Николай ускорил шаг, догоняя товарищей.
К восьми часам красный уголок наполнился молодежью. Пришло человек двадцать. Кое-кто сначала боязливо оглядывался на входную дверь. Но заиграл патефон, первые пары закружились в вальсе, и настороженность постепенно пропала.
Обещанные Чеходаром дружинники не появлялись. И Николай чувствовал, как злость накипает у него в душе. «Трепачи! Языком только болтать горазды, а как до дела, то их нет! Кажется, придется надеяться только на себя». Обстановка резко осложнялась.
Николай в который уже раз придирчиво огляделся. Все ребята на своих постах. Илья Куклев не отходит от двери, он якобы дежурит у патефона, меняет пластинки. Борис Нискин подпирает стенку около выключателя, не танцует. Плохо! Вон какая-то девушка даже сама его приглашает, а он… да, отказался. Надо подключить к нему Степку, пусть по очереди танцуют. Впрочем, Степка тоже не танцует, он вообще сегодня какой-то странный.
Николай думал обо всем этом, а помимо его воли в голове вертелся один и тот же вопрос: «Придут или нет?.. Придут или…» И это относилось сразу и к дружинникам, которых он так ждал, и особенно к «гостям», ради которых и был организован этот вечер.
И еще, когда среди собравшихся замечал он Аню, не мог не думать Николай о том, что случилось вчера. И тогда помимо воли смутное недовольство собой овладевало им. Что-то не так он решил, не так сделал. А как бы поступила в этом случае сама Маша?
Пошла бы? Наверно… Испугалась бы, но пошла. Ох, как бы трепетало ее сердечко, как бы волновалась она сейчас! И взгляд его опять отыскивал Аню.
Девушку позвали не только для «обстановки». По сигналу Николая она должна незаметно и быстро увести других девушек, а их здесь человек шесть.
Поэтому надо было со всеми познакомиться, не теряя времени. Аня это делала уверенно, энергично и быстро, со смехом и шутками. Незнакомые люди не пугали, наоборот, притягивали ее. Белое в синюю горошину Анино платье мелькало то в одном, то в другом конце комнаты. Вот что значит комсомольский работник, молодежный заводила и вожак!
И снова Николай мысленно сравнивал ее с Машей. Нет, Маша бы так не могла, она робкая.
И услужливая совесть подсказывала: зачем же тогда рисковать, зачем было звать ее сюда? Но мысль эта, казалось бы, вполне здравая, не успокаивала, наоборот, вызывала почему-то досаду. И Николай гнал ее, гнал все мысли, кроме одной, главной: «Придут или не придут?» Но сейчас это уже относилось только к «гостям». Да, да, главное — это они! И они придут. Должны прийти!
А в это время Таран уже кружился с Аней. У них это получалось так красиво, с таким огнем и азартом, что все невольно залюбовались.
— Приз, приз!.. — закричала какая-то девушка, хлопая в ладоши.
Таран был на вершине блаженства. Он почти забыл, где он и зачем, забыл, что еще впереди то главное, ради чего он и пришел сюда. Рядом с ним была Аня, раскрасневшаяся, вся светившаяся радостью. Золотом отливали ее чудесные волосы, серые глаза смотрели на него ласково и задорно, и Таран чувствовал, что теряет голову, а рука, обнимавшая Аню, начинает предательски дрожать. Нет, так хорошо ему не было ни с одной девушкой на свете!
Николай, поддавшись общему настроению, с невольной улыбкой следил за ними.
В этот момент входная дверь приоткрылась, и в комнату проскользнул худенький паренек лет четырнадцати, в потрепанном пиджаке и белой мятой рубашке. Он настороженно огляделся, разыскивая кого-то глазами.
Паренька увидели сразу три человека. Коля Маленький бросил на него быстрый, испытующий взгляд и, сам еще не зная почему, насторожился. Степа Шарунин при виде паренька испуганно спрятался за чьи-то спины. Сердце у него заколотилось медленно и больно. Илья Куклев рассматривал паренька в упор, тяжелым и подозрительным взглядом, стараясь вспомнить, где он его недавно видел.
Между тем паренек, осмотревшись, снова скользнул к двери. Но тут его остановил Илья:
— Нечего взад-назад шнырять.
В спокойном, уверенном тоне его было что-то такое, что напугало паренька.
— Пусти!
