– Брат Валерий на подворье послушание несет, там спроси.
– Что за подворье? – Егор прижал тетку к стене, и та выложила все, что знала. Ехать до подворья час, там есть огород, держат скотину, а также матушка-настоятельница уединяется для душевного отдыха. Чем там занимается Чурсин, тетка не знала, да и знать не могла, но это было неважно. Брат Валерий, значит, на подворье. Интересное кино… Отчего-то вспомнился Влад и его Агата, Егор даже представил себе ее – озабоченную старуху с искусственными зубами, в парике, с силиконовыми сиськами. «Богохульник!» Егор сделал серьезную физиономию, сердечно поблагодарил отзывчивую монашку и двинул прочь, едва сдерживая улыбку. Чурсин здесь, и это главное, теперь дело за малым: добраться до него и потолковать по душам. Час езды – это ерунда, можно успеть до вечера, но сначала поесть как следует и найти попутку.
Насчет поесть оказалось проще всего, сразу за воротами, через дорогу, помещалось довольно приличное на вид заведение. Посетителей в кафешке было полно, у стойки образовалась небольшая очередь. Но брали все в основном на вынос, и свободный столик Егор нашел быстро. Он уже вцепился зубами в разогретый в микроволновке бутерброд, прожевал кусок, запил его чаем, когда услышав знакомый фальцет:
– Отойдите немедленно! Безобразие, кто его сюда пустил? – Через два столика у окна возмущалась тетенька с гастритиком. Она защищала свою пищу от забредшего на запах еды бомжа. Вонючее оборванное существо слонялось по кафешке с протянутой рукой и канючило денежку «на пиво». Кто-то подал страдальцу початую бутылку дешевого пойла, и бомж быстренько убрался восвояси. Тетенька за столом успокоилась и продолжила трапезу: она кушала чебурек, жир и масло текли по ее подбородку и капали на бумажную тарелку, где ждали своей участи еще два нехилых куска теста с жареным фаршем. Первый чебурек уже сгинул в бездонном брюхе, и тетенька тянула короткопалые лапки ко второму. Она наклонилась над столом, и ее похожие на шерстку ярко-рыжие волосенки на голове даже шевелились от предстоящего удовольствия, платок сполз на затылок. Егор отвернулся, взялся за свой бутерброд. «А сейчас она что лечит? Ожирение, скудоумие? Классический случай – мозги в майонезе. Это диагноз, а не рецепт».
О тетке он скоро забыл, договорился с бомбилой, поджидавшим клиентов неподалеку от обители, и «девятка» покатила сначала по разбитым городским дорогам, потом пулей пронеслась по участку трассы с новым покрытием и свернула на прилегающую. И сразу скинула скорость, ползла, переваливаясь на ухабах, как беременная утка, то и дело тормозила перед лужами размером с небольшое озеро. Дальше шли метров триста относительно ровной поверхности дороги, даже с остатками асфальта, дальше все начиналось по новой. Водила то и дело чертыхался себе под нос и, кажется, уже пожалел, что слишком мало запросил с «паломника».
– Что ж сестры себе дорогу построить не могут, – пробормотал Егор, глядя на выбоины и колеи, что прихотливо петляли вдоль полотна, кое-где пересекая его, оставляя от покрытия лишь труху.
– Была дорога, – буркнул водила, – да сплыла. Мост новый строят, техники нагнали и разбомбили все к чертям…
Мост, конечно, грандиозный проект по разгрузке города от транзитного транспорта. Стройку затеяли лет десять назад, потом подрядчики традиционно проворовались, за ними на отсидку пошел заказчик, потащив следом инвесторов, и стройку заморозили. Транспорт по-прежнему шел через город, пробки, особенно в пятницу летним вечером, поражали воображение, число мелких и средних аварий приближалось к бесконечности, а широко разрекламированный когда-то Западный объезд зарастал травой и кустарником. Недостроенные пролеты нависли над рекой и ее болотистыми берегами, рядом громоздились груды песка, покрытые лопухами, брошенную технику растащили по частям, а в бытовках поселились бомжи, но после грандиозного пожара все куда-то подевались. Опоры жутковато скрипели от ветра, в реку летела арматура и обломки проеденного коррозией металла. И вот нате – кто-то взялся довести эту развалину до ума, разгрузить тем самым город и, как признался журналист одной местной газеты, воздвигнуть памятник себе на центральной площади, куда этот самый борзописец клялся первым в знак благодарности возложить цветы.
– Вроде мэр новый за дело взялся, – сказал водитель и резко затормозил, буквально вкопав «девятку» в землю. Впереди громоздилась гора щебня, кто-то заботливо вывалил ее прямо на остатки дороги, намертво загородив проезд.
– Извини, дальше не могу, – водитель вздохнул, – пешком тебе придется. Да здесь недалеко, километров пять всего.
