Наконец он притормозил у приемного покоя больницы и потушил фары. Женщине было, похоже, плохо. Она, казалось, пыталась, но никак не могла проснуться, дышала тяжело и что-то бормотала сквозь сон.
– Наверное, ее и правда накачали какими-то лекарствами, – покачал головой Комбат и, войдя в приемный покой, попросил дежурного врача осмотреть женщину.
Уже на носилках они с Подберезским занесли ее в приемный покой и попросили, чтобы ей прямо там поставили капельницу.
Через час женщина открыла наконец глаза и, осмотревшись, спросила:
– Где я?
– Елена, не волнуйтесь, – сказал Комбат, – вы в больнице, и сейчас мы отвезем вас к дочери.
– Кто вы? – спросила Елена.
– Мы ваши друзья, – кивнул Комбат, стараясь хоть как-то ее подбодрить.
Дежурный врач, померив Лизиной маме давление и прослушав сердце, ни за что не хотел отпускать ее домой. И Комбату даже пришлось писать расписку о том, что он, муж больной, забирает ее домой. Адрес Комбат указал тот, где действительно жил Рубинштейн.
После очередного укола Елена снова задремала. Но когда они подъехали к дому, уже пришла в себя и поднималась наверх, лишь опираясь Комбату на руку.
Лизина мама, убедившись, что ее дочь в безопасности и мирно спит, даже согласилась выпить горячего чая. Но на большее у нее сил не хватило. Она легла на диван в той же комнате, что и Лиза, и, укрывшись одеялом, уснула.
Комбат понял, что у него появился шанс выспаться.
Недавно он читал статью, в которой несколько весьма уважаемых ученых спорили о том, что приносит больше вреда – недосып или пересып. Ему, правда, пересып никогда не грозил. Он привык использовать часы отдыха рационально: засыпал с ходу и просыпался при малейшем ощущении опасности.
Он не мог сказать, сколько именно часов ему нужно было для полноценного отдыха. Это зависело и от его самочувствия, и от погоды. Иногда ему казалось, что он может несколько суток обходиться без сна, а иногда он валился с ног, полноценно выспавшись.
Он достал раскладушку для Подберезского, выдал ему белье и подушку, а сам направился на кухню, к заветному диванчику. Но в этот раз отдохнуть им с Подберезским было не суждено.
Только Комбат собрался уснуть, как его разбудил звонок мобильного. Звонил полковник Бахрушин. Он был взволнован и, похоже, к тому же зол.
– Прости, Комбат, но один наш нерадивый сотрудник в беде.
– И кто это? – спросил Комбат.
– Небезызвестный тебе старший лейтенант Кориков, – сказал Бахрушин. – Уж не знаю, как его занесло в самое логово, но вот недавно получил от него письмо, посланное им из загородного дома некоей Анжелы Выспяньской. Когда я пытался навести справки об этом доме, мне сообщили, что он и в самом деле существует, но как раз сейчас горит. Адрес, где дом горит, я выслал тебе эсэмэской.
– Спасибо, – сказал Комбат. – Но я знаю, где этот дом находится.
– Я вызвал спецназ. Но уверен, ты появишься там раньше их.
– Вы слишком хорошо обо мне думаете, – покачал головой Комбат.
Андрей Подберезский, который, похоже, как и он, не разучился еще спать чутко, уже одетый стоял рядом.
– На выезд? – спросил он с готовностью.
– Да, – кивнул Комбат, отключая телефонную связь. Он тоже оделся, взял оружие и заглянул в комнату, где спали Лиза и ее мать. Будить он их не стал.
Через полчаса они с Подберезским были на месте. В доме Анжелы действительно полыхал пожар, и пожарные безуспешно пытались его потушить.
Оглядевшись по сторонам, Комбат направился к небольшому сараю в глубине двора. Очевидно, его тоже пытались поджечь, но или не успели, или пожарные его потушили первым. Во всяком случае, чуть обожженное здание зияло пустыми окнами.
Подберезский шел рядом. На дверях сарая висел амбарный замок, поэтому Комбат, чтобы не терять времени, заглянул в окно, а потом воспользовался им для входа в здание.
Посветив лучом фонарика в угол, Комбат оторопел. Там, привалившись спиной к стене, сидел окровавленный старший лейтенант Кориков, а рядом в лужах крови лежали Анжела и Гарик.
– Пострадавшие есть? – спросил, заглянув в окно, мужчина в белом халате.
– Трое, – констатировал Комбат.
– А живые? – поинтересовался доктор.
– Похоже, этот, – ответил Комбат, кивнув в сторону Корикова.
Подберезский, пока Комбат беседовал с доктором, сбил висящий на дверях замок, чтобы впустить медиков.
Оставив пострадавших в руках медиков, Комбат зашагал к горящему дому. Тот полыхал факелом, вот-вот могла обвалиться крыша.