— Сказано: оставайся, значит все.
На глазах паренька навернулись злые слезы.
— Пусти! Пусти! — упрямо твердил он, пытаясь сорвать со своего плеча тяжелую руку Ильи.
Тот усмехнулся.
— Вот чудак!
За ними уже следили из разных концов большой комнаты пять пар настороженных глаз. Ребята поняли, что то, чего они ждали, начинается.
Действительно, спустя несколько минут в красном уголке появились один за другим пятеро парней.
Вторым вошел рыжий с подергивающейся щекой, последним длинный кадыкастый Уксус. От всех пятерых сильно пахло водкой, на лицах застыла одна и та же туповато-наглая ухмылка, в уголках рта прилипли слюнявые сигареты.
Николай подал сигнал Ане. Но уже и без нее все девушки заметили хулиганов и испуганно стали пробираться к выходу. За ними устремился и кое-кто из ребят. Но Николай заметил, что некоторые не торопятся уходить, видно ожидая, как развернутся события. И они не заставили себя долго ждать.
Рыжий парень перемигнулся с Уксусом и подскочил к патефону.
— Ша, музыка! — заорал он и ударом ноги сбросил патефон на пол.
Илья Куклев перехватил его ногу, рванул на себя, и парень грохнулся на пол рядом с патефоном.
— Громим легавых!.. — истерически завопил Уксус и, выхватив нож, ринулся на Илью.
Но Таран ухватил его сзади за ворот ковбойки.
Уксус обернулся и неловко полоснул его ножом по плечу.
— Вася!.. — раздался из дверей девичий крик.
Николай прямым ударом в скулу свалил Уксуса, и тут же на Уксуса навалился Таран, пытаясь вырвать нож.
Один из хулиганов, размахивая ножом, подскочил к выключателю. Борис Нискин оттолкнул его, потом схватил подвернувшийся под руку стул и угрожающе завертел им в воздухе.
Но кто-то из хулиганов все-таки разбил люстру, и три лампочки из четырех лопнули с пистолетным треском.
Возгласы, крики, ругань, треск ломаемой мебели наполнили помещение.
— Где Уксус?! — оглядываясь, закричал Николай.
— У меня… — тяжело дыша, отозвался откуда-то из угла Илья Куклев. Он коленом прижал своего врага к полу и стулом отбивался от другого.
Николай решил отыскать рыжего парня с подергивающейся щекой, но тут он увидел, как упал от зверского удара в лицо Коля Маленький, и кинулся к нему.
В этот момент раздался оглушительный разбойничий свист, и чей-то охрипший голос заорал:
— Полундра!.. Тикай отсюда!..
И сразу к дверям метнулись тени. Николай с одной стороны, Таран и Боря Нискин — с другой устремились вслед за ними.
— Держи их!..
Парень, лежавший под Куклевым, рванулся было тоже, но Илья только глухо предупредил:
— Лежи, сволочь! Убью!..
И тот испуганно затих.
Николай и Таран выскочили во двор и огляделись.
— Ушли… — задыхаясь, произнес Николай.
— Точно, — согласился Таран, держась за плечо; оно только сейчас напомнило о себе режущей, огненной болью.
Сзади, на лестнице, ведущей из подвала, послышались звуки борьбы.
— Пусти!.. — пронзительно закричал чей-то голос.
— Я тебе пущу! — раздался голос Бориса. — Кусаться вздумал!.. Блоха эдакая!..
Николай спустился вниз. Там отчаянно рвался из рук Бориса паренек, который первый заскочил на танцевальный вечер.
Ребята, подталкивая упиравшегося парня, вернулись в красный уголок.
Коля Маленький уже поднялся и теперь сидел на диване, вытирая платком кровь с разбитой губы.
В полутьме Илья Куклев тормошил лежавшего на полу парня.
— Кажись, я его маленько сильнее стукнул, чем надо.
Таран поднял валявшийся рядом нож, провел пальцам по лезвию и одобрительно кивнул головой:
— Ничего. Умнее будет.
Нагнувшись, он всмотрелся в лицо парню и досадливо прибавил:
— Эх, не того ты, Илья, прижал, кого надо. Не Уксус это. Верно, Николай?
Таран спросил так просто, словно и не было между ними ничего, словно и не ссорились они, и Николай, повинуясь тому же душевному порыву, ответил дружелюбно:
