— Еще раз простите, но я не мог дождаться утра, — начал он, поднявшись.
— Может, мы все же войдем в квартиру? — стараясь скрыть волнение, предложила Вера.
— Да, разумеется! Извините меня, Вера, но я вам должен многое сказать. Я очень волнуюсь и совершенно забыл все, что подготовил. Можно попросить у вас кофе? — не дожидаясь, пока Вера запрет дверь, выпалил Николай.
— Без проблем. Раздевайтесь, проходите на кухню. Кофе я сейчас сварю.
Войдя в крошечную, будто игрушечную кухоньку, Николай остановился, не решаясь произнести подготовленную речь.
— Ну что же вы? Я вас слушаю. Вы меня простите, Николай Владимирович, что я так вас подвела, просто обстоятельства оказались сильнее меня. Я не смогла даже позвонить. Когда я немного пришла в себя, было уже поздно. Я вам обещаю, что через пару дней улажу все вопросы. Пожалуйста, не сердитесь на меня. Это просто случайность. Такое больше не повторится.
От ее слов Николай на время вовсе потерял дар речи. Он только стоял истуканом посреди тесной кухни, заставляя Веру проделывать чудеса акробатики, чтобы, не дай бог, не зацепить его. Наконец терпение ее лопнуло.
— Николай Владимирович! Неужели вы не видите, что мешаете мне! — с ноткой раздражения воскликнула Вера, смутив его окончательно.
— Извините, Вера, я понимаю, что явился не вовремя! Мне нужно было позвонить, предупредить, но я забыл телефон в офисе. Я, пожалуй, пойду, — упавшим голосом сказал Николай и в одно мгновение, окончательно поникнув, направился в прихожую.
— Постойте! А кофе? Кроме того, вы хотели мне что-то сказать! — схватила его за рукав Вера.
— Да, только я вдруг подумал, что разговор сегодня неуместен. Простите меня.
— Что вы, в самом деле! Я вполне нормально себя чувствую, если необходимо, я завтра же выйду на работу! — начала злиться Вера. — Садитесь, а то кофе…
Коричневая шапка восхитительно пахнущей пены уже преодолела край джезвы и обрушилась на конфорку, заливая голубое пламя горелки.
— Ну, вот и кофе сбежал, что сегодня за день такой кривой! — в сердцах воскликнула она, выключила газ и вдруг расплакалась.
Слезы окончательно выбили Николая из колеи. Он, не сознавая, что делает, привлек Веру к себе и, гладя по растрепанным волосам, вдруг заговорил:
— Верочка, милая, единственная, прошу тебя, не плачь, у нас все будет хорошо, я не позволю тебе страдать. Ведь это недопустимо, чтобы любимая женщина плакала из-за пустяков, ну не задался день, ну сбежал кофе, подумаешь! Главное, что мы вместе! Я ведь безумно люблю тебя! Как же ты не видишь этого? Родная моя!
Вера неожиданно затихла, прекратила всхлипывать и, чуть подавшись назад, запрокинув голову, посмотрела в глаза Николаю.
— Это неправда! Такого просто не может быть! — взволнованным шепотом произнесла она, изо всех сил желая услышать неловкое признание в любви еще раз.
— Я люблю тебя! Прошу, стань моей женой, — одними губами прошептал Николай и, не отрываясь, посмотрел в ее огромные, невероятные, васильковые глаза. Слезы исчезли, только ослепительное счастье светилось в них.
— Повтори, что ты сказал! — умоляюще попросила Вера.
— Я люблю тебя! — что есть силы крикнул Николай.
Вера порывисто прижалась к нему, обхватила руками за шею, долгожданным поцелуем впилась в его твердые горячие губы.
Небо обрушилось на землю. Сладостное безумие царствовало в эту ночь. Они познавали себя. Сходили с ума. Умирали в объятиях и возрождались вновь. Любили и не могли насытиться любовью. Это была их ночь, яростная, неповторимая, какая случается только раз в жизни, да и то не у всех.
Перед рассветом Вера, пошатываясь от слабости, добралась до кухни и, присев на табурет, спросила:
— Коля, ты кофе будешь?
— Мне кажется, ты уже предлагала мне кофе, но я так его и не дождался. Погоди, я сейчас сам сварю, — ответил он, с трудом поднимаясь на ноги. Голова кружилась, но во всем теле была восхитительная легкость. Еще совсем немного — и можно воспарить.
Он, осторожно ступая, дошел до плиты. Покачал головой, взял джезву, добрался до крана, тщательно вымыл, наполнил водой, вернулся к плите, повернул кран. Газ с легким шипением вырвался из горелки. Загудело голубое пламя. С негромким стуком джезва опустилась на решетку.
Вера с удивлением и восторгом наблюдала за ним.
— Кофе готов! — торжественно объявил Николай, разливая бодрящий напиток по чашкам.
— Спасибо, — скромно вымолвила Вера и, только отхлебнув глоток, спросила: — А как же твоя жена?
