Следствие сразу получило двух важных свидетелей.
Валет сопротивления не оказал. Только злобно смотрел на оперативников, которые обыскивали его.
Увидев, что Валет задержан, Робик включил мотор и погнал «Запорожец» к улице Герцена. Затем миновал проспект Маркса, свернул на Большую Полянку и, перестроившись в левый ряд, помчался по Тульской улице вниз, в сторону Варшавского шоссе. Муровская «Волга», вклинившись в поток автомашин, легко шла следом, держа «Запорожец» на «поводке» в сто метров. Шофер не выпускал его из пределов видимости и сохранял эту дистанцию почти весь путь.
Арсентьев посмотрел на часы и облегченно вздохнул. Было тридцать пять минут первого.
В конце Тульской улицы Робик дважды гасил скорость, пропуская вперед автомобили, и опять резко и нервно набирал темп.
Шофер, прижав машину почти вплотную к своей линии, повернулся к Филаретову:
– Трудно вести такого. Хитрит водило…
Видно, это был тот самый момент, которого ждал Арсентьев.
– Все идет отлично. Пусть он уходит, а ты сворачивай в сторону и выбирайся на Болотниковскую улицу другим маршрутом. Филиппов укажет место стоянки. Похоже, я разгадал Портнова!
– По адресу Валетова? – азартно-удивленным тоном спросил Филиппов. – Почему решили, если не секрет? – Взгляд требовал разъяснения.
– Талант, – многозначительно произнес Филаретов. Арсентьев улыбнулся и заговорщически подмигнул:
– Просто из разных фактов сделал кое-какие выводы. Сегодняшние «пустячки» Портнова окончательно убедили меня в том, что я прав. Он разработал авантюрный сценарий, а мы воспользуемся им. Теперь это вопрос нескольких минут. Нужно лишь выждать, когда он войдет в квартиру…
Филаретов сидел боком к Арсентьеву, и казалось, что все свое внимание сосредоточил на стрелке спидометра, которая дрожала на цифре 70. Однако он сразу же среагировал на слова Арсентьева.
– Портнов – коварный тип, пожалуй, он хуже и опаснее Валетова. Кстати, у него есть оружие?
– Таких данных не получено, – сдержанно ответил Арсентьев, понимая всю серьезность вопроса. Сам он не испытывал особого волнения, но все же поправил кобуру.
– Не станем забывать об осторожности и подстраховке друг друга.
Арсентьев напряженно думал о том, как захватить Портнова врасплох и использовать момент задержания для быстрых показаний по делу. Без особых колебаний заверил Филаретова:
– Само собой! Но, думаю, Портнов не дурак. Должен понимать: вооруженное сопротивление – рискованное занятие. Да и у нас в руках не коробки с шоколадным набором.
На Болотниковской, у магазина «Ткани», они увидели знакомый «Запорожец». Он был пуст.
– Ну а теперь быстрей, – нетерпеливо сказал Арсентьев. – Филиппов, ищи понятых. Мы ждем на лестничной площадке.
– Ты уверен, что он в квартире? Ошибки не будет? – спросил Филаретов.
– Если будет – уйду из уголовного розыска и стану работать на заводе.
Филиппов вернулся быстро, с двумя работниками ДЭЗа. Судя по всему, он за эти дни хорошо изучил микрорайон.
…Портнов стоял спиной к двери и сосредоточенно рылся в книжном шкафу. На стуле, позади него, лежал полуоткрытый чемодан, наполненный носильными вещами. Внезапное появление людей смутило Робика. Его холеное лицо побледнело.
Арсентьев проговорил, словно выстрелил:
– Милиция! Что делаете в чужой квартире, Портнов? Растерянный Робик выпрямился и ошалело смотрел на стоявших перед ним людей. Наконец он выдавил:
– Откуда меня знаете?
– Это уже подробности… Что делаете в этой квартире? Робик стремительно повернулся, в его руке что-то блеснуло. Арсентьев отпрянул в сторону, и тут же раздался тихий звон. Осколки фарфоровой вазы, только что стоявшей на серванте, посыпались вниз. Глухо врезался в стену молоток с привязанным к его ручке резиновым шнуром. Понятая тихо ахнула.
– Осторожнее, Портнов! Зачем бить чужие вещи? Они денег стоят, – сказал Арсентьев. – Придется расплачиваться.
Ответа не было.
– Будем считать, что покушение на жизнь работника угрозыска состоялось, – четко проговорил Филаретов.
Робика колотила нервная дрожь. Руки повисли как ватные.
– Нет! Нет! – дыхание его сбилось. – При чем здесь это? Я не хотел! Я защищался… Подумал… – преступники…
– Неправда! – резко сказал Филаретов. – Мы же сказали, что из милиции. Для чего в рукав молоток приспособили?
– Это мое личное дело!.. – дурным от ужаса голосом прокричал Робик.
