глаз положил? А если после, то когда и зачем? На черта Вардюк в Киев подался? Что он тут забыл? И кто его в Крыму прикрывает, если я толком ничего узнать не могу? Мне-то врали, что Вардюк с Любчиком на смене, видишь ли. Ничего себе лапы у Правилова. Длинные. И под кого Любчик с Вардюком копают? Под меня? Под Милу Сергеевну? Мила им на кой хрен? Если у Правилова в Ялте такие концы, то что же он в Киеве сделать может? Горы своротить? Это не Правилов, значит, а прямо какой-то адмирал Канарис!»[49]
Сергей Михайлович, ялтинское управление на проводе.
Здравствуй, Сан Саныч, – сказал Украинский в трубку. – Как там море у тебя? Вода холодная, или как?
Если вашему абоненту три минуты до ближайшего пляжа, а вам и на самолете больше часа лету, то этот вопрос как раз из тех, которые так и тянет задать:
«Как оно там, без нас? Бирюзовое, лазурное или серое, все в барашках?»
Как будто бы это имеет значение. Оно постоянно какое-то. И прекрасно обходится без нас.
Перебросившись парой слов о работе, о погоде, о семье, детях и внуках (у Сан Саныча их было двое), выслушав осторожное «Как там Светлана, Сережа?», и ответив, что «Слава Богу, получше», полковники перешли к делу:
Я вот по какому поводу, Саня…
Слушаю тебя, Сережа.
Украинский изложил суть вопроса.
Только постарайся шуму не подымать, – предупредил Сергей Михайлович. – Дело-то деликатное.
Понял тебя. Сделаю. – Отозвался крымский полковник. – Как по срокам-то?
Жмут, – честно сказал Украинский. – На вчера надо.
Понял, Сережа. Сейчас кого-то из ребят мобилизую. Как что прояснится, позвоню.
Я сам тебя наберу. В пятнадцать ноль ноль. Пойдет?
Ух, – Сан Саныч подавил улыбку, – теперь чувствую, что припекло. Хорошо. Попробуем сработать оперативно.
Спасибо, – поблагодарил Украинский.
Лидочке поклон передавай, – сказал Сан Саныч и покосился в окно – из-за крыш старого города ослепительным обломком бирюзы сверкало Черное море. Яркое полуденное солнце заливало улочки, карабкающиеся от порта в горы. – М-да, припекает сегодня. – Как в июне, прямо. А купаться, конечно рано. Вода-то ледяная.
У вас там сразу такая глубина, – подхватил Украинский, – пока прогреется. Дай Бог, чтобы к маю…
Провести отпуск в Ялте Сергею Михайловичу посчастливилось при Андропове. Украинский выхлопотал путевку в санаторий КГБ на троих – себя, жену и дочку, которой тогда шел десятый год.
«И лучшего отпуска у меня в жизни не было, ей Богу». Утром на пляж, после обеда в парк. Кругом аллеи тенистые. Над обрывами перила белокаменные, ветер в экзотических ветвях шелестит, с моря шумит прибой, а за спиной отвесные скалы. Вечером Светку укладывали спать, и наставало время для взрослых. У Украинского уже тогда возникали проблемы с потенцией. А на море, словно второе дыхание открылось. Они с Лидой будто новую страницу перевернули. Жена по вечерам казалась Украинскому таинственной незнакомкой. Ее халат, чуть повыше колен, манил невероятно, хотя все под ним Украинский давно и в мельчайших подробностях изучил. Они любили друг друга на тахте, при погашенном ночнике, а долетающий с моря бриз колыхал занавески.
«Лида… Лида…Лидочек…»
С внучонком твоим, медики палку не перегнули? – Собственный голос донесся как бы со стороны, и Сергей Михайлович стряхнул наваждение. – Может, такое дело… напутали с диагнозом?…
Если бы, – помрачнел Сан Саныч, – Все точно. Астма…
Подумать только, с вашим-то климатом…
А что климат? В Крыму зимой красота. А летом?… Это для отдыхающих – рай, потому что они на две недели приезжают. А нам, местным, сплошная головная боль.
«И кусок хлеба».
Как жара пойдет, тут дышать нечем. Влажность высокая, кругом горы. Выходит парниковый эффект. Вот тебе и курорт. Это у вас климат – в самый раз для легких.
Знаешь, Саня, отправляй-ка ты дочку со внуком ко мне. У Варвары как с работой? Вырвется?
