– Хотите чаю? – спросила Фиона Карловна.
– Не окажусь, если это вас не затруднит, – галантно произнес Кирилл. Как же это все-таки трудно – быть джентльменом. Блюди этикет и не вздумай выйти за пределы оговоренных рамок, иначе тебя мгновенно зачислят в парии, наплюют на башмаки и отправят на конюшню, где суровая барыня выпорет тебя розгами. Однако барыня нынче была в духе. Она расплылась в улыбке и тряхнула сиреневой халой.
– Ну что вы! Какие затруднения! Мне это будет даже очень приятно сделать. У меня прекрасный чай.
Фиона Карловна налила воды в электрочайник и нажала на кнопку. Потом она вновь села на свое место, обмахиваясь газеткой.
Газетка была студенческая, выпускаемая здесь же, в университете, на обычном лазерном принтере. Но важно было то, что на первой полосе был портрет сиреневой феи оскалившей все свои тридцать два зуба. Кириллу на какой-то момент стало смешно, но, памятуя, что эта дама может оказаться важной свидетельницей, он сдержался.
– Жарко сегодня, – кашлянув, произнес он.
– И не говорите, – согласилась Фиона Карловна. – У меня с утра была ужасная мигрэ-э-энь, думала, до вечера не доживу.
– И, тем не менее, выглядите вы бесподобно, – со всей искренностью, на какую был способен, сказал Кирилл. Фиона Карловна захихикала и махнула рукой.
– Да бросьте вы! Это вы из вежливости говорите!
– Отнюдь, – возразил Кирилл, – я абсолютно искренне восхищаюсь вами.
Обмен любезностями мог продолжаться еще долго, но Кирилла спас чайник. Он так громко щелкнул выключателем во время обмена улыбками, что вздрогнули оба – и милиционер, и ректор. Наливая в чашки чай из пузатого желтого чайника, Фиона Карловна не переставала улыбаться. Кирилл прекрасно знал, что если очень долго держать на лице улыбку, то она превращается в оскал. Однако у феи это получалось бесподобно. Кто бы мог подумать, что в российской глубинке может быть такая элегантная пародия на английский файв о’клок.
Наконец, церемонии были закончены. Гость получил чашку с дымящимся красным чаем, а хозяйка уселась на свое место и тоже приступила к чаепитию, церемонно отставив в сторону мизинец.
– Кто бы мог подумать, что в милиции работают такие приятные люди. А мне всегда казалось, что все милиционеры неотесанные мужланы! Ой, простите… Так что вас привело ко мне? – осведомилась Шмидт.
– Фиона Карловна, скажите, вы помните Тихомирова?
Фиона вдруг внимательно посмотрела на Кирилла. Ох, не проста эта слащавая дамочка, ох не проста!
– Простите, я не расслышала: Тихомирова или Тихомировых? Кто конкретно вас интересует: Милена или Богдан?
Кирилл отхлебнул горячий чай, ошпарил язык и закашлялся. Фиона Карловна пододвинула ему вазочку с печеньем.
– Не торопитесь, у нас масса времени. Так кто вас интересует?
– Вы хорошо помните этих молодых людей? – спроси Кирилл.
– О, да. Такие долго не забываются, особенно Милена. Они что-то натворили?
– Почему вы так решили?
Фиона Карловна поднялась и подошла к окну. Пауза затягивалась. Кирилл осторожно сделал новый глоток. Чай был восхитительным, печенье свежайшим, компания приятной. Задержаться бы тут лет на шестьсот, прилечь вон в тот кожаный диванчик, свернуться клубочком и не думать ни о маньяках, ни о сладкой парочке «Твикс» в лице брата и сестры Тихомировых. Но Фиона заговорила. Идиллия была безжалостно разрушена.
– Видите ли, Кирилл… Не знаю, как вам это объяснить… Тихомировых здесь боготворили. Они были признанными королями института. Студенты им в рот заглядывали. Первокурсницы за Богданом бегали, как нитка за иголкой, а за Миленой ухаживали серьезные мужчины. Я к чему все это говорю… Вы не поймите меня превратно, я вовсе не ханжа…
– Я вовсе так не думаю, – галантно произнес Кирилл.
– Знаете, я все-таки была постарше, и могла наблюдать за ними во время занятий. Они странные люди, словно марсиане. Никогда не могла понять, что скрывается там, в их душах. Я может быть, сейчас глупость скажу, но мне всегда казалось, что внутри этой парочки скрыто самое древнее зло.
Фраза, брошенная Фионой Карловной, прозвучала жутковато. Кирилл поставил чашку на стол. Схожее чувство охватывало его, когда он беседовал с Миленой. Иногда ей просто хотелось подчиняться против воли, а ее шоколадные глаза с багровыми отблесками, напоминали расставленные ловчие сети, из которых не было выхода.
– С чем были связаны ваши выводы? – спросил Кирилл.
