Поэтому, исходя из картины происшедшего, «гении сыска» пришли к выводу, что Крэк и Микроб устроили своего рода состязание – кто больше выпьет за один присест. Оказалась ничья.
Впрочем, если бы они догадались нажать на охранника посильнее, то узнали бы много интересного. Например, Вениамин мог бы рассказать о том, как около двенадцати ночи зазвонил его сотовый и он услышал гневные упреки своей половины. Та костерила непутевого муженька за похождения с нимфетками из модельных агентств Зушкина. Вениамин ничего не мог понять, долго утихомиривал жену, которая, в конце концов, обо всем рассказала. Как оказалось, в поздний час кто-то позвонил в дверь их квартиры. Посмотрев в глазок, женщина увидела спину парня, убегавшего вниз по лестнице. Причем в самый последний момент тот что-то швырнул через плечо к дверям квартиры. Это оказалась рассыпавшаяся по полу пачка фотографий. Собрав снимки, женщина увидела неприятно поразившую ее «фотосессию» с участием мужа.
А еще Вениамин мог бы припомнить, что этим утром сторожевые собаки выглядели какими-то равнодушно-снулыми, безразличными как к ласке, так и к самым жестким командам, а также чью-то странную ночную хулиганскую выходку у ворот виллы. Утром же, когда стало известно о смерти хозяина, Вениамин решил никому ни о чем не рассказывать. Себе дороже. Если уж его босса достали, то о нем и говорить нечего.
…Наблюдение за домом Крэка в течение всей предшествующей недели попеременно вели и сам Федор, и Вадим, и Евгений Сильченко. Во время выездов Крэка за его «Майбахом», сменяя друг друга, следовали неприметные машинешки. За это время Романцову удалось прикормить собак и придумать способ, как в нужный момент отвлечь внимание охранника.
Около двенадцати ночи, когда Вениамин уже был занят выяснением отношений с женой, а оба ротвейлера прыгали около того участка железобетонного ограждения, где до этого они не раз находили лакомство, появились две крупные угловатые тени. Через изгородь вновь была отправлена порция угощения, на сей раз «сдобренного» препаратом наркотического действия, в связи с чем оба барбоса вдруг стали добрыми и покладистыми. Неизвестные тем временем перебрались через стену во двор и, вскрыв входную дверь виллы отмычками, бесшумно вошли внутрь.
Их появление перед любовниками стало для тех полной неожиданностью. Увидев нацеленные на них стволы «макара» и «ТТ», Микроб и Крэк приняли нежданных визитеров за заурядных грабителей и безропотно позволили связать себя по рукам и ногам. Но когда они увидели лица непрошеных гостей, которые сняли маски, на их лицах отразился животный ужас. Но их пытать никто не собирался. Их просто напоили. И столь щедро, что уже через полчаса, так и не выйдя из алкогольной комы, они навсегда покинули этот мир…
Развязав Микроба и Крэка, Юрий с Федором спустились на первый этаж. Набрав на сотовом номер Вадима, Романцов негромко скомандовал:
– Давай!
Тут же откуда-то из темноты в железные ворота виллы стукнул небольшой булыжник. И без того взвинченный Вениамин выбежал на улицу, горя желанием порвать на части всякого, кто попадется под руку. Даже ротвейлеры, все еще пребывающие в благодушном состоянии, поспешили к воротам и с зевотцой издали вяловато-скучное «гав-гав». Но никого за воротами не обнаружилось. Неизвестный злоумышленник исчез бесследно. В поле камеры видеонаблюдения он почему-то не попал.
В это время, защелкнув входную дверь на замок, Данилин и Федор поспешили к ограждению. Быстро, но без суеты, покинув территорию двора, они вскоре уже ехали на «семерке» Романцова в сторону Нижегородской. Выйдя невдалеке от своего дома, Юрий заглянул в салон и негромко произнес:
– Спасибо, Федор Алексеевич! До свидания. Я думаю, нам прощаться не стоит. Мне кажется, у нас еще будет не один повод, чтобы встретиться.
– Вот и я об этом только что подумал, – уверенно кивнул тот.
Той ночью, придя домой, Юрий Данилин впервые за все эти дни увидел в зеркале прихожей не угрюмого, потерянного, ненавидящего жизнь меланхолика, а себя прежнего, уверенного и в чем-то даже оптимистичного. Он наконец-то расквитался с гнусным ничтожеством, погубившим его любимую женщину! Разумеется, отняв жизнь даже у тысячи таких вот зушкиных, он никогда не сможет вернуть свою Жанну. Но тем не менее Юрий чувствовал себя отомщенным. Он сполна воздал негодяю за ту самодовольную, ликующую ухмылку безнаказанной подлости.
