Вразумительного ответа не было.
Гнев Ольги был тем праведнее и сильнее, чем острее она чувствовала свою вину. Она-то Валерку не дождалась. Именно это осознание сделало ее позицию твердой, как пласт гранита.
«Как же так, в натуре? – недоумевал посаженный на пятнадцать суток Протасов, – Ни хрена себе? Вот так вот взяла и бросила?! Ни ответа ни привета, бляха муха!»
Как часто бывает с обманутыми супругами, Валерий, в первые дни, места себе не находил. А, немного успокоившись на принудительных работах, с удивлением обнаружил, что неверную жену по-прежнему любит, ждет на «свиданку», и готов простить безо всякого. «Ну может дамразок по жопе», – хмурился Валерий, зная, что не даст. Любовь туманила ему голову, не позволяя оценить ситуацию адекватно. Она так ни разу и не приехала. Потому что разлюбила.
Хорошо выглядишь, – преодолела немоту Ольга.
Спасибо… Ты это… Тоже, ничего… Люкс… – Протасов сглотнул.
Спасибо, – вежливостью на вежливость ответила Ольга, подумав, что, может, не так он, в сущности, и изменился.
«Неужели до сих пор я для него что-то значу? Ну надо же».
Разлившийся по щекам Валерия румянец свидетельствовал в пользу этого допущения, и Ольга зарделась от удовольствия.
«О господи, что это я?»
Какими судьбами? – стряхнула наваждение госпожа Капонир.
Я… – замялся Протасов. – Я это… Олька… малого своего к спорту хочу приобщить.
Твой сын? – удивилась Ольга, только теперь обратив внимание на симпатичного худощавого мальчонку лет семи, которого Валерий крепко держал за руку.
«А ведь похож, – мелькнуло у тренерши, – Когда же это он успел?»
Ольга Петровна, – позвал кто-то из ее ребят, – лодки в ангар?
Лодки просушить, – скомандовала тренерша. – Весла в ящик. Сергей! – Это касалось младшего тренера, – мне, что ли, постоянно горло рвать? Иди, займись ребятами. Извините, – уже Протасову с Игорем, – я на одну минуту.
Сейчас всех построит, – вполголоса сказал Протасов. – Она у меня такая…
В два счета разобравшись с подопечными, а по части отдачи приказов бывалый тренер и армейского командира за пояс заткнет, Ольга вернулась к гостям. Поскольку те по-прежнему неловко топтались у воды, Ольга взяла инициативу на себя.
Как тебя зовут? – поинтересовалась она, наклоняясь к Игорешке с высоты своего немалого роста. При этом обязательный тренерский свисток оказался на уровне его лба.
Игорь, – сказал пацан, заворожено наблюдая за свистком.
Свисток – обязательный атрибут тренерской власти. Без свистка любой тренер как голый и выглядит нелепей гаишника без палки. Были, правда, времена, когда со свистками и милиционеры ходили, но ту пору Игорек не застал. Пока пацан любовался латунным свистком тренерши, Валерий не терял времени даром, изучая глубокую ложбинку между грудей бывшей супруги, ставшую доступной благодаря дерзкому вырезу футболки.
«Ох, уф, уф. Ну и буфера. Любо-дорого поглядеть». Он хаотически задвигал пальцами обеих рук.
Значит, хочешь заниматься греблей? – улыбнулась Ольга, потрепав мальчишку по голове. «Ну, надо же… Не оставь я Валерия, парнишка мог быть моим».
Хочу.
А боксом, как папа, не хочешь?
Его от насилия воротит, – встрял Протасов, не давая пацану и рта открыть. Выдать Игорешку за сына он решил сразу, еще когда прорабатывал план в деталях. И Ирина и Игорь были проинструктированы по этому поводу загодя. Но Протасов все равно опасался прокола.
«Только вот что, Ирка, – предупредил хозяйку Протасов, когда обсуждался вопрос о гребле. – Я скажу, что Игорь мой пацан, если ты, конечно не возражаешь».
Расписывая прелести академической гребли (а спорт этот и в действительности, что надо), Протасов давил на то, что среди гребцов у него сплошные друзья.
«Пацан, как у Бога за пазухой будет. С них там глаз не сводят. Так что, ты не кипишуй, что кругом вода».
«А сыном зачем?» – опешила Ирина.
«Как, зачем? Сейчас же все за бабки, е-мое! Как говорится, служба службой, а дружба дружбой. То есть, наоборот. Вот. У тебя лишние хрусты есть? У меня нету. Лаве лучше Ксюхе на лицей отложим. Усекаешь? А скажу, сын, и никаких вопросов у матросов. Как спортсмены спортсмену. Бес-плат-но! И тебе спокойней – с него там, как с сына Валерия Викторовича, пылинки сдувать будут. Уразумела, е-мое?!».
Ирина сразу согласилась. Даже убрала украдкой слезинку. А какая мать-одиночка поступила бы иначе? Вопрос был решен.
