Игорь вошел в кабинет начальника колонии с бумагой, в которой ясно и четко предписывалось Дарзиньшу подготовить к последней навигации женское отделение колонии, чтобы принять этап в триста человек, составленный из убийц, разбойниц и пособниц бандитов.
— Разрешите войти? — спросил Игорь и доложился по всей форме: фамилия, срок, статья, номер отряда.
— Заходи! — прервал его Дарзиньш. — Тебе я разрешаю вводную часть опускать. Мне не хочется слушать такие слова от тебя. Ты мне лучше расскажи о вчерашних убийствах.
— Я для вас раскопал более интересное! — сообщил Игорь, протягивая Дарзиньшу бумагу. — Обнаружил в папке с бумагами, как вы понимаете, ничего общего не имеющих с этой суперсекретной.
Дарзиньш нахмурился и внимательно прочитал распоряжение о создании женского отделения колонии. Он сразу все понял и оценил то, что Игорь сделал для него. Другой спрятал бы бумагу или сделал бы вид, что не понял серьезности этого распоряжения, а обвинить его и в таком случае было бы нельзя.
— Ты меня во второй раз выручаешь! — признался Дарзиньш. — Ты хотя бы понял, что ты раскопал?
— Понял сразу! — ответил Игорь. — Кто-то очень хочет вас подставить! — он, не выдержав, рассмеялся:
— Я представил себе картину, когда пришел бы этап с тремя сотнями голодных женщин, а в зоне тысяча сто голодных мужиков! — пояснил он Дарзиньшу причину Смеха.
— Мне было бы не до смеха! — хмуро сказал Дарзиньш. — Кто меня хочет подставить, я прекрасно знаю. Меня в данную минуту беспокоит одно: как мне выйти из создавшегося положения?
— Не успеете? — понял Игорь.
— Придется весь карьер бросить на стройку, да и половину зеков снимать и со швейки, и с лесоповала, и с лесосплава. Где взять колючку? На складе ни метра проволоки.
Дарзиньш позвонил по внутреннему телефону и вызвал Васю.
Тот не замедлил явиться. Дарзиньш протянул ему бумагу и стал ждать его реакцию на нее.
Вася, прочитав бумагу, выматерился, не стесняясь начальника.
— Звоните начальству, пусть колючку хотя бы пришлют, — заявил он.
— Позвонить-то я позвоню, обязательно, но это еще не факт, что мне ее тут же вышлют, — резонно заметил Дарзиньш. — Деньги-то этому хмырю наверняка были выделены и на колючку, и на все остальное. Если только…
Он задумался, а Вася и Игорь выжидательно уставились на него.
«Чапай думает! — усмехнулся про себя Игорь. — Неужели можно найти выход из столь затруднительного положения?»
Оказалось, что можно.
— Объявлю-ка я на два-три месяца о смягчении внутреннего режима! — сообщил свое решение Дарзиньш. — Внутренние зоны ликвидируются. Колючку с них можно будет перебросить на женскую зону, а потом, когда пришлют колючку, думаю, что ее пришлют вместе с транспортом, который привезет и этап, то…
Он не закончил фразы и хитро ухмыльнулся. Вася был доволен еще больше. Обилие женщин давало ему такие возможности, о каких и мечтать не приходилось.
— А где вы этот документ нашли? — поинтересовался он.
— Не я нашел, а Игорь Васильев! — признательно взглянул на Игоря Дарзиньш. — За такую удачу необходимо выпить! Вася, тащи закуску, а я тем временем достану холодненькую бутылочку с водочкой, нервы надо успокоить. Игорю тоже нальем немножечко. Правда, он был бы больше доволен, если бы баб некуда было бы размещать. Он тогда бы сразу двоих на себя взял.
Вася сочувственно расхохотался, он подумал, что смог бы взять на себя и пятерых, а то и шестерых, с одним выходным днем.
— Молоток! — уважительно сказал он Игорю и побежал на кухню за закуской, там в большом холодильнике под замком хранились такие деликатесы, которых и в городе было не достать.
Дарзиньш уже в дверях задержал его вопросом:
— Кстати, где Котов? Почему в кабинете пыльно?
— Заболел наш Кот, — засмеялся Вася, — в больничку пошел с утра, я ему разрешил. После обеда придет, уберет все. Сердце у него забарахлило, пусть полежит немного, попьет капелек. Оклемается, придет.
Вася смылся на кухню.
— Заболел! — презрительно сказал Дарзиньш. — Как лето, так они все начинают болеть. Тоска по воле начинает гулять в крови. В побег все намыливаются.
— И Котов? — не поверил Игорь. — Он же Библию цитирует.
— Да с его здоровьем-то! — презрительно добавил Дарзиньш. — Он на воле-то и месяца не протянет. Здесь все же я ему лекарства выписываю, достаю сам, по знакомству.