Филиппов подошел к нему:
– А может, в подарок хозяину принесли? Руки! Руки! – скомандовал он.
В кармане брюк лежала плотная пачка пятидесятирублевок, полученных с час назад от Гурама. В рукаве пальто – обрывок резинового шнура.
Робик посмотрел зло. На лбу выступил холодный пот.
– Ладно, ладно! Не сверкайте глазами, – спокойно проговорил Филиппов, усаживая его на тахту. – Сядьте и успокойтесь. Чего вы такой взвинченный?
Робик тяжело опустился, но тут же встал и, оттолкнув понятую, метнулся к двери.
Филаретов среагировал мгновенно. Едва заметным движением подсек его ногу. Робик в расстегнутом черном кожаном пальто растянулся на полу.
– А ну, спокойнее! Перестаньте дурить, Портнов, – строго сказал Арсентьев. – Куда торопитесь? – Он снова подвел его к тахте. – Сидите. Не переоценивайте свои возможности.
Под уверенным движением его руки Робик притих и послушно сел. Возразил слабо:
– Это недоразумение! На каком основании?..
– На законном! – хладнокровно ответил Филиппов.
– Я в квартире родственника. Имею право…
– Тайком рыться в чужих вещах? – с иронией спросил Арсентьев. – Может, искали что-то особенное? Мы сейчас поможем.
– Вы не имеете права без ордера.
– Насчет этого не питайте иллюзий! Закон дал нам такое право, – разъяснил Филаретов.
Филиппов приступил к обыску. Работал он старательно и вскоре обнаружил тайник. В шланге пылесоса лежали свернутые плотной трубочкой деньги – четыре с половиной тысячи рублей, облигации, перстень…
Понятые изумились:
– Никогда столько денег не видели…
А потом на пленку он снял отпечатки пальцев с посуды, стоявшей на кухне. Это нужно было для подтверждения факта проживания Валета в этой квартире.
Робик был подавлен.
– Ну вот и все. Уголовный розыск тоже нуждается в отдыхе, – сказал Филаретов. – Поехали.
– Куда? – спросил Робик.
– Куда вы не предполагали, метатель молота. Прозвучали сдержанные слова Филиппова:
– Ну, Портнов, руки назад.
… Уже в кабинете Арсентьев спросил:
– Вы, Портнов, эти пятидесятирублевки сознательно решили не отдавать?
– Кому?
– Тому, кто ждал вас сегодня у зала Чайковского. Робик бросил изумленный взгляд на Арсентьева.
– Вы дважды подложили Валету свинью. Вчера – звонком, за что мы благодарны, и сегодня.
Хладнокровие покинуло Робика.
– Не говорите ему об этом! А впрочем… Я деньги хотел спрятать от вас. Сохранить до его возвращения…
– Ух ты! Какая забота. Откуда же он должен вернуться? Робик почувствовал, что его загнали в угол.
– И о молотке тоже сказать? Вы ведь убить его хотели.
– Зачем вы такими методами?
– Равноценными, – напрямик ответил Арсентьев.
… Робик запирался недолго. Втянув голову в плечи, заговорил нервно, сбивчиво. Рассказал, что представил Валета своему родственнику как давнего друга и тот согласился сдать ему на время квартиру. Поведал и о том, что взятую у Валета норковую шубу он продал Виктории Германовне за тысячу сто рублей. Не скрыл и о бриллиантах, проданных Тарголадзе.
На вопрос, с какой целью имел при себе молоток, ответил односложно:
– Я боялся Валета. – И поспешно добавил: – Он угрожал мне.
– Тогда другое дело, – с усмешкой поддакнул Савин. – Наверное, от страха забыли отдать Валетову шесть с половиной тысяч рублей, от этого же страха искали деньги в квартире. Пожалуй, не вы, а Валетов должен быть настороже. Молоток-то мог оказаться для него неприятным сюрпризом.
Робик не выдержал взгляда следователя и облизнул сухие губы.
– Нет! Нет! – воскликнул он. – Это ваши выдумки. – И с силой сжал предательски дрожавшие ладони.
Савин сказал сдержанно:
– Неправдой себя утешаете? Она облегчения не дает.
– Я сказал правду, – тусклым голосом произнес Робик.
– Шибко вы быстрый, Портнов! Отвечать надо с умом. Ваши показания записываются. Будьте благоразумны. Запоздалые признания – плохой помощник.
Робик прикрыл свое холеное лицо ладонями и прокричал:
– Молоток был для защиты. – Он лгал отчаянно, открыто. Понимал, что ложь, сдобренная правдивыми показаниями, опровергается трудно. – Я не хочу больше говорить на эту тему…
Кричал он долго, натужно. Кричал о том, что нет в милиции работников, которые понимают честных людей.
– Ну что ж, – нарушил минутное молчание Савин. – Понимаю ваше состояние. Вопрос о молотке будет темой специального разговора. К нему мы еще вернемся.
