— Уинстон Вилли Пауэлл… В детстве отец почти всегда брал меня с собой посмотреть на боксерские поединки, что проводились в «Конвеншн-Центр» Майями. Я видел, как вы тогда уложили Томми Лаглесиа и парня, которого звали Хесус Диаз, Хе-сус. До сих пор помню, как я тогда ещё думал: «Что это за имя? С таким именем он никогда не победит». Вы одержали победу в тридцати девяти профессиональных боях, и лишь в двух вам было засчитано поражение?
— Да, было такое дело, — признался Уинстон.
— Для меня большая честь иметь возможность пожать вашу руку, — сказал Николет и сел у стола Макса, повернувшись к Уинстону спиной. — Встрече с вами я тоже чрезвычайно рад. Про вас же просто легенды ходят, я имею в виду то, как в былые времена вы за два-три дня раскрывали дела об убийствах.
— Мне просто больше ничего не оставалось, — ответил Макс, — иначе потом было бы ещё трудней.
— Я понимаю, что́ вы имеете в виду, — согласился Николет. — Чем дальше дело лежит без движения… — Тут зазвонил телефон, и он замолчал, пока Уинстон наконец не поднял трубку. — У меня сейчас возникла одна проблема, и я подумал, что, возможно, вы сможете помочь мне в моем деле. Вы же сами работали в полиции и знаете, с какими трудностями приходится сталкиваться, чтобы добиться обвинительного приговора.
— Если речь идет об Орделле Робби, — сказал Макс, — то мне известен лишь его адрес, и к тому же я совершенно не уверен, что живет он именно там.
Николет усмехнулся.
— А почему вы думаете, что я собираюсь говорить именно о нем?
— Я ждал, что рано или поздно вы все же обратитесь ко мне.
— Косвенно это и его тоже касается, — продолжал Николет. — Вы знаете парня, который подстрелил Тайлера, агента из Департамента по борьбе с преступностью? Мы уверены, что он работает на Орделла.
— Халон Миллер-младший, — покачал головой Макс. — С тех пор, как ему исполнилось шестнадцать, я несколько раз оформлял на него поручительства.
— Вот как? — переспросил Николет, пристально глядя на Макса, всем своим видом выказывая неподдельный интерес к этой теме.
Должно быть, эти сведения и были той большой услугой, на которую парень так рассчитывал.
— Семнадцать арестов, и, кажется, девять или десять судимостей, — сказал Николет, — крутой парнишка, о тюрьме знает не понаслышке. Мы взяли его с краденым пистолетом, на угнанной машине… Мы видели его во дворе перед домом Орделла. Вообще-то, он подъехал туда практически сразу же за вами.
— В пятницу, значит, — сказал Макс. — А ещё к тому же покушение на убийство, нападение на федерального агента, незаконное ношение оружия… — Снова зазвонил телефон, и Макс взглянул на Уинстона, когда тот снял трубку.
— Что еще?
— Он понимает, что он уже по уши в дерьме, — сказал Николет, — но зато среди своих, в тюрьме теперь он герой: ещё бы, подстрелил полицейского. Хромает, но все равно уже ходит — я ведь тогда в него девять пуль засадил, да так, что едва не отстрелил ему член, жаль, промахнулся немного. А все из-за этого дурацкого тонированного стекла в машине. Пришлось стрелять наугад.
— Значит, говорить с вами он не желает, — подытожил Макс.
— Молчит, только глядит злобно.
— Улик против него у вас вполне достаточно.
— Это он знает. Но я решил пойти другим путем. Я ему говорю: «Послушай, Куджо, а ведь я мог запросто убить тебя, но не сделал этого. Так что теперь ты вроде как мой должник. Давай лучше поговорим об Орделле Робби». А он мне: «О ком?». Я ему снова: «Расскажи мне, что ты знаешь о нем». А он мне: «О ком?» А я ему на это: «Да что ты заладил как попугай». Вот так он и торчит в тюрьме, и залог за него не назначают… И тогда мне на ум пришла одна идея. Я сказал ему: «А что если я вытащу тебя отсюда? Хочешь?» После этого мне наконец удалось обратить на себя его внимание. Я ему сказал: «За это я прошу тебя об одном. Я не заставлю тебя становиться стукачом. Я только хочу, чтобы ты представил меня Орделлу. Скажи ему, что я обращался к тебе несколько недель тому назад и просил помочь достать оружие. Все, больше от тебя ничего не потребуется. Дальше я и сам управлюсь».
— Да? — переспросил Макс. Он выжидал.
— Именно так. Я подберусь поближе к Орделлу, стану всячески ему угождать, заискивать, и он в конце концов покажет мне свои пулеметы.
