– Так вы у родителей ее спросите.
– Ехать далеко.
– Да где ж далеко? Тут, в соседнем доме, они живут... Вот люди, а! Представляете, они отказались от Беллы. Как только она замуж за Геннадия вышла, так и отказались. Даже на свадьбе их не было...
– Почему же это?
– Да не знаю. Если они аристократами себя возомнили, так Геннадий тоже не абы кто. У него отец видным человеком в Центральном комитете партии был, мать в консерватории преподавала...
– Родители его отдельно живут?
– Отдельно. На кладбище... Отца его сразу после путча кондратий хватил. И мать недолго протянула... Вот, квартиру ему оставили...
Квартира, надо сказать, роскошная. Высокие потолки, огромная кухня, просторный холл, три большие комнаты. И обстановка шикарная – если мерить мерками совдеповских времен. У новых русских она, конечно, куда круче... Уж не потому ли Белла присмотрела себе другого, более состоятельного мужичка.
– Значит, на тот момент, когда Геннадий женился на Белле, родителей у него не было?
– Не было... И родители Беллы его не приняли... Зато с моими душа в душу живет... Не был счастлив он с Беллой. А со мной счастлив. Да вы сами у него об этом спросите...
– Вот об этом я его в первую очередь спрошу. Нам бы с ним встретиться. Как появится, пусть мне позвонит. Сейчас запишу номер телефона...
Лариса полезла в сумочку за ручкой. Пальцы сломаешь, пока до нее доберешься. Чего только в сумочке нет. Ядерной бомбы разве что да авиационного пулемета. Зато есть изящные, наитончайшей работы... наручники. Служебное удостоверение, любимый «ПСМ» без запасной обоймы и миниатюрный диктофон, всегда готовый к работе. С ручкой пришлось повозиться, зато пистолет она обычно вытаскивает почти мгновенно.
– Лучше я вам позвоню, – закусила губу Аля.
Боится оставлять мужа наедине с Ларисой... Что-то нечисто с Геннадием. Кобелирует небось на досуге. И в командировках, наверное, грешит.
– Звоните вы, – обаятельно улыбнулась Лариса. – А вы не скажете, как мне к родителям Беллы попасть?
– Как попасть, не скажу. Они ж такие, к ним на облезлой козе не подъедешь. А вот адрес скажу. Сейчас посчитаю, сейчас, сейчас...
Аля не знала номера дома и квартиры. Зато знала, где он стоит. И окна где находятся, тоже знала. После значительного умственного напряжения она смогла назвать адрес.
Лариса заглянула в машину к Фокину. Рассказала о том, что узнала от Никишиной.
– Что-то не пойму я ничего, – Стас задумчиво потер переносицу. – Ее родители в деревне живут, но никак не на Цветном бульваре.
– Может, они сюда переехали, – неуверенно предположила Лариса. – Вслед за дочерью...
– Ладно, я еще могу допустить, что и в деревне есть миллионеры. Но чтобы родители Беллы не приняли коренного москвича Никишина... Что-то здесь не то...
– Попробуем прояснить ситуацию. Схожу-ка я к этим родителям...
– Когда?
– Да прямо сейчас.
Лариса нарочно удалялась от машины волнующей походкой от бедра. Пусть знает Фокин, какая она красивая и сексуальная. Ему давно пора выбросить из головы Беллу и заняться... Да, он мог бы заняться Ларисой. В принципе она не возражала. В принципе... Как жаль, что у нее железные принципы.
Дверь ей открыла молодящаяся старушка неопределенного возраста. Некрасивая. Зато прическа и макияж из элитного салона красоты, фигура от мисс Аэробики, халат от персидского шаха. Стильная бабуля. Такая не станет падать в обморок перед лицом полуобнаженной красоты, которую являла собой Лариса.
Действительно, старушка не стала биться в истерике. Осмотрела Ларису с ног до головы оценивающе-придирчивым взглядом.
– По объявлению? – наконец спросила она.
– По объявлению, – кивнула Лариса.
Это была не ложь, а профессиональное вранье.
– Я так и поняла... Проходи.
Квартира огромная. Евродизайн, обстановка в стиле «хип-хоп». Если в доме Никишина угадывались остатки былой роскоши, то здесь пахнет свежими деньгами.
Старушка провела ее в зал, показала гостье на кожаное кресло, села напротив нее. Взгляд строгий, по-прежнему оценивающий.
– А ну-ка ногу на ногу! – повелительным тоном попросила она.
Лариса подчинилась. Ей интересно было знать, под каким соусом бродит дерьмо в голове у этой суперстар.
– Отлично... А платье снимешь?
– У меня под ним ничего нет... – соврала Лариса.
На эту старушенцию она смотрела, как смотрит психиатр на своего пациента.