Да, никак, – фыркнул Сан Саныч. – На одной фирмочке бухгалтером поработала, на другой. Ерунда это, а не работа. Думал Варьку к себе пристроить, так не хочет, понимаешь ли…
Украинский помнил старшую дочь старого приятеля школьницей, в белом переднике и алом пионерском галстуке, так что представить ее бухгалтером, а уж тем более, бравой милиционершей, ему было сложно.
Внук в какой класс ходит? Во второй?
В первый…
Значит, к маю отстреляется. Сажай обоих в самолет, а я прямо у трапа встречу.
Спасибо, Сережа.
Не спасибо, а давай, отправляй. Погостят у меня. По городу погуляют. У нас в мае цветет все, как в раю.
Тебе не до них, Сережа…
Что значит, не до них? Мы с Лидой постоянно в больнице. Квартира, считай, пустая. Нам только веселей будет. А там, даст Бог, выпишут Свету, на дачу махнем. Я себе выбил, на Десне. Вокруг луга заливные, в озерах кувшинок полно. Красота!
А еще лучше – и сам с ними выбирайся, – добавил Украинский. – А то я уже не помню, как ты, черт старый, выглядишь.
* * *
понедельник, 28-е, после обеда
К трем пополудни Украинский набрал телефон Сан Саныча. Сначала его долго соединяли, потом он долго слушал старого сослуживца, а дослушав, еще дольше сидел, как громом пораженный. По словам Сан Саныча, Вардюк и Любчик никуда не выезжали из Ялты, ни в какой погоне не участвовали, а выползя к обеду из кустов, были замечены автомобильным патрулем. Патруль немедленно вызвал «скорую».
Их обнаружили около часу дня.
Мила Сергеевна утверждала, что попала вместе с ними в аварию примерно в это же самое время. Только в окрестностях Бахчисарая.
Дознавателю Вардюк с Любчиком показали, что подверглись нападению двух необыкновенно дерзких бандитов. Преступники подкатили на такси, застав милиционеров врасплох. Угрожая пистолетами разоружили, и оглушили ударами по темени. Ознакомившись со словесным портретом одного из нападавших, Сергей Михайлович решил, что он замечательно подходит Бандуре. «А второй, значит, Армеец», – догадался Сергей Михайлович.
Ты сможешь прояснить, заикался один из бандитов, или нет?
«Если заикался, то, как говорится, вопрос снят».
Что, кстати, за машина у них была?
По словам гаишников бандиты подъехали на красном «Москвиче» 412-й модели. После нападения он как в воду канул, вопреки самым тщательным поискам. И не мудрено. Несчастный таксист, окрещенный Бандурой Мальдини,[50] уже к полудню того злосчастного дня загнал машину в сарай родительского дома, и, прихватив беременную жену и ребенка, налегке выехал автобусом в Керчь. Переправившись на Таманский полуостров, Мальдини к ночи уже был в Новороссийске, где проживал двоюродный брат. Кузен трудился таможенником в портовом терминале и давно звал Мальдини к себе: «Бросай свои шашки затраханные? Сколько ты в тачке имеешь, а? Тут у меня не порт, а натуральное золотое дно. Приезжай, и будем жить, как боги».
С тех пор злосчастный таксист осел в России, а домой и носу не казал. Украинский этого не знал, и потому грешил на Армейца.
«С заикой мы еще разберемся, – подумал Сергей Михайлович. – Куда он, недоносок, денется?! Тут вопрос другой. Если Вардюк с Любчиком, получив каждый по сотрясению, загорали на травке в Ялте, то кто, спрашивается, преследовал Бандуру в компании Милы Сергеевны?».
Это был хороший вопрос. О погоне он знал лично от Милы. Неужели она лгала?
«Зачем ей врать? Допустим, она выдумала липовых Вардюка с Любчиком? А также недавнюю встречу с Вардюком в казино? На кой черт?»
Украинский поинтересовался насчет погони.
Служебное расследование, – отвечал Сан Саныч, – факта погони не подтверждает. Однако, было два патруля, видевших милицейскую «пятерку» Вардюка. За рулем сидел крупный мужчина в фуражке. Насчет пассажиров данных нет.
Почему не задержали?
Кто ж знал? Подумали, свои.
После разговора с Сан Санычем Украинский позвонил Миле Сергеевне, и попросил максимально подробно описать обоих милиционеров, которые, в чем Украинский уже не сомневался ни капельки, никакими милиционерами не являлись.
Один высоченный такой, на спортсмена похож, – просьба несколько озадачила Милу. – Метра два ростом, если не выше. Черты лица правильные, только крупные. Волосы русые. Судя по бровям боксер.
