— Я говорил правду.
Бедняжка, так проникся! Интересные здесь мужчины. Ну, ничего, как-то все устроится. Я склонна верить ему — вопреки здравому смыслу и всему предыдущему опыту.
— Что же, этого вполне достаточно. Признаю.
Наш хозяин вновь протягивает руки к Максу, потом, вспомнив, отдергивает. Прекрасно. Боже, такая мелочь! Болван!
— Сказать по правде, меня тоже поразило то хладнокровие, с которым вы преодолевали препятствия. Кстати, ваш приятель Всеволод Зиновьев, или Способ, выжил и с ним будет все в порядке. А теперь — к делу.
— Да. Я слушаю.
— Итак, в свое время в наше поле зрения попали Юлия Ясинская и ее партнер, Алексей Богулевский. Подозрительно быстро поднялись наверх люди ниоткуда: дом моды, «Галатея»... Потом стало известно о причастности Богулевского к торговле людьми, в частности женщинами. И здесь всплыло несколько интересных фактов: к этому делу имеют отношение люди из моего ведомства, а также несколько очень высокопоставленных чиновников. Я применяю самые жесткие меры к таким сотрудникам, но тогда, в пятом году, все дело сорвалось: кто-то пронюхал о факте расследования — думаю, это был майор Вишневецкий, он тогда имел отношения с женщиной, которая... знала многое. И Богулевского убрали, персонал развеяли по ветру, а Бойченко стал моим заместителем. Я проглотил это — потому что так быстро и эффективно мог действовать только человек, обладающий огромной властью и неограниченными средствами. Но когда из Парижа вернулась Юлия Ясинская... Я понял, что вы — не она. Сразу. Ну, настолько-то я тоже профессионал. Мы связались с нашими коллегами в Париже и выяснили, что ни одного вызова «Скорой» на тот адрес, откуда забрали Юлию, не было в тот день.
— Почему Карина прислала мне снимки? Это же она подсыпала Юлии отраву? — Больше, кстати, этого никто не мог сделать. Ни у кого не было достаточного мотива.
— Да, из ревности и жадности. Это факт.
Вот только как тебе этот факт стал известен? Во мне же не только воспоминания Керстин, воспоминания Юлии — тоже, они не такие яркие, но есть. Это Карина принесла мне кофе в тот день, но никто не мог этого знать — кроме тех, кто платил ей.
Макс прыгнул мне на колени. Видишь, милый, Осирис пощадил нас. Мы почти распутали этот узелок
— Николай Иванович, а лейтенант Волошин...
— О нем и о его семье позаботятся в ближайшее время.
Именно этого я и боюсь. Надо ускорить события.
Всех, кто причастен к делу, тихо уберут — так или иначе. Я им пока зачем-то нужна — вот только зачем? Но действовать они будут тихо. Потому что, если хоть что-то станет известно, правдоподобную сказочку тяжело будет сплести даже этому затравленному, безразличному к собственной судьбе народу. Значит, ставка высокая — мир в кулаке.
— Хорошо, господин Зарецкий, я поняла. Когда я смогу вылететь в Париж?
Я все делаю правильно. Вот сейчас он... Я поворачиваюсь спиной к ним. Ва-банк.
— Юля, берегись! — Голос Игоря и выстрел.
Черт, я немного опоздала, нож торчит в горле нашего водителя. Игорь сползает по стене, пуля попала ему в грудь. Другой нож — не мой — пытается вытащить из своего бедра фальшивый генерал. Но напрасно. Игорь — хороший ученик, прямо в артерию! За пару минут, если не наложить жгут, он истечет кровью.
— Где настоящий генерал? Говори, сука, не то я тебе глаза выколю!
— Он в подвале, где аппарат. Нет, это я генерал... Там, там... в старом отделении... на Солидарности... старое отделение милиции... Они заставили.
Его кровь, похоже, вся закончилась. Черт!
— Игорь, ты как?
Глупый вопрос, это и так ясно. Но я должна... что-то сказать. Сделать. Но что? Он умрет. Мы оба это знаем.
— Как ты поняла, что он... ненастоящий? Я с ним... работал. И не понял. Как ты... Ты же его никогда не...
— Да, я с ним никогда не встречалась. Но я влезла в секретные файлы госпиталя УМВД. У генерала Зарецкого уже пару лет астма, он не переносит шерсти животных. А этот болван гладил Макса.
Нужно говорить. Но что? Я не хочу, чтобы он умирал.
— Я к этому непричастен... Я люблю тебя. Ты... забудь меня.
Ему тяжело говорить, но молчать уже не имеет смысла.
— Я хочу, чтобы ты... свое счастье. Я не говорил тебе... я не мог. Но я люблю тебя.
— Не надо говорить. Тебе тяжело.
— Нет. Теперь мне уже долго придется... молчать. Вот видишь — все случилось, как мы говорили. Помнишь? Пока не разлучит нас смерть. Я хотел...