— Но вы только что сказали, что залог не назначен. Но насчет этого я смогу договориться в федеральном магистрате.
— И на какую сумму рассчитываете?
— Двадцать пять тысяч. Но, видите ли, это станет возможным лишь если вы согласитесь помочь нам.
— Кем вносится залог?
— В том-то и дело, что никто ничего платить не будет. Вот почему я сказал, что рассчитываю на вашу помощь.
Макс невольно улыбнулся. Он перевел взгляд на Уинстона, который к тому времени уже закончил разговаривать по телефону и положил трубку.
— Слышал? Этот господин хочет от нас, чтобы мы за просто так, без залога, без приплаты к нему, оформили бы поручительство на двадцать пять штук за парня, который до этого семнадцать раз попадал под арест и не далее как несколько дней назад подстрелил полицейского.
Теперь улыбался и Уинстон.
Николет взглянул на него через плечо.
— Я прошу об одолжении. Что же в этом смешного?
— Вы ведете речь о парне, — продолжал Макс, — который при первой же возможности постарается удариться в бега. Он представляет угрозу для общества… Он пристрелит ещё кого-либо, может быть какого-нибудь очередного полицейского и поспешит смыться, а мы так и останемся при своих интересах.
Николет же, по-видимому, был с ним не согласен.
— Сначала выслушайте меня, ладно? Я гарантирую, что не выпущу его из своего поля зрения. Но даже если предположить невозможное, даже если он сбежит, то этих двадцати тысяч вы не лишитесь в любом случае. Это я вам обещаю. Я уже обо всем договорился с судьей. Она знает о каждом нашем шаге и о том, что это не ординарный случай поручительства.
— А что если она умрет, выйдет на пенсию, перейдет на другую работу, если её молнией убьет, в конце концов… так что перестаньте, — отмахнулся Макс. — По-вашему, я что, похож на идиота? Думаете, я настолько выжил из ума, чтобы подписаться под гарантией на двадцать пять тысяч, имея взамен только ваше честное слово, что деньги по ней у меня никогда не стребуют? — Он перевел взгляд на Уинстона. — Ты когда-нибудь слыхивал о чем-нибудь подобном?
— А как же. Я знаю, что один поручитель из Майями в свое время дал себя уговорить, — ответил Уинстон. — Тогда шла речь о десяти тысячах. После того, как подсудимый благополучно ударился в бега, дело передали в другой суд. Новый судья заявил, что ничему такому он верить не собирается, и нашему поручителю пришлось раскошелиться.
— Я принесу заверенную расписку, — поспешил предложить Николет.
Уинстон лишь молча покачал головой.
— Надеетесь, что суд подпишется под заявлением, утверждающим, что это поручительство «понарошку»? Тогда имейте в виду, что у них даже обычную доверенность бывает совсем непросто подписать. — Макс замолчал, а потом добавил: — Но вопреки моему здравому смыслу я частично готов пойти вам навстречу. Если вы все же найдете кого-нибудь, кто сможет внести залог, мы не станем брать с вас десяти процентов полагающегося нам вознаграждения. А как насчет вас? У вас есть дом?
— Он достался моей бывшей жене, — ответил Николет.
— Я вам сочувствую, — сказал Макс. — Кстати, другая причина, гарантирующая вероятнейший неуспех подобной затеи, в том, что все в их шайке уже будут знать, что Халон заключил с вами сделку. Он даже может сам подать им некий условный знак, означающий: «Я шпион». Одно из двух: или он сбежит, или его убьют свои же.
Николет снова пристально посмотрел на него.
— А я был уверен, что вы не откажетесь.
— Это почему же?
— Вы сами побывали в шкуре полицейского, и знаете каково это. Тем более, что вы и сами внакладе не остались бы.
— Я вам искренне сочувствую, — сказал Макс. — Но только о какой выгоде разговор?
— Ну, я полагаю, у вас тоже есть свои проблемы, — ответил Николет. — Например, вы оформляете поручительство на какого-нибудь парня, а он вдруг исчезает?…
— В таком случае, мы отправляемся вслед за ним и доставляем обратно, — не дал ему договорить Макс.
— Но именно этого-то парня вам и не удастся разыскать, потому что его безопасность надежно обеспечена федеральной программой по защите свидетелей. А что если кто-нибудь из ребят, на которых вы оформляете крупные поручительства, исчезнут подобным образом?
Макс взглянул на Уинстона.
— Похоже, он нам угрожает.
— А ты спроси у него, — сказал Уинстон, — давно ли его били последний раз?
Николет обернулся к нему, беззлобно усмехаясь.
— Да вы что, я же лишь пошутил. Мы же с вами на одной стороне.
— До тех пор, пока никто не переступает черту, — проворчал Уинстон.