Однако уже на следующий день, едва проснувшись, Юрий понял, что теперь остановиться он не сможет. И не потому, что ему понравилось убивать – пусть даже и трижды негодяя. Нет… Убийство, как таковое, было противно его душе. Но горечь понесенной утраты, логически ничем не объяснимой потери близкого человека, которой могло бы и не быть, по-прежнему не давала покоя.
Он, как и обычно, ехал на работу, участвовал в каких-то совещаниях, расследовал какие-то дела, а в душе, напоминающей бесконечную Сахару с выжженными солнцем безжизненными барханами, жило другое. Он постоянно ждал конца рабочего дня, чтобы, возвращаясь с работы домой, где его никто не ждал – дети так и жили у стариков, – сделать по городу, по его самым глухим закоулкам, несколько кругов. Зачем он это делал – и сам не знал. Просто – так хотелось, и все. А еще в тайнике, по его просьбе сработанном умелыми руками Федора внутри водительского кресла «Калины», лежал тот самый нигде не учтенный ствол, снабженный глушителем.
Поздним ноябрьским вечером, проезжая по проспекту маршала Конева, он заметил впереди себя красную «девяностодевятку»-такси с тройкой и двумя пятерками в номере. В тренированной памяти сразу всплыли свидетельские показания людей, которых он месяц назад опрашивал в связи со зверским убийством молодой женщины. Та работала в магазине в вечернюю смену. Будучи очень осторожной, она никогда не садилась в случайные машины. В тот вечер, когда она не вернулась домой, по свидетельству очевидцев, женщина села в такси, в номере которого были вроде бы именно такие цифры. Убийцу тогда найти так и не удалось…
Вот и теперь машина подрулила к краю тротуара, и в нее села молодая хорошенькая особа с двумя пакетами. Подозревая, что это, скорее, теперь уже не пассажирка, а кандидатка на роль очередной жертвы, Юрий решил прокатиться следом. Аккуратно тронувшись и влившись в общий поток машин, такси побежало в сторону восьмого микрорайона. Именно там было найдено тело убитой продавщицы.
Неотрывно следя за «девяностодевяткой», Данилин даже не ощущал того, что на его лице с какого-то момента появилась зловещая, не обещающая ничего хорошего, улыбка. Он вдруг почувствовал себя охотником, идущим по следу опасного волка-людоеда, который не подозревает, что уже попал на мушку и что жить ему осталось всего ничего… И напрасно хищник надеется на то, что усилиями некоторых гуманистов отстрел ему подобных с недавних пор запрещен. Ведь именно осознание того факта, что если даже он и будет схвачен, то убить его не посмеют и лишь посадят в тюрьму с угрожающей формулировкой «пожизненное заключение», придавало мерзавцу уверенность хотя бы в относительной личной безопасности. Пожизненно? Ну и что? Ведь это все равно жизнь! До самого ее естественного конца. И – кто знает? – а вдруг подвалит нежданный «фарт», и он однажды снова обретет свободу?! Ведь человек живет надеждой, пока жив.
Хищнику за рулем не дано было знать, что «фарт» ему уже не светит. Когда такси, резко прибавив ходу, заметалось по переулкам – скорее всего, чтобы оторваться от возможного преследования, Юрий знал уже совершенно точно: это – он! И напрасно двуногий хищник, игнорируя мольбы и плач уже все понявшей и ужаснувшейся своей участи жертвы, пытался запутать следы. «Калина», как привязанная, никак не выдавая своего присутствия, уверенно шла за ним.
Вырулив на пустырь в окружении плотных диких зарослей, «девяностодевятка» остановилась. Тут же, за кустами, припарковался и Данилин, вынув из тайника пистолет. Он вышел из машины и, пригнувшись, поспешил к такси. Больше всего он опасался, что ублюдок может прямо в салоне расправиться со своей жертвой. Но, как любой подонок, тот не мог отказать себе в «удовольствии» поглумиться над чьей-то слабостью и беззащитностью.
Выйдя из машины, не очень крупного сложения тип подошел к пассажирской дверце и рывком вытащил наружу женщину, плачущую и умоляющую ее не убивать. «Вот дурища-то! – сняв с предохранителя пистолет, сердито подумал Юрий. – Тут отбиваться надо что есть сил, орать благим матом, звать на помощь, а она умоляет эту гниду. Ну, урод, получай!..»
Убийца, удерживая свою сникшую жертву одной рукой, другой достал из кармана нож, но в этот момент из темноты донесся короткий тихий посвист, словно кто-то подзывал к себе собаку: «Фью-фу!..» Нервно обернувшись в сторону свиста, отморозок на мгновение замер. И тут же в ночной тишине прозвучали три глуховатых хлопка: дупп! дупп! дупп!