Я знаю, что ты хотел. Но это уже неважно, потому что все твои желания умерли вместе с тобой. Господи, за что нам это? Почему все, кого я люблю, исчезают из моей жизни навсегда? И я должна каждый раз по новой собирать свой разбитый мир. И делать вид, что не замечаю белых пятен на его фоне. Почему это происходит со мной?
В кухне есть много бытовой химии, это мне пригодится. Какие интересные вещества можно создать, соединив в разных пропорциях те жидкости и порошки, которые призваны служить человечеству на пути ко всеобщей гигиене тела и помещений! И хорошо, что этого почти никто не знает. Трудно представить, что случилось бы, стань эти знания общедоступными. Вот еще немного каустика... Да, милый, я проведу обряд, и твоя душа вместе с дымом полетит в Валгаллу. Отлично будет гореть и громыхнет не хило. Эй, где ты там, мой лев? Пора уходить.
На пороге я оглядываюсь. Прощай, милый. Нам было хорошо вместе. Это же такая игра. Ты выбыл — мне водить. Прощай.
Уже на порядочном расстоянии от дома я услыхала взрыв. Так и было задумано. Теперь бы еще найти старое отделение на улице Солидарности, но это не проблема. Интересно, этот тип сам вызвался занять место генерала или его заставили? Несомненно, то, что он мне рассказал, было правдой — потому что это рассказывал мне настоящий Зарецкий. Они «записали» ему в мозг личность генерала, даже Игорь не узнал. Если бы не Макс... Я бы поняла, но это могло стать последним, что я бы поняла в этой жизни. Я старею на глазах и ужасно злюсь. А мне же еще надо позвонить!
— Свет, это я.
— Юлька, ты где? Мы волнуемся.
— Забирай Виталия и бегите из города. Только немедленно, ни о чем не спрашивай.
— Ты можешь объяснить, что произошло?
— Время пошло. Делайте, как я говорю, иначе погибнете. Только не надо ехать ни к кому из друзей или знакомых. Направляйтесь туда, где вас никто не знает, где вы никогда не были.
— Хорошо. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Береги себя и возвращайся, я буду ждать.
Да, дорогая, я попробую вернуться. Но для этого мне понадобятся все мои жизни, которые еще остались в загашнике. Если остались. Вот только я устала, так устала! И мне страшно. Я не боюсь смерти, просто мне так одиноко, как тогда, возле мамы и Стивена... Я боюсь этого ощущения.
— Лейтенант, вы...
— Юля, у меня мало времен. Я на вокзале, на Московской площади. Мы уезжаем. — Молодчина, лейтенант, все правильно сделал. Но он уже должен быть далеко, а он до сих пор здесь. Прокол.
— У вас есть деньги?
— Сейчас речь не об этом. Я...
— Ждите меня. Я еду к вам, я здесь недалеко. Где я вас найду?
— Я в кабинете дежурного, он мой товарищ.
Серый седан мчится по улицам. Куда он поедет без денег, с двумя детьми? Ведь нельзя ехать к родственникам или знакомым, там будут искать в первую очередь. А то, что будут искать — несомненно. Ничего, Макс, потерпи, дорогой. У меня остался один неоплаченный долг. Пришло время платить.
— Зачем вы приехали? Я должен был вам сказать...
Лейтенант держится неплохо. Но он не один. Рядом с ним симпатичная черноволосая женщина где-то моего возраста и два совершенно одинаковых мальчика. Вот кто ничего не боится! Если мама рядом, им хорошо.
— Вот. Здесь деньги, курс нормальный, должно хватить. Уезжайте как можно дальше, — я отдаю пакет с деньгами Гуры женщине. Ее рука нерешительно замерла. — Ну и чего вы застыли? Берите, это же из-за меня вам пришлось... так. Вы должны взять, это же не подкуп. Там, на стоянке, стоит машина. Садитесь и езжайте. Оставите машину на первом же вокзале в пригороде. Вот ключи. Что вы? Быстро!
Я не даю втянуть себя в длинную дискуссию на этические темы. Это в данном случае непозволительная роскошь.
— Вы ни о чем не спрашиваете.
— Ерунда. Вы услышали разговор и...
— Я был в приемной Самойлова, секретарша вышла, а я услышал разговор через коммутатор. Полковник сначала перед кем-то оправдывался, потом отдал приказ. Я мало что понимаю, но не настолько же я глуп, чтобы не понять, что полковник продался? Вот только кому и зачем?
— Не думайте об этом. Теперь это уже моя забота.
Да, и не только это. Я различаю их в толпе. Их четверо. Значит, друзьям доверять нельзя. Во всяком случае, не всем.
— Лейтенант, ваш знакомый вас продал. Сидите здесь. За вами пришли. Я позабочусь о них. Нет! Вы либо сделаете то, что я вам скажу, либо погибнете. Сидите здесь и приглядите за моим котом.
Толпа не очень большая, а нож хорошо делает свое дело. Вот так, парень. Некуда спешить. В толпе визжит женщина, люди окружили тело — вот здесь-то мы и проскочим, пока внимание всех обращено в другую сторону.