– Сама не знаю. Милена мне всегда казалась опасной. Богдан был попроще, более земной, доступный. Я всегда думала, что Милена на Богдана плохо влияет. Они же двойняшки, причем она родилась первой. Первое, что бросалось в глаза, это полное отсутствие у этой парочки друзей. Если Богдан еще с кем-то приятельствовал, то Милена вообще к себе близко никого не подпускала.
– Вы ловили ее на чем-то предосудительном?
– Нет, вы не поняли. Никогда она не была ни в чем замечена, да у меня и в мыслях не было подозревать ее, например, в краже. Мужчины бросались к ее ногам, на руках носили. Я не об этом. Просто Милена очень жесткий лидер.
– А Богдан?
Фиона Карловна пожала плечами.
– Я же говорю, – он был попроще, но в разведку я бы с ним не пошла. Тихомировы принадлежат к тем людям, которые делают ближнему гадость из чувства собственного удовольствия. Просто так. Я была рада, когда они покинули стены нашего института. Честно сказать, я их побаивалась. Мне всегда казалось, что они презирают всех, пряча это за вежливыми улыбками. Я, знаете ли, по долгу службы наводила о них справки. Детства у этих детей не было, это все объясняет. Но иногда я думаю, что если бы они захотели, то просто устроили бы тут переворот. Им хотелось подчиниться, без вопросов, без разговоров.
– Скажите, у вас преподает Дмитрий Донцул? Историк, кажется…
Фиона Карловна дернулась и покраснела.
– Уже нет. Мы попросили его уйти. Была одна грязная история со студентом-первокурсником. Я бы не хотела раздувать ее…
– И, тем не менее, я попрошу вас рассказать мне, – твердо попросил Кирилл. – Я, собственно из-за него и пришел. Он был как-то связан с Тихомировыми?
Фиона Карловна вздохнула.
– Ну, хорошо, – произнесла она после долгой паузы, – но учтите, я сообщаю вам это как официальному лицу, и надеюсь, что огласке эта история не будет предана. Дмитрий Николаевич Донцул – гомосексуалист. Мы подозревали это, но прямых улик у нас не было. Мальчишки похихикивали, когда он просил их остаться после уроков, но ничего такого за ним мы не замечали. Кстати, именно Богдан Тихомиров предал огласке сексуальные наклонности Донцула. Тот пытался склонить Богдана к мужеложству, знаете, за зачет, а Богдан поднял его на смех, рассказав об этом всем, кто желал слушать. Неприятная история была, скажу я вам. Мы тоже слышали эти намеки со стороны Тихомирова, но вынуждены были делать вид, что ничего не замечаем. Ведь была затронута честь института. Тихомировы тогда как раз на последнем курсе были. Донцул после этой истории как с цепи сорвался. Прежний ректор его защищал, поскольку Донцул был с ним в родстве. Ну, а потом Дмитрий Николаевич в туалете пристал к студенту первокурснику. Тот заявил в милицию и в департамент образования. Ректор полетел с работы, а Донцула мы убедили написать заявление об уходе.
– Вы помните фамилию студента, подавшего жалобу?
– Смутно. Какая-то простая фамилия… Петров или Иванов. Что-то безликое. Кажется, он был спортсменом…
– Может быть, Чернов, – подсказал внезапно озаренный Кирилл.
– Ах, да! Разумеется! Вадим Чернов, наш спортсмен-разрядник. Его отец – известный бизнесмен. Ему принадлежат несколько мебельных салонов. Вы его знаете?
– Немного, – осторожно произнес Кирилл. Что-то очень много совпадений вокруг семейки Тихомировых.
– Адрес Донцула у вас есть? – спросил он.
Фиона Карловна поднялась.
– В секретариате должен остаться. Сейчас принесу.
Она вышла из кабинета и отсутствовала минут десять. Войдя в кабинет, она протянула Кириллу сложенный вдвое листок. Кирилл быстро взглянул на адрес, отметив, что живет Донцул совсем рядом. Где-то в центре… Неподалеку от того места, где был недавно найден труп парня, который обнаружила прогуливающаяся с доберманом старушка. Шурик тогда выезжал на место и расхваливал лоснящуюся зверюгу…
– Скажите, – вывел его из забытья голос Фионы Карловны, – а что все-таки натворил Богдан Тихомиров?
– Ничего особенного, – тихо произнес Кирилл. – Он просто умер.
* * *
Когда Кириллу удалось найти квартиру Дмитрия Донцула, день уже близился к концу. Лето не собиралось сдавать свои позиции. Солнце медленно клонилось к горизонту, а зной, накрывший город пульсирующим маревом, постепенно ослабевал. За мороженным по-прежнему выстраивались небольшие очереди, благо что киосков с этим ледяным лакомством было полным-полно. Столь же быстро расходились пиво и газированные напитки. Впрочем, в магазинах, где продавали водку на разлив, тоже было немало народу. Кирилл невольно содрогнулся. Пить водку, когда на улице плавился от жары асфальт, было равносильно самоубийству, однако желающих усмирить зеленого змия было достаточно. Вот тебе и сентябрь.