Игорь сразу же вспомнил, как случайно увидел Дарзиньша, передающего Котову какой-то пакетик.
Дарзиньш продолжал философствовать:
— Здесь половина заключенных — больные люди! Их лечить надо было бы, а не сажать. Остальная половина — отъявленные бандиты и разбойники. Вот они-то не упустят такой возможности, чтобы или завербовать этих больных, или использовать их еще в каких-нибудь целях.
Васильев удивленно глядел на Дарзиньша.
«Послушаешь вот так его и не поверишь, что перед тобой самый свирепый из начальников колонии, какие есть в этой системе!» — подумал он.
Действительно, Дарзиньш выглядел сейчас, как старый добрый дедушка, любящий немного выпить и поговорить, поучить младших уму-разуму.
Пока Дарзиньш философствовал, Вася уже сбегал на кухню, отпер большой холодильник и взял там все необходимое для хорошего закусона.
Когда он принес большой пакет в кабинет Дарзиньша и стал выкладывать его содержимое на застланную газеткой «На страже порядка» поверхность стола начальника колонии, Игорь пришел в недоумение. Столь разнообразных деликатесов не было и на воле.
Кроме пробованной уже Игорем ветчины, Вася притащил кетовую икру, сырокопченую колбасу, чуть присоленный балык пеляди и нельмы и российский сыр.
— Огурчики местные, — сообщил Вася, — из парников. Нежинские! Сорт есть такой! — охотно давал он пояснения, раскладывая по тарелкам еду.
Дарзиньш достал из холодильника большую бутылку «Горилки», четырехугольной формы, с красным перчиком внутри бутылки.
— Устроим маленький праздник! — заявил он, ловко открывая бутылку. — Не каждый день нас спасают от крушения карьеры и отправки на пенсию. Этот хмырь, — намекнул он Васе, который лучше, чем Игорь, знал фамилию хмыря, «копающего» под начальника колонии, — специально спрятал бумагу среди ненужных, куда никогда ни один начальник носа не сунет. Разве с такими людьми можно построить социализм с человеческим лицом? Да ни в жисть!
Вася уже подставлял три стакана под открывающуюся бутылку, и мысль о возможности выпить перебивала у него все остальные мысли, поэтому он оставил вопрос начальника без ответа, тем более, что Дарзиньш сам ответил на этот вопрос.
Дарзиньш ловко, чувствовалась школа, разлил водку по стаканам: себе и Васе по полному стакану, а Игорю ровно пятьдесят грамм. И можно было не проверять, плюс-минус самое большее грамм.
Игорь охотно присоединился к лагерному начальству и выпил положенные ему пятьдесят грамм почти одним глотком. Но и собутыльники тоже почти одним глотком опустошили свои доверху налитые стаканы.
И все трое с отменным аппетитом принялись уничтожать принесенные деликатесы, будто картошку ели, с таким же равнодушием.
«А что восхищаться? — подумал резонно Игорь. — Дают — бери, бьют — беги!»
На несколько минут установилась тишина, прерываемая лишь хрустом поглощаемой еды да чавканьем Васи.
— Так кто из вас, следователи, расскажет мне подробно о вчерашнем убийстве? — наконец прервал молчание Дарзиньш. — Что, никаких следов, никаких свидетелей? Спокойно убил и сбросил в выгребную яму?
При воспоминании о вчерашних ужасах Игорь ожидал, что его тут же выпростает прямо здесь, в кабинете, и будет ему жутко неудобно перед начальником колонии и Васей, однако все не только обошлось, но Игорь даже не испытал ничего похожего на свое вчерашнее состояние, будто и не было тех страшных минут.
— Выходит так! — спокойно ответил Вася, насаживая на вилку здоровенный кусок ветчины. — Послушаем специалиста, может, что путного скажет? — намекнул он на Игоря, указывая в его сторону вилкой.
— Это я-то специалист? — усмехнулся Игорь. — Нас, кроме теории, ничему другому не обучали. Такое впечатление, что готовили нас только для работы в министерстве юстиции, бумажки перебирать.
Водка, выпитая даже в таком малом количестве, все же стала сказываться на Игоре, язык у него сразу же развязался, и он решил все выложить, что знал, о всех своих предположениях и подозрениях. Почему-то был твердо уверен, что дальше этого кабинета его слова никуда не пойдут.
— Свидетелей вы вряд ли найдете, — продолжил он свою речь, — но Павел Горбань не тот человек, который мог бы ничего не знать. Он дважды выходил из барака, а возвращался таким странным, что невольно закрадывалось подозрение о его причастности к убийствам. Только я очень сомневаюсь, что Горбань смог бы справиться с пятью крутыми мужиками.