– Вы даже не сомневайтесь, там все в полном порядке. Никаких изъянов...
– Ну и чудесно, – одним глазом улыбнулась пожилая дама.
Лариса и не подозревала, что так можно улыбаться. Век живи – век учись... Хотелось бы знать, чему ее собираются учить дальше.
– Значит, так, зовут меня Ульяна Максимовна... Надеюсь, ты понимаешь, что простой служанке две тысячи долларов в месяц не платят.
– Только умной и красивой.
– Вот именно, умной... Ты где-нибудь учишься?
– Да, Ульяна Максимовна, учусь в МГУ, на филфаке, на четвертый курс перешла...
– Замечательно. На каникулах хочешь подработать?
– Да хотелось бы.
– Работа необременительная. И если ты понравишься Платону Витальевичу, то работать у нас будешь как минимум до Нового года.
– За две тысячи долларов в месяц? – уточнила Лариса.
– Да. И плюс премия, если Платон Витальевич будет доволен...
– А что я, собственно, должна делать?
– Ты же студентка, – лукаво улыбнулась суперстар. – А студентки сейчас, насколько я знаю, совсем не те, что прежде. Телом подзаработать не грех...
– На что вы намекаете?
– На твои прямые обязанности намекаю... Понимаешь ли, в чем дело, девонька моя. Я очень дорожу отношениями со своим мужем. Мы любим друг друга, но по ряду обстоятельств я не совсем удовлетворяю его как женщина. Тем более что у мужчин седина в бороду – бес в ребро... Теперь, наверное, догадалась, что ты должна делать...
Лариса все поняла. И с изумлением спросила:
– Спать вместе с вами в супружеской постели?!
Определенно, мир сошел с ума... Эта старая карга упрекает современную молодежь в разврате, а сама такое предлагает... Как минимум психушка по ней плачет.
– Нет, нет, со мной спать не нужно. Я женщина порядочная... И муж мой, Платон Витальевич, тоже человек очень порядочный. Но, увы, он нуждается в юных девушках. Это, знаете ли, и для здоровья полезно...
– И для кошелька тоже, – натянуто улыбнулась Лариса. – Для моего, в частности.
– Вот я о чем вам и говорю. И денег заработаете, и, может, чему-то научитесь... Кстати, сколько у вас было мужчин?
– Ну как вам сказать... У нас в Лоскутах много было мужчин. Но ни с кем из них я не спала.
– В Лоскутах, говорите... Что-то знакомое... Лоскуты – это деревня?
– Да, в Воронежской области...
– Вот бывает же. Не зря же говорят, тесен мир... Ну да ладно. Значит, вы из деревни. И как вам удалось поступить в МГУ? Наверное, пришлось договариваться?
– Да был один профессор, все приставал ко мне. Но, поверьте, у него ничего не вышло. Знаете, я так из-за него и не поступила...
– А как же вы тогда учитесь?
– Уже отучилась. Закончила Академию МВД, получила лейтенантские погоны. Сейчас служу в отделе по пресечению половых преступлений...
Ульяна Максимовна стремительно менялась в лице. И рот раскрыла... Зубы у нее вставные, сплошь дорогая керамика. Была бы старушка попроще, сейчас бы валялась на полу вставная челюсть.
– Между прочим, наш с вами случай – моя компетенция, – не щадила ее Лариса. – Знаете, как это все трактует Уголовный кодекс? Статья сто тридцать третья. Понуждение к действиям сексуального характера. А иначе говоря, сводничество... Да вы не волнуйтесь, всего лишь один годик посидите. Ума-разума, может, наберетесь...
Бедная суперстар чуть не свалилась в обморок.
– Что-то вы уж слишком разволновались... Наверное, так не волновались, когда с Беллой разговаривали? Она-то девушкой покладистой оказалась или нет?
– Вы... Вы это про кого говорите?
– Про Беллу... Про Беллу из Лоскутов. Только не надо говорить, что она у вас не работала...
– А-а, Белла... Работала... Она у нас просто работала...
– Вам что, протокол допроса показать?
– Какой протокол?
– Допроса!.. Белла показала, что вы понуждали ее к действиям сексуального характера...
Видимо, Ульяна Максимовна была очень чутким, ранимым и, конечно же, кристальной чистоты существом. Видно, она не выносила наглой лжи. Поэтому все-таки бухнулась в обморок.
И тут же из-за «кулис» на «сцену» вынырнул ее муж. Такой же кристальной чистоты старый пердун Платон Витальевич. Высокий, статный мужчина, благородная седина. Эдакий породистый кобель на пенсии...
– Что... Что вы себе позволяете? – взвыл он негодующе. – А если это инфаркт?
– Я, пожалуй, не буду торопиться приносить вам свои соболезнования.
– Ну и молодежь пошла! Наглая, грубая, циничная! И куда только мир катится!..