— Виолетта? — переспросил Николай, осторожно держа чашку. — Я вчера подал на развод и сразу же сообщил ей. Надеюсь, процедура не займет много времени. Так что я свободен, я ничей!
— А стать моим ты разве уже не хочешь? — преодолевая робость, уточнила Вера.
— Для этого необходимо твое согласие, которого, кстати, я пока так и не получил, — заявил Николай.
— Я согласна! — радостно воскликнула Вера.
Открыв глаза, Казимир первым делом увидел белый потолок. Простой, чисто побеленный, он почему-то сразу успокоил его. Разом исчезли кровавый кошмар, бессвязный бред и сопровождавший его ужас. Осторожно попробовал пошевелить ногами, убедился, что они на месте, но стоило только попробовать поднять левую руку, боль стеганула по нервам. Стараясь не тревожить рану, правой Казимир ощупал голову, левое плечо. Память незамедлительно подсказала, что все было на самом деле: и кровь Лизы на его руках, и погоня, и поединок на мосту. Вот только чем все закончилось, Казимир уже не помнил.
Едва он вспомнил, что произошло, тревога охватила его. «Что с Лизой?!» Эта мысль осталась единственной, прогнав прочь все остальные. Этот вопрос он и задал медсестре, которая вошла через какое-то время, чтобы проверить, все ли нормально у раненого.
— Простите, не поняла? — переспросила медсестра.
— Моя жена, Эльза Краузе, что с ней? — повторил вопрос Казимир, понимая, что не получит ответа.
— Не знаю, она к нам в отделение не поступала. Вас привезли одного. Может быть, ее отвезли в другую больницу, — немного удивленно ответила девушка.
— Девушка, милая, свяжитесь с другими больницами, умоляю, найдите ее. Нет, лучше позвоните Егору. Я вам сейчас скажу номер, он наверняка в курсе, только, пожалуйста, поскорее, это очень важно! — почти кричал Казимир, хватая медсестру за руку.
— Хорошо, не волнуйтесь, я все сделаю, только успокойтесь, вам нельзя так волноваться, вы потеряли слишком много крови, — попыталась успокоить она Казимира. — Вы, пожалуйста, полежите спокойно, сейчас придет врач, может быть, он сможет ответить на ваши вопросы.
Медсестра исчезла также незаметно, как появилась. Казимиру ничего другого не оставалось, только ждать. Время тянулось медленно, несколько раз он невероятным усилием воли удерживал себя от беспамятства. Наконец, дверь в палату отворилась. Казимир не сразу узнал одетых в белые халаты Егора и Алену. Рывком подался вперед.
— Что с Лизой?
— Все в порядке, ты лежи, не дергайся, тебе пока волноваться вредно, — ответил Егор, протягивая Казимиру руку.
— Что с Лизой? Где она? — снова спросил Казимир, не замечая руки Егора.
Алена решительно прижала его плечи к постели.
— Успокойся, сейчас она придет! Она на перевязке. Мне хоть поверь! Ничего страшного! — пыталась успокоить она взволнованного Казимира.
— Да объясните мне толком, что с ней?! — закричал Казимир.
— Уймись, просто царапина, йодом помазали — и полный порядок. Лучше скажи, как ты, с двумя пулями в организме, Гарика одолел? — спросил Егор, присаживаясь рядом.
И вдруг в палату вошла невероятно прекрасная Лиза. Даже уходящая под волосы полоска пластыря ничуть не портила ее. Руки Казимира сами собой потянулись к жене.
— В тот момент, когда Гарик бросился нам навстречу, я не сразу сообразил, что может произойти. Растерялся, что и говорить. Только выстрелы вывели меня из оцепенения. Толкнул Алену обратно в подъезд. А тут уже ты укладываешь на крыльцо Лизу. Лицо у нее все в крови. Ты крикнул насчет «скорой помощи», а сам бросился преследовать Гарика. Лиза лежала без сознания. Крови было, как мне показалось, очень много, я до приезда врачей зажимал ей рану на голове носовым платком. Алена, слава богу, не голосила, но была на пределе. Не каждый день оказываешься под пулями. Врач, который осматривал Лизу, только хмыкнул и дал ей нюхнуть нашатырь, оказалось, у нее был просто обморок, больше от испуга, чем из-за ранения. Мягкая пуля прошла вскользь, только содрала кожу на лбу. Ее, разумеется, со всеми предосторожностями загрузили в машину, опасались сотрясения мозга, но, как выяснилось позже, напрасно. Сразу после вызова «скорой» я позвонил в милицию и в прокуратуру. Колесо закрутилось. Вас никто всю дорогу не трогал. К сожалению, вертушка немного запоздала. От Гарика мало что осталось. Даже придушенный тобой, он успел перезарядить пистолет и ранил еще одного солдатика. В общем, когда их растащили оперативники, все, что осталось от Гарика, можно было соскребать с моста. Сейчас он в тюремной больнице, но шансов, что доживет до суда, почти нет, — закончил рассказ Егор.