«И малому строго-настрого прикажи: мол, я – сын дяди Валеры. И точка».
Не хочет по батиным стопам, – добавил Валерий, упреждая Игорешку, снова открывшего рот. – Не любит сын насилия. Прямо, понимаешь, не переносит на дух.
Я тоже не люблю, – сказала тренерша, во второй раз ласково взъерошив волосы мальчика. – Вот и хорошо. Тебе сколько лет?
Восьмой, – влез Протасов.
Ну что же, – улыбнулась Ольга, – если вымахаешь с папу, и станешь серьезно заниматься, может, и в сборную попадешь. «Только маловат ты что-то ростом», – не удержалась в мыслях тренерша.
Ее не приходится винить. Редко какой настоящий тренер не бредит будущими победами питомцев, а для отливки рекордсменов грядущего требуется соответствующий материал. Не два вершка от горшка.
Если в мамку пойдет, то не видать ему подиумов, – усмехнулся Валерий Викторович, и пояснил: – Мамка у нас крохотная была.
Ольга на этот раз смолчала, но «крохотная мамка», которая, к тому же, «была», отпечаталась у нее в голове.
Хорошо, – подытожила тренерша. – Валера, сделаешь сыну медицинскую справку, а пока пройдем в тренерскую, я его в группу запишу.
Тренерская оказалась ветхой хибарой, куда через щели в крыше пробивались вездесущие солнечные лучики. Покончив с формальностями, они снова вышли на свет Божий. К тому времени лодки были убраны в ангар, а ребята исчезли в раздевалке. Раздевалка тоже была сараем.
М-да… Не дают денег на спорт, – покачал головой Протасов.
Не то слово! – согласилась тренерша. – И еще каких-то результатов требуют!
Немного помолчали, наблюдая за тем, как свежевыкрашенная речная калоша, деловито пыхтя дизелем, отвалила от причала на Долбычке.[58]
Куда это он попер? – заинтересовался Протасов.
На Русановские сады, быть может, – предположила Ольга.
Что-то рановато навигация в этом году?
Ольга пожала плечами.
Я, вообще, не знаю, кто сейчас плавает, куда и зачем.
Ну да, ну да, – согласился Протасов. – Слушай, а помнишь, как мы с тобой перевернулись напротив речпорта? Помнишь, да?
Оба улыбнулись, на мгновение перенесшись в ту беззаботную эпоху. Он еще боксировал на ринге, бредя сборной Союза. Она гребла, мечтая о том же самом. Ему только предстояла армия, а ей было суждено уступить двухлетней разлуке.
Трудно сказать, где мы с тобой только не переворачивались, – сказала Ольга почти ласково, на мгновение став той самой красавицей, от которой Валерка потерял некогда голову. Даром, что столько воды утекло…
Это точно, – обрадовался Протасов. – А помнишь, в Новой Украинке?
Об этом даже не напоминай! – она схватилась за голову.
Вот, сын, – естественно, не послушался Протасов, – как-то мы с тетей Олей, значит, поплыли покататься. Ночь была – хоть глаз выколи.
Валерий! – Ольга погрозила пальцем. – Ты мне всю дисциплину развалишь.
Да ладно, – усмехнулся Протасов. – Ладно.
В 82-м Ольга проходила сборы в Украинке, а Валерий, измученный недельной разлукой, вырвался к ней на выходные. Благо, билет на электричку стоил копейки. Втихаря они взяли двухместную «академичку» и затемно отчалили с осторожностью, сделавшей бы честь и могиканам из романа Купера.[59] Ночь выдалась безлунная и так сильно парило, что было ясно – вскоре разразится гроза. Олька весело смеялась. А под веслами плескалась вода. Протасов поглядывал по сторонам, – а не причалить ли к какому острову, чтобы под сенью буйно разросшихся деревьев переждать грядущую непогоду. Уложить Ольгу на песочек и действовать медленно, только очень медленно.
Тут надо отметить, что эрекция ни в коей мере не способствует повышению бдительности. «Не той головкой думаешь, боец!» – любил несколько позднее орать Валеркин комбат, когда подчиненные соображали туго. Впрочем, армия Протасову тогда только предстояла, а потому с этой нетленной армейской мудростью он знаком не был.
Ольга гребла в раздельном купальнике. Мышцы так и ходили под кожей, а грудь норовила выпрыгнуть из лифчика. Взмах, и «банка» подается вперед, а колени почти достигают подбородка. Гребок, и «банка» идет назад, сильное тело распрямляется, демонстрируя мускулистый живот и широкие, женственные бедра.
Поглощенный этой замечательной картиной, Протасов позабыл обо всем на свете. Бросил весла и потянулся к жене, намереваясь завладеть лифчиком. Ольга, продолжая грести, ускользнула. Валерий изловчился, подцепив тугую резинку ее плавок, и потянул на себя. Тут они, естественно, перевернулись.