К Комбату подбежал один из медиков и сказал:
– Парень, который там сидел, пришел в себя и попросил передать главному, что чемодан у Костяна. И еще сказал: аэропорт. Мы его уже отправили в госпиталь.
– Понятно, – кивнул Комбат.
Как он и предполагал, вместе со спецназовцами приехал полковник Бахрушин. Он был из тех настоящих полковников, которые хотя и умели, но не любили руководить полевыми операциями из кабинета. И это было правильно. В каждой ситуации могут возникнуть непредвиденные повороты. Кроме того, всегда нужен кто-то, кто сможет осознать, что происходит в разных точках, так бы сказать, поля действия, координируя и направляя действия подчиненных, как военных, так и штатских.
Заметив, что Комбат направляется к машине, Бахрушин спросил:
– Здесь все? Куда теперь?
– В аэропорт, – односложно ответил Комбат. – Правда, не знаю в который.
– Садись ко мне, – предложил полковник Бахрушин.
– Подберезский со мной, – предупредил Комбат.
Бахрушин кивнул.
– Я же говорил, что ты успеешь раньше спецназа, – сказал он, когда они уже сели в машину и водитель тронул ее с места. – Поздравляю; говорят, что Кориков жив.
– Это вы его командировали по моим следам? – спросил Комбат, искоса глянув на полковника.
– Нет, – покачал тот головой. – Это он сам себя командировал. Только сегодня ночью получил от него сообщение, где он подробно описывает нанятого Праховым киллера: в камуфляже, никогда не снимает маски и заикается. Вылитый ты, – пожал плечами Бахрушин. – Ты ведь тоже не уведомил меня о своих грандиозных планах внедрения.
– Но я посылал вам сообщение. Вы должны были догадаться, – сказал Комбат.
– Да, вот только я не понял: господин Рубинштейн жив? – спросил Бахрушин.
– Давайте об этом потом, – сказал Комбат. – Сейчас нам главное – не выпустить за рубеж этого Прахова, который, как я понял, успел поменять фамилию и теперь называет себя Выспяньским.
– Не волнуйся, эта фамилия тоже фигурирует в спецотделах аэропортов. Его задержат, – уверенно сказал Бахрушин.
– Он будет сражаться до последнего и пойдет на любые меры, – предупредил Комбат. – Для него сейчас главное – вырваться из страны. Он, возможно, вооружен и наверняка очень опасен.
– Я это знаю, – кивнул Бахрушин.
– Может, хотя бы раз успеем вовремя, – проворчал Комбат.
Бахрушин, прочитав очередное SMS-сообщение, сказал:
– Все правильно. Он в «Домодедово». Собирается вылетать. Его ведут.
– В «Домодедово», – повторил Комбат и удовлетворенно кивнул.
Интуиция в очередной раз его не подвела. И это давало надежду.
Когда они вошли в зал досмотра, Константин, достаточно органично смотревшийся в бороде и усах, расхаживал по комнате. На столе стоял тот самый чемоданчик. Первым вошел полковник Бахрушин, и Константин тут же метнулся к нему:
– Беспредел! По какому праву мне не отдают мои вещи?!
– Товарищ полковник, – сказал служащий аэропорта, – гражданин утверждает, что в этом чемодане находятся какие-то документы, но отказывается его открыть. И это вызывает наше сомнение.
– Если есть сомнение, нужно его снять, – строго сказал Бахрушин и попросил: – Откройте чемодан.
– У меня нет ключа, – с вызовом сказал Константин. – Ключ у того, кому я должен его передать.
– Как же вы взялись его передать, не зная содержимого? – пожал плечами полковник Бахрушин. – Ведь там могут быть наркотики и даже взрывчатка.
Между тем объявили посадку на очередной рейс, и Константин, выхватив из кармана мобильный, рявкнул:
– Одно нажатие кнопки – и ваш аэропорт взлетит в воздух! Выпустите меня!
Его глаза налились кровью. Он сорвал со стола чемоданчик и, держа мобильный на вытянутой руке, направился к выходу.
Комбат и Подберезский, которые наблюдали за всем происходящим через стеклянные двери, приготовились действовать. Но Константин был предельно внимателен, и всякое резкое движение могло спровоцировать его на озвученное действие. И хотя интуиция подсказывала Комбату, что заложенное где-то в аэропорту взрывное устройство – чистой воды блеф, рисковать в таких случаях было нельзя.
Комбат уже придумывал, как и чем отвлечь преступника, как тот вдруг остановился и застыл как вкопанный. Этого мгновения хватило, чтобы Комбат и Подберезский выбили из его рук пульт, забрали чемоданчик и, скрутив, положили на пол.
Комбат глянул туда, куда не отрываясь смотрел Константин, и все понял.
