У выхода из аэропорта его уже ждали. Ирек сразу увидел знакомую "Тойоту", на которой ездили шестерки Старпома.
- Здорово,братан!
Знакомые лица, радостные улыбки, крепкие рукопожатия, похлопывания по спине. Иреку стало спокойно. Здесь он среди своих, здесь не нужно постоянно быть начеку, думать над каждым словом, над каждым жестом. Однако едва машина тронулась с места и отъехала от здания аэропорта, лица пацанов помрачнели.
- Ты... это... - начал Кич, который сидел за рулем.
- Что? - еще не подозревая ничего плохого, весело откликнулся Ирек. Говори, не жуй сопли-то.
- Короче, - вступил в беседу Менингит, он же Шурик Меньшов, - Шаню того...
Ирек похолодел. Что - того? Убили? Ранили? Но кто? Почему? За что? Он понимал, что задавать эти вопросы пацанам бессмысленно, они и сами не знают ответов, а если знают, то промолчат, без команды Старпома рот лишний раз не откроют. Они знают, что со Старпомом шутить нельзя. Коль сами заговорили об этом сейчас, стало быть, Старпом дал разрешение только проинформировать Ирека, но не более того.
- Когда? - только и спросил он, справившись с собой.
- Позавчера. Завтра похороны. Ты как раз успел, - заговорил Менингит уже бодрее, видно, обрадовался, что Ирек не стал задавать слишком много вопросов.
На протяжении всего пути до жилища Старпома Ирек думал о бате, на расспросы Кича и Менингита отвечал рассеянно и невпопад и с благодарностью расслаблялся, когда пацаны начинали сами рассказывать о делах бригады.
Затормозили у знакомого бетонного забора. Охранник, узнав Ирека, скроил подобающую случаю делано скорбную мину. Поднимаясь по лестнице, Ирек отчего-то сам с собой спорил о том, заговорит ли Старпом первым делом о Шане или сперва потребует полного отчета о московских делах. Старпом был жестко деловит и отчаянно лицемерен, это даже Ирек, не будучи приближенным к кормушке, хорошо знал. Деловитость потребует в первую очередь отчета, лицемерие же будет диктовать проявления сочувствия и выражение соболезнований.
- Проходи.
Голос Старпома был сух и строг. Таким голосом соболезнования не приносят. Пожалуй, начнет о Москве расспрашивать, решил Ирек. Значит, прежде чем узнать хоть что-то о смерти бати, ему придется выслушать кучу слов о том, какой Ирек идиот и как глупо он подставился, лишив себя возможности дальнейшего наблюдения за Слуцевичем-Гусарченко.
- Слушаю тебя, Батыр.
Ирек вздрогнул. Впервые он услышал свое погоняло из уст самого Старпома. Кликуху Батыр он заслужил своим нелепым именем, никак не соответствующим простой русской фамилии Шанькин. Именно так называли его пацаны, и даже батя порой, обращаясь к нему, звал не по имени. Но Старпом называл Ирека только на "ты", не упоминая ни имени, ни кликухи, отчего Иреку казалось, что хозяин вообще его не помнит, не идентифицирует и именем его свою память не отягощает. Дал команду найти человека для выполнения задания - нашли, а кого конкретно не его забота, за это бригадир отвечает. Дал команду прислать исполнителя для отчета - прислали, и какая разница, кто он такой, главное, чтобы дело сделал. ан нет, оказывается, Старпом знает его, помнит.
Ирек постарался сосредоточиться и изложить все коротко, как любит Старпом, при этом не акцентируя внимания на собственных проколах и выпячивая вперед сделанные им выводы.
- Можете не сомневаться, это точно он, Симонов, - закончил Ирек свой доклад. - Живет с двумя комплектами документов, один на имя Гусарченко, другой на имя Слуцевича. Имеет две хаты, в одной живет постоянно, прописан, все тип-топ, другую сдает, а вместо нее снимает еще одну квартиру, где появляется крайне редко, только чтобы соседи его не забыли. И с самолетом такая же фигня. По вашим сведениям получалось, что первым из Кемерова улетел Ремис, вторым Гусарченко, и только самым последним, поздно вечером - Слуцевич. Ремис вообще не при делах, а Симонов сначала зарегистрировался на рейс по документам Гусарченко, но на посадку не пошел, а улетел следующим рейсом уже как Слуцевич.
- Зачем? - равнодушно спросил Старпом.
- Что - зачем?
- Зачем ему было регистрироваться по паспорту Гусарченко?
- Ну так... Следы заметал. Хитрый он.
- Если он такой хитрый, как ты думаешь, то должен был понимать, что без зарегистрировавшегося пассажира самолет так просто не улетит. Его должны были как минимум раз двадцать по громкой связи выкликнуть, чтобы шел на посадку. А ничего подобного на том рейсе не было. Ни опоздавших пассажиров, ни пропавших.