Что такое пять километров по бездорожью, по грязи, да еще и под мелким дождем, что включился в ту самую секунду, когда Егор оказался на дороге? Заплатил водителю и двинул, как и положено паломнику, пешком, кляня и погоду, и разбитую дорогу, и Орехова, что и тут умудрился подложить Черкашину свинью, реанимировав законсервированную стройку. Егор клял Влада последними словами, пока пробирался обочиной к лесу, вымок, озверел, а оказавшись среди берез и елок, вдруг успокоился. Шел быстро, почти бежал, стараясь не сбить дыхание, и все поглядывал на мутное серое небо – дело было к вечеру, в лесу уже сгущались сумерки, на дорогу выползал туман. Пять километров Егор одолел за час с небольшим, дорога вынырнула из леса, и Егор оказался в поле. Слева громоздились опоры того самого моста, часть дорожного полотна обрывалась над рекой, над ней вилась белая дымка. А справа виднелись крыши домов за глухим зеленым забором, над ними мутно отсвечивал крест. Дальше тянулись бесконечные грядки, там Егор заметил людей и, придав себе озабоченно-одухотворенный вид, подражая настоящим паломникам, направился к ним.
Женщины стояли в борозде: пять женщин лет по тридцати с небольшим и высокая пожилая тетка в темно-синем тряпье. Все пристально смотрели на Егора, рядом стояли ведра, от которых поднимался дымок и тянуло паленым. «Шашлыки, что ли, жарят?» Егор подошел ближе, поздоровался, тетки настороженно ответили, одна даже отошла подальше.
– Я к брату Валерию приехал, – успокоил их Егор, – мы служили вместе. Вот хочу у вас тут пожить, потрудиться во славу божию…
Взгляд упал на одно из ведер, на дне которого что-то шевелилось. Егор пригляделся и оторопел – там живьем горела лягушка. Вернее, их было несколько, но остальные давно издохли, сморщились и почернели, а одна еще сопротивлялась огню, но это были уже чистые рефлексы умирающего от боли живого существа.
– Это бесовская тварь, – перехватила взгляд Егора длиннолицая тетка со злыми глазами. Она плеснула в ведро из большой бутыли еще бензина, ловко чиркнула спичкой о коробок, и огонь занялся с новой силой. – Мы их ловим и сжигаем, матушка их убивать велит, они от дьявола…
Егор невольно отступил подальше, к горлу подкатила тошнота. Он реально боялся этих особей с постными лицами и безумным взглядом, их первобытная дикость и фанатизм будили подсознательный ужас и желание бежать куда подальше.
Женщина, что стояла ближе всех, поправила платок, шагнула к Егору, и он попятился.
– Там спросите, – натужно-ласково пропела она, махнув куда-то себе за спину, а тетка в синей хламиде глазами так и ела незнакомца, зло поджала губы и следила за Егором, пока он отступал через грядки с широкими буро-зелеными листьями.
Ходу до подворья оставалось с четверть часа, Егор двинул прямиком к воротам, где предсказуемо нарвался на охрану.
– Я к брату Валерию приехал, – дополнил свою легенду новыми сведениями Егор, и два пожилых мужика в черной форме отошли в сторонку, пропуская его в будку. Однако дальше путь оказался закрыт, один охранник остался за воротами, а второй, вместо того чтобы разблокировать турникет, принялся куда-то названивать.
– Занят он, – бросил Егору охранник, положив трубку, – жди, проводят тебя.
Он уставился в монитор, Егор отошел немного вбок и увидел выведенные на экран трансляции с камер наблюдения. С охраной и безопасностью на подворье был полный порядок, Егор успел заметить длинные здания, потом дверь, часть крыльца и припаркованную напротив большую машину, какой-то пустой коридор, когда вторая дверь открылась. Там показалась невысокая тощая особь женского пола, в темном одеянии до пят, в платке и очках. Она опасливо поглядела на Егора и перекрестилась.
– Пойдемте. – Она потупила глазки, подобрала подол юбки и засеменила сбоку и чуть в стороне от Егора. Бежала рядом, что-то шептала себе под нос, четки в ее руках неприятно шелестели. Разговора не получалось, девица истово крестилась и шептала еще громче, Егор плюнул на вежливость и просто топал рядом с провожатой, не забывая поглядывать по сторонам. Веселенькие дома белого и голубого цветов под крепкими крышами, клумбы, ухоженные газоны, старые деревья, огороженные заборчиками, посыпанные песком дорожки, подстриженные кусты – чувство такое, будто в Баварии оказался или в Австрии, где каждый листик и травинка обретались строго на своем месте и были вымыты с шампунем. Людей попадалось мало, в основном черные сестры всех возрастов, они пугливо поглядывали на Егора из-под платочков и рысили дальше по своим делам.