Об этом Ирек не подумал. Да, действительно. Старпом прав. Значит, вся конструкция, так старательно возведенная Иреком, рушится. А если?..
- У него был помощник, - неуверенно начал Ирек. - Он его отправил по своему билету, сам зарегистрировался как Гусарченко, а в самолет пошел кто-то другой. После регистрации если кто и смотрит паспорта, так одним глазом. Элементарно можно проскочить.
- Хорошо, - Старпом выдержал паузу и вперил в Ирека недобрый взгляд зеленовато-карих глаз. - Умно. Я бы тебя похвалил, Батыр, если бы не одно обстоятельство. Эдик Гусарченко на самом деле существует, за ним две ходки, характеристики самые благоприятные, я узнавал. У него были какие-то задумки, и он, перед тем как в последний раз откинуться, интересовался возможностями сделать новые документы. Гусарченко и Слуцевич - одно лицо, в этом ты прав. И молодец, что догадался, хвалю. Но только это не Симонов. Это Эдуард Олегович Гусарченко, который прикупил себе новые документы на имя Слуцевича. Эдик крупный аферист, сейчас, судя по всему, готовит очередное дело, для которого ему нужно временно побыть риэлтером. Более того, Эдик в интересующее нас время действительно летал в Кемерово. Ты еще маленький, Батыр, не знаешь, как в этом мире информацию собирать. Если бы ты работал в Москве с людьми Гоги Сухумского, ты бы такой ошибки не сделал. Но ты был один, потому я с тебя строго спрашивать не стану. Тем более что результат ты все-таки привез. У нас было трое на примете - Гусарченко, Слуцевич и Ремис. Гусарченко не при делах, он приезжал в Кемерово по своей теме, улетал в точности, как ты сказал, по двум билетам, сначала помощника отправил, потом сам сел на следующий рейс. Теперь остается только один Ремис. Он и есть Симонов. Вот им и займемся. А теперь...
Старпом подошел к бару, вытащил бутылку водки и три стопки, налил. Одну стопку протянул Иреку, вторую отставил на середину стола, третью поднял сам.
- Помянем батю твоего, пусть земля ему будет пухом.
Ирек молча выпил, поставил пустую стопку на стол. Ему мучительно хотелось задать Старпому вопрос, как, кто и почему убил Шаню, но он знал: спрашивать нельзя. Если Старпом сочтет нужным - сам скажет.
- Ты знаешь, что произошло между Шаней и Гогой Сухумским?
- Нет, - от неожиданности Ирек растерялся. - Знаю только, что Гога был против, когда батя короноваться хотел. Это из-за меня, вы мне сами говорили.
- Верно. А еще, когда сам Гога короновался, батю твоего не спросили. Во все зоны маляву тогда направили, дескать, кто что про Сухумского знает, порядок такой. Шаня в то время срок мотал, в зону, где он сидел, такая малява тоже пришла, воры ее перетерли, а батю позвать и спросить забыли. Или не сочли нужным. Ту зону тогда люди Сухумского держали, они точно знали, кого спрашивать, а кого не надо. Шаня злобу затаил, но понадеялся, что, когда сам короноваться захочет, Гога его поддержит хотя бы за то, что Шаня хипиш не поднял, смолчал о том, что порядок нарушили, не всех воров спросили. Ведь Шане было что сказать о Сухумском, Гога и в самом деле крысятничал, у своих воровал, но батя твой был стратег, он всегда знал, когда имеет смысл промолчать, чтобы это молчание ему потом тройной выгодой обернулось. А Гога надежд не оправдал, выступил против твоего бати. Дальше знаешь что было?
- Нет, - покачал головой Ирек.
- А дальше я заранее связался с Сухумским, попросил о помощи, предупредил, что человек от меня в Москву приедет. И вдруг Шаня заявляет, что, если мы будем иметь дело с Гогой, он сочтет это личным оскорблением. Я уважал твоего батю, Батыр, я считался с его мнением, он был уважаемым и авторитетным вором. Я не мог так обидеть его и сделать по-своему. Я послал тебя к Захару. Но Гога все равно узнал, что я отказался от его помощи, и узнал, почему. И на другой же день пошли разговоры о том, что вся наша братва, все мы ходим под Шаней, что он у нас тут главный, как он скажет - так и будет. Что мы - не серьезные люди, а пацаны сопливые, поставившие над собой "сухаря" и пляшущие под его дудку. Ты знаешь, кто такой "сухарь"?
- Знаю, батя говорил. Это тот, кому в коронации отказано.
- Вот именно. Видишь теперь, что получилось? Шаня пытался навязать нам старые воровские понятия, он - человек прошлого, а мы - люди будущего, и у нас свои понятия, современные. Я чисто по-человечески сделал ему уважение как старшему товарищу, а обернулось все тем, что нашей организации нанесен ущерб, пострадала наша репутация. И виноват в этом оказался я. Ты, Батыр, тоже считаешь, что я виноват?
